Грег никак не мог поверить, что жизнь одного из гениальнейших людей современности прервётся вот так просто, от соприкосновения с заплёванным и щербатым асфальтом у госпиталя Святого Бартоломея.


Не ожидал, что ещё вчера препирающийся с Джоном Шерлок Холмс, живой и невредимый, сегодня будет лежать на земле изломанной марионеткой с пустыми холодными глазами.


Шок и оцепенение прошли, и тогда голову поднял дымный демон гнева, сверкающий глазами. Душная волна злости хлестнула Грегори, как хвост плети — больно, сильно, ударяя по самому живому и беззащитному. Лестрейд буквально рвал и метал: сначала он кричал на Донован, которая с посеревшим лицом стояла под дверью кабинета начальника.


Там, за этой дверью, находился Андерсон, вызванный на ковёр и обвинённый в халатности. Грег ненавидел себя, но всё равно выплёвывал злые слова в лицо поникшей Салли, а потом заперся в кабинете. От ярости, с которой он строчил отчёт, не выдержала ручка — хрупкий пластик корпуса жалобно треснул в слишком сильно стиснутых пальцах.


Грегори понимал, что это бесполезно, но всё равно упрямо прокручивал в голове сотни сюжетов, как бы он мог предотвратить странную и нелепую смерть Шерлока. Что бы произошло, не предайся Грег сомнениям и неверию, которые царили в команде. Чего бы не случилось, если бы он не понадеялся, что детектив затаится, возьмёт тайм-аут, дабы набраться сил и доказать свою невиновность. Как будто он не знал, что Шерлок не умеет скрываться — да Шерлок даже удержать язык за зубами не может! Точнее, не мог...


Будучи твёрдо уверенным в том, что виноват в гибели Шерлока только он, Грегори Лестрейд стремительно скатывался в пучины депрессии.


Это он не сумел угнаться за стихийным бедствием, которым являлся Шерлок Холмс, не просчитал его действий, не защитил... Собственное бессилие и недальновидность растравляли нарастающую тяжесть в груди.


Воспоминания мелькали смазанными кадрами — графитово-серый асфальт, на котором расплылась тёмная липкая лужа, отнюдь не похожая на алую бутафорскую кровь, как в голливудских боевиках. Зернистые кадры видеозаписи с камер, запечатлевшие последние минуты жизни детектива: Шерлок расправляет руки и камнем летит вниз, перебирая худыми ногами.


Грегори старался не думать о предстоящем разговоре с Майкрофтом. Но если бы имелся хоть малейший шанс поменяться местами с Шерлоком, тело которого в этот момент потрошили под лампами на «разделочном» столе морга, Грег согласился бы без малейших колебаний.


Старший, и теперь единственный, Холмс стоял у открытого окна и обернулся, заслышав шаги Грега. В кабинете ощутимо несло сигаретным дымом.


— Майкрофт… — боясь переступить порог, тихо позвал Грегори бесцветным голосом, — Майк...


Он потоптался на месте, не представляя, что можно сказать в свое оправдание человеку, потерявшему брата.


— Грег... — отозвался тот, но не сдвинулся с места.


— Я виноват, знаю, — слова давались Грегори с трудом, — мне нужно было силой тащить его в участок, закрыть в четырех стенах… — он судорожно вдохнул и зашептал, — я… прости меня...


Грег рухнул в ближайшее кресло, закрывая руками лицо — презрительного взгляда от Майкрофта он бы не вынес.


Лестрейд не видел, но во взгляде Майкрофта не было гнева или презрения, только понимание и огромное желание хоть как-то облегчить муки Грега. Холмс едва сдерживался, чтобы не рассказать Грегори все подробности, уверить, что тому не за что просить прощения, и что если бы обстоятельства сложились иначе, то, вполне вероятно, оплакивать пришлось бы самого Грега.


Лестрейд вздрогнул, когда что-то рядом зашуршало, и тёплые руки заключили его в кольцо. Грегори судорожно вздохнул и уткнулся лицом в плечо Майкрофта, пока к уху почти невесомо прижимались сухие губы:


— Ты сделал так, как считал нужным, правильным, — шептал Майкрофт, легонько покачивая Грега из стороны в сторону, — ты ни в чём не виноват. Терпение не является... — он запнулся, — не являлось основной чертой характера Шерлока, ты просто не смог бы его удержать.


