— Тогда я оставлю вас наедине с вашими мыслями.

Он повернулся, чтобы уйти, но Джиллиан протянула руку и остановила его. Даже в юности она не была столь безрассудной! Но один только вид этого горца-наемника побуждал ее отбросить все свои страхи… и начать жить сначала. Однако она ничего не говорила. Да и что тут можно было сказать? Что она слаба? Что остаться с ним лучше, чем с собственными мыслями… и с лютней? Что она…

У Джиллиан перехватило дыхание, когда он, обвивая руками ее талию, прижал ее к себе. Она ничего не могла поделать, просто смотрела из-под ресниц, как его губы медленно, но неуклонно приближались к ее губам. И она с пугающей ясностью осознавала, что неотвратимо влюбляется в него. Наверное, уже давно влюбилась. Но сейчас ей было уже все равно, и хотелось только одного — поцеловать его в ответ. И она это сделала — несмотря на страх и тревогу. Она поцеловала Колина, крепко прижимаясь к его мускулистой груди.

Видимо, он первый осознал, какое действие они оказывали друг на друга, поэтому вдруг отстранился.

— На этот раз вы не станете снова избегать меня в течение двух недель, а, девонька? — проговорил он с улыбкой.

— Может, лишь дня четыре… на этот раз. — Она улыбнулась ему в ответ. — Но если вы не перестанете так меня целовать… Тогда я не смогу ручаться, что не скроюсь от вас на месяц.

— А я тогда постараюсь сдерживаться, леди.

Джиллиан закрыла глаза и прижалась щекой к его груди. О Боже, она совсем пропала! Она не в силах была с этим бороться. Да и не хотела.

— Значит, вы скучали по мне, мистер Кэмпбелл? — Джиллиан заглянула ему в лицо и лукаво улыбнулась.

Он сразу стал серьезным — словно ее вопрос встревожил его, лишил спокойствия. И это доказывало следующее: Колин боялся любви так же, как и она. Но почему? Чего это будет ему стоить? Впрочем, она уже знала ответ… Жизни, если Джеффри прознает о них.

— Я должна проведать Эдмунда. — Джиллиан вырвалась из объятий горца; в этот миг она ненавидела кузена сильнее, чем когда-либо.

— Я провожу вас в его комнату. Мне нужно кое о чем с вами поговорить, — сказал Колин, шагая за ней.

Ей следовало остановить его, но она не стала. Что за беда, если она вместе с ним спустится по лестнице и даже позволит ему взглянуть на сына, если он пожелает? Наверняка он не станет целовать ее в комнате ребенка.

Но как Джиллиан ни уверяла себя, что ей нечего опасаться, руки ее дрожали, когда она открывала дверь в комнату Эдмунда. В полутемной комнате было тихо. Догоравшие свечи почти не давали света, но она отчетливо видела лицо Колина, когда он подошел к кровати. Значит, он скучал не только по ней все эти последние дни…

— Я понимаю, почему вы сомневаетесь в моей способности защитить его, — прошептал горец, обернувшись к ней, и у Джиллиан замерло сердце при виде нежности к ее сыну в его потеплевшем взгляде. — Но если бы вы знали…

— Я не сомневаюсь, что вы уверены в успехе, — перебила Джиллиан. — Вы спотыкаетесь время от времени на тренировках, но держитесь с уверенностью короля. Вы побеждаете чудовищ с помощью волшебного кинжала и воска от свечей. Но Джеффри намного опаснее, чем дурной сон. Вы не сможете защитить Эдмунда от него.

— Нет, я смогу, Джиллиан.

— Но как? Как вы сможете это сделать, если не находитесь рядом с Эдмундом целыми днями? Вся власть здесь принадлежит Джеффри. Стоит ему сказать лишь слово, и любая кара обрушится на моего сына.

— Я увезу его отсюда.

У нее перехватило дыхание, а мгновением позже замерло сердце.

— Я уже поговорил с капитаном Гейтсом, и он…

— Что?.. Что вы сказали?.. — Тут ее сын зашевелился в постели, и она схватила Колина за руку и увлекла его к двери. — Вы хотите увезти Эдмунда отсюда?

— Да. Я имею в виду… увезти сначала его — так, чтобы ваш кузен ничего не заподозрил. После этого я увезу