Пола Куин - Покоренная горцем

— Я это заметил.

Будь все неладно! Она слишком сильно уколола его!

— Поэтому… — Джиллиан заставила себя действовать аккуратнее при следующем стежке. — Поэтому он вызвал вас сражаться на мечах?

— Возможно, его вызов как-то связан с этим.

Он тогда смотрел на нее. Она чувствовала, что он смотрел на нее и сейчас. Что-то перевернулось у нее в груди, и ладони вспотели. Почему он продолжает на нее смотреть? Игла дважды едва не выскользнула у нее из пальцев.

— Вы должны извинить капитана Гейтса. Он беспокоится за Эдмунда.

— А лорд Девон? О чем он беспокоится?

Джиллиан наконец посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду.

— Он потеряет деньги вашего отца? Или, может быть, его военную поддержку, если вы покинете это место?

Она оставила работу, чтобы посмотреть на него внимательнее. Что же он говорил?..

— Покину это… — Она осеклась и покачала головой. — Нет, он потеряет меня.

— Эй, женщина! — крикнул лейтенант д'Атр через весь зал. — Поторопитесь, черт возьми! У меня есть и другие дела!

На мгновение лицо Колина так помрачнело, что Джиллиан даже испугалась, как бы он не выхватил кинжал из сапога, чтобы метнуть его в грудь лейтенанту.

— Наверное, будет лучше, если мы больше не станем говорить о Джеффри. Эдмунд скоро проснется, и я не хочу портить себе настроение. Лучше расскажите, как вы получили некоторые из ваших ран.

Он посмотрел на нее так, словно хотел отказаться и продолжать расспрашивать о тех вещах, о которых она предпочитала не думать. О таких, например, как ее брак с кузеном и пожизненное заточение в Дартмуте.

— Мне кажется, — заметила она, — что ваше тело могло бы рассказать множество захватывающих историй о сражениях.

Джиллиан не думала, что обработка раны горца может стать для нее еще более затруднительной. Но когда он вдруг улыбнулся ей, она почувствовала, что ее оборона, на укрепление которой она потратила годы, значительно ослабела… как и ее колени.

Его улыбка не имела ничего общего с теми приятными, хотя и несколько неуместными улыбками, которые он расточал остальным. Устремленный на нее взгляд шотландца, казалось, согревал ее изнутри. Многочисленные сражения и тренировки укрепили его тело до твердости гранита, но сердце этого мужчины было необычайно нежным и полным огня — такого жаркого, что его голос словно обжигал ее и окутывал пламенем.

— Вот этот, — он указал на небольшой рубец на ключице, — я получил от моей сестры. Она отличается коварным нравом.

Джиллиан улыбнулась в ответ, забыв о своем ледяном щите, помогавшем ей держать мужчин на расстоянии. Забыв обо всем остальном на один блаженный момент.

— А этот? — Она дотронулась пальцем до длинного шрама вдоль его руки. — Тоже она? Или что-то более опасное?

— Разбойник, пытавшийся ограбить меня на дороге.

Ох, какую же беспокойную, полную приключений жизнь он, судя по всему, вел. Сражался в армии короля, встречался с грабителями на дорогах, ведущих туда, куда он пожелает.

— И много этот разбойник от вас получил?

— Да. Возможность предстать пред судом Господа.

Они снова обменялись запретными улыбками. Джиллиан показалось, что она даже хихикнула.

— А эти дырки? — Она потянулась к следам пуль на его животе — потянулась, даже не сообразив, что делает.

Колин отпрянул от ее руки, когда лейтенант д'Атр появился рядом с ними.

— Вы закончили?

— Еще несколько стежков.

— Пошевеливайся, девка. Я тоже хочу сразиться с бродягой. Теперь моя очередь.

Склонившись поближе к Джиллиан, Колин прошептал ей на ухо:

— Клянусь вам, он свое получит.

Вместо того чтобы вернуться во двор, Колин задержался у подножия лестницы и посмотрел вверх. Ему не понравилось, что д'Атр один пошел провожать леди Джиллиан в ее комнаты. Этот боров едва не хрюкал от предвкушения, и леди Джиллиан еще три раза ошибалась, прежде чем закончила зашивать его рану.

Колин видел, как они поднялись на площадку и скрылись в полутемном коридоре. Он знал, что делает, когда бросился следом. Не знал только, почему так поступил. Он ведь находился здесь не для того, чтобы спасать кузину графа Девона. Он даже ясно не представлял, от чего ее требовалось спасти, помимо неряшливой скотины, считавшей в данный момент мгновения в предвкушении шанса наложить на нее лапы.

Колин поспешно преодолел остаток пути. Он решил, что всего лишь посмотрит, а затем доложит Гейтсу, что видел. Он клялся, что больше не будет вмешиваться, так как не несет ответственность за леди. Это — забота капитана.

Он крался вдоль коридора, сливаясь с призрачными тенями, плясавшими в мерцающем свете факелов. Когда же подобрался вплотную к приоткрытой двери, стали слышны голоса.

— Вы можете идти, лейтенант, — раздался резкий голос леди Джиллиан.

— Такова ваша благодарность за то, что я избавил вас от необходимости провести еще какое-то время с этим потрепанным бродягой? Я видел отвращение в ваших глазах, когда вы зашивали его, милочка.

— То, что вы видели, относилось к вам, лейтенант. А теперь… будьте добры покинуть мою комнату.

Колин увидел, как рука Джиллиан потянулась к складке на платье, откуда выглядывала рукоятка кинжала. Он улыбнулся, прячась в тени. Значит, она носила при себе оружие. Почему-то это очень его обрадовало.

Д'Атр протянул к ней руку, но Колин не стал выяснять, что он намеревался делать дальше и как Джиллиан собиралась распорядиться своим оружием. Выступив из тени, горец перехватил правой рукой запястье лейтенанта, а левой приставил к его животу кинжал.

— Леди, — он отвесил ей почтительный поклон, — не соблаговолите ли еще раз повторить вашу просьбу? Кажется, лейтенант вас не расслышал.

— С удовольствием, — ответила Джиллиан. — Лейтенант, покиньте мою комнату.

Колин обернулся к д'Атру, устремив на него суровый взгляд.

— Я ее услышал. А вы?

— За это я отрежу тебе яйца, Кэмпбелл!

— Более вероятно, что Гейтс проделает это с вами. Но если вам захочется привести свою угрозу в исполнение, то вы знаете, где меня найти.

Д'Атр вырвал руку из захвата и отступил к двери, откинув с лица сальные волосы; его темные глаза горели гневом.

— Увидимся во дворе, бродяга.

Колин кивнул; он молча наблюдал, как д'Арт шагал по коридору, направляясь к лестнице. Вот так он подружился со здешними вояками… Проклятие! Ему ужасно хотелось выбить д'Атру зубы. И это его желание не имело никакого отношения к леди Джиллиан.

— Благодарю вас, — сказала она.

Колин повернулся к ней, понимая, что должен побыстрее уйти. И чувствуя, что снова теряет контроль над собой. Ему хотелось на нее смотреть — и он ничего не мог с этим поделать.

— Думаю, он ушел, — сказал Колин, едва узнавая собственный голос. Он не был дамским угодником и не имел романтических наклонностей. — Теперь вы… хм… в безопасности. — Ну вот, он уже заикается. Что дальше? Начнет писать ей стихи? Пусть его разразит гром, прежде чем такой день настанет.

— Я собираюсь проведать Эдмунда, — поспешно сказала она, когда он повернулся к двери.

Он должен уйти! Ему необходимо это сделать!

— Малышу будет приятно повидать вас. Всего на минутку. Пожалуйста, мистер Кэмпбелл.

Как он мог отказать ей в такой незначительной просьбе и не выглядеть при этом бессердечным мерзавцем? Но ведь именно таким он и был… Он втирался к людям в доверие, чтобы раздобыть нужные сведения, а потом исчезал и больше никогда о них не вспоминал. Он никогда не предлагал женщине ничего, кроме нескольких часов удовольствия, да и это позволял себе крайне редко. У него была единственная цель — не допустить, чтобы принц Вильгельм когда-нибудь завладел троном. И ничто не заставит его свернуть с намеченного пути.

— Колин…

— Что?

Она молчала, глядя на него своими огромными глазами. Глазами, которые смотрели на его исполосованное шрамами тело с уважением и восхищением вместо отвращения.

Леди Джиллиан внезапно отвела взгляд, и он, сделав глубокий вдох, проговорил:

— Мне не следует находиться здесь. Это…

Но она уже направлялась к другой двери, ведущей, вероятно, в комнату Эдмунда.

— Вы нажили себе врага в лице д'Атра. Вы это понимаете?

Колин улыбнулся, думая о том дне, когда будет уже не важно, кому он нравится, а кому нет. Однако он точно знал: ему хотелось нравиться ей, Джиллиан. И поэтому… Помоги ему Бог!

— Я уверен, что смогу это пережить, — ответил он.

Она оглянулась через плечо и тихо рассмеялась, отчего он замер на мгновение. Он впервые услышал ее смех. Смех ее был нежным и милым, как она сама.

Ох, дьявол! Ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, хотелось схватить ее в объятия и снова почувствовать хоть что-то…

— Вам следовало бы почаще смеяться, миледи, — сказал Колин, сознавая, что броня, которой он окружил себя, рушится и что он не в силах воспрепятствовать этому.

Она остановилась и обернулась, ошеломленная его словами и, возможно, искренностью его улыбки.

— Вы правы, — сказала Джиллиан. — Конечно, следовало бы. Наверное, вы считаете меня ужасно высокомерной из-за того, что обеды в Большом зале не доставляют мне удовольствия.

В ней не было и тени надменности, и они оба это знали. Однако она оказалась достаточно умна, чтобы дать ему понять всю нелепость его совета, не назвав при этом бесчувственным невежей.

А с каких это пор ему неприятно, что его считают бесчувственным?

Наверняка в этом его внезапном приступе слабости следовало винить недавнюю поездку домой. Повидав своих братьев и сестер с их семьями, он неожиданно ощутил в душе — в самом дальнем ее уголке, куда он не решался заглядывать, — необъяснимое желание иметь то же самое.

— Что же в таком случае может вызвать ваш смех, леди Джиллиан?

— О, многое… — Губы ее изогнулись, и он почему-то вдруг вспомнил о том, какой соблазнительной она показалась ему, когда терзала его плечо. — Но все это довольно глупо. Я не допускаю даже мысли о том, чтобы рассказать об этом такому опасному человеку, как вы.

Проклятие, ему хотелось смеяться вместе с ней, хотелось убедить ее в том, что он не представлял для нее опасности.

Тут они наконец подошли к двери, и Джиллиан осторожно заглянула в соседнюю комнату. Потом обернулась к Колину и, прижав палец к губам, прошептала:

— Он еще спит. Пойдемте.

Колин последовал за ней, словно заблудший моряк, неспособный противостоять зову сирены, увлекающему его к погибели.

Он уже побывал в этой комнате раньше, но в тот раз солнечные лучи не рассекали полумрак, просачиваясь сквозь щели в ставнях. Собственно говоря, тут и смотреть-то было не на что. Кроме нескольких игрушечных рыцарей, ничто не указывало на то, что это — детская комната. У западной стены стоял дощатый стол с двумя аккуратно задвинутыми под него стульями. На столе лежали книги различных размеров, а также бумага и перо. Маленькая лютня и удочка, которую он смастерил для Эдмунда, висели на другой стене. Четыре небольших сундука в беспорядке располагались на полу, и Колин подумал, что там хранились игрушки для развлечения обитавшего тут маленького мальчика. Но кроме высокого шкафа, на котором он спрятал кинжал, а также книжного шкафа и кровати, где спал ребенок, никакой другой мебели не было видно.

Комната выглядела на редкость уныло.

— Он должен скоро проснуться, — сказала Джиллиан. Отодвинув задвижку, она распахнула ставни, подставляя себя солнечным лучам, хлынувшим в окно.

Колину доводилось видеть женщин и более красивых, чем она. По правде говоря, отдельные ее черты можно было счесть не особенно привлекательными. Скулы, например, были далеко не идеальной формы. Под глазами наблюдалась легкая припухлость, как будто она часто плакала. Но зато ее губы… О, дьявол, они были восхитительны. Она была восхитительна. Безупречный ангел.

И его, Колина, головная боль.

Он отвел от нее взгляд и посмотрел на малыша, спавшего на слишком большой для него кровати. Колин не думал, что стеснение в груди, которое он ощущал с момента прихода сюда, может еще больше усилиться. Но он ошибся. Он жалел, что так мало времени провел в Кэмлохлине. Его племянники едва его знали. Он помогал их родителям укладывать их в постель, целовал их в маленькие головки и мысленно обещал уберечь их от протестантского короля. Но, будь он проклят, никогда не испытывал он такого нестерпимого, почти парализующего желания защитить их, какое испытывал сейчас, когда смотрел на Эдмунда.

И на его мать.

— Он обычно никогда не спит днем так долго, — прошептала Джиллиан, подойдя к сыну и глядя на него так, словно только он один имел для нее значение.