— Ох, Майки, — пробормотал ему в плечо Грег, — если бы ты только знал, как я сожалею, как…


— Ш-ш-ш... Успокойся, — прервал его Холмс. — Мы со всем разберёмся. Сейчас ты сходишь в душ, а после мы обязательно поговорим. И помни: тебя никто ни в чём не обвиняет, — с этими словами Майкрофт увёл его в спальню.


***


— У ворот будет ждать машина. Антея отвезёт тебя в убежище и предоставит всё необходимое, — инструктировал брата Майкрофт. — Никакой самодеятельности, никаких вылазок — смирись со своим официальным статусом мертвеца и затаись. Мисс Хупер я оповестил, все хлопоты насчёт тела и похорон беру на себя. Скоро я с тобой свяжусь.


Шерлок помедлил и спросил:


— Как Лестрейд?


Майкрофт на мгновение дёрнулся, но тут же взял себя в руки.


— Ужасно твоими стараниями, — буркнул он. — Но с этим мы справимся, хотя было куда лучше, обратись ты ко мне заранее.


Мелькнувшее в глазах младшего брата раскаяние сменилось тревогой. Шерлок обеспокоенно схватил Майкрофта за руку:


— Пообещай мне, что позаботишься о Джоне!


— Само собой, — Майкрофт посмотрел на него с упрёком. — А теперь иди.


И только глядя, как Шерлок мастерски слился с окружением, буквально растворившись в воздухе, словно бестелесный дух, Майкрофт Холмс отчётливо понял — их проблемы со смертью Шерлока только начинаются.


________________________________________


========== Глава 26 ==========

Деловито совершая обход по коридорам Лондон Бридж Хоспитал, молодая рыжая медсестра заглянула в последнюю палату.


Тяжёлая сонная тишина с отчётливым привкусом лекарств охраняла хрупкий покой своего гостя — отставной капитан Джон Хэмиш Ватсон метался по больничной койке, явно переживая какой-то кошмар.


— Бедолага, — вздохнула медсестра и покрутила дозатор капельницы. Она ещё раз проверила карту пациента, назначенную дозировку лекарств и тихо вышла из комнаты, оставляя мужчину наедине с тишиной и порождением собственных демонов.


Джон глухо застонал. Рука, не зафиксированная у бортика кровати, взметнулась вверх и ладонью зачерпнула пустоту.


«Он не в силах отвести взгляд от тёмной фигуры на краю крыши.


«Это не может быть правдой, я не верю», — бьётся в голове Ватсона, он недоумевающе смотрит на дисплей мобильного телефона, не до конца осознавая, что там, наверху, великий консультирующий детектив Шерлок Холмс оглашает свой смертный приговор.


Мир Джона Ватсона медленно теряет краски, разделившись на чёрное и белое.


Чёрное — строгое пальто, росчерк линии парапета под ногами Шерлока, тёмные кудри и пустые равнодушные провалы окон.


Белое — белёсое пасмурное небо, лицо Шерлока, громада Бартса, окрашенная светлой краской.


Шерлок не может быть обманщиком. Не может не может не может не...


Джон мотает головой и до хруста в пальцах стискивает пластиковый корпус ни в чем неповинного телефона. Он готов отдать всё что угодно, чтобы происходящее оказалось только кошмарным сном.


— Я люблю тебя, Джон, — тихо говорит Шерлок, и это признание оглушает. Джон дышит с присвистом, пытаясь хоть как-то пережить острую боль в груди — эти слова и осознание того, что последует дальше, выжигают под рёбрами огромную зияющую дыру. Дышать становится невыносимо.


Однажды он выяснил, что Шерлок понятия не имеет, что Земля вращается вокруг Солнца. Джон так и не смог признаться, что он, Шерлок, и есть его Солнце.


— Я... Я тоже люблю тебя, Шерлок, — шепчет Джон обречённо, но слишком поздно — детектив отбрасывает ненужный телефон в сторону и раскидывает руки, словно распинаемый чужим неверием.


Шерлок Холмс — дирижёр, последним движением руки дающий сигнал оркестру к заключительному драматическому крещендо.


Детектив стоит у самого края пропасти, и, когда он наклоняется вперед, сердце Джона Ватсона останавливается.


— Шерлок!!! — собственный крик звенит в ушах. Джон срывает голос, словно это может спасти, уберечь от гибели друга, бережно подхватив у самой земли. Чуда не случается, и, как в замедленной съёмке, Шерлок неумолимо летит навстречу серому асфальту. Пальто вздрагивает за его спиной сломанным крылом и опадает.


Глухой стук, возвещающий о том, что всё закончилось, оглушает Джона, отделяя его от остальных звуков окружающего мира.


Всё.


Закончилось.


Земля Джона Ватсона без тепла его Солнца превращается в застывшую глыбу льда, сошедшую с орбиты».


Он проснулся с хриплым вскриком.


Голова разламывалась от тупой ноющей боли. Джон приоткрыл глаза, ожидая увидеть свою комнату на Бейкер-стрит, но вместо этого упёрся взглядом в белоснежный потолок больничной палаты. Над головой на штативе одиноко болтался прозрачный пакет капельницы.


— Шерлок, — отчаянным шёпотом позвал Ватсон. Так легко представить, что сейчас сбоку раздастся родной голос и спросит: «Ты как, Джон?».


Когда он смог окинуть взглядом палату, то выяснил — Шерлока здесь не было. Под рёбрами, там, где должно биться сердце, запульсировала тянущая боль. Раздражающий писк кардиомонитора вызывал тошноту.


Джон попытался стереть с лица пот и обнаружил, что его левая рука зафиксирована у бортика кровати, а в сгиб локтя хищно впилась игла капельницы.


«— Сэр, вы понимаете, где находитесь? — свет фонарика слепит глаза. Кто-то ощупывает его висок и лоб, оттягивает веки. Джон заторможенно кивает, позволяя измерить пульс и давление. Сил, чтобы оттолкнуть настойчивые руки, просто не находится. Чёрт, как болит голова.


— Вы можете ответить на несколько вопросов? Помните, как вас зовут? — руку жалит игла шприца. Джон снова кивает, покорно выполняя требования — повторяет слова и цифры, что-то говорит. Перед глазами мелькают тёмные мушки, сфокусировать зрение удается с трудом. Парень в форме сотрудника скорой помощи делает пометки в бланках.


— Мистер Ватсон, что предшествовало травме? — Джон дёргается как от удара. Перед глазами всплывает белое лицо, мокрый асфальт и тёмная лужа крови. Ватсон, неожиданно ослабев, заваливается в сторону.


— Недоумок, — ворчит на молодого сотрудника один из медиков, поддерживающий Ватсона. — Выгляни на улицу, поймёшь, что и почему!..


Окончания фразы Джон не слышит, потому что сознание заволакивает спасительный морок».


Новые воспоминания вызвали новый приступ паники — Джон принялся судорожно сдирать с себя датчики, желая поскорее выбраться из больницы и найти Шерлока. Он лихорадочно оглядел палату в поисках своих вещей, но ничего не обнаружил.


— Сэр, вы пришли в себя? — в дверях появилась молодая медсестра, на ходу поправляя форменную шапочку на волосах. — Что вы делаете?


Девушка растерялась, увидев, как пациент, совсем недавно пребывавший без сознания, попытался самостоятельно снять капельницу. Пальцы слушались плохо, и на белое больничное одеяло брызнула тёмная струя крови. Решив, что мужчина не в себе, медсестра ткнула кнопку вызова и крикнула в коридор:


— Нужна помощь в триста пятую! Вызовите Томпсона!


— Оставьте меня, — хрипло возразил Джон, пытаясь сесть и пережимая кровоточащую руку, — я доктор, справлюсь сам!


Медсестра и два вызванных ею санитара остановились на пороге, решая, не применить ли седативные, когда в палату прошествовал грузный доктор Томпсон — судя по всему, лечащий врач Джона.


— Где Шерлок Холмс? — тихо спросил Джон, вглядываясь в лица санитаров и врача. Молодая медсестра грустно покачала головой.


«Наверное, он в другой больнице», — попытался уверить себя Ватсон.


— Мистер Ватсон, пожалуйста, вернитесь в постель, в вашем состоянии я не рекомендовал бы… — с должным апломбом начал Томпсон, нервно теребя седую бородку и поглядывая на санитаров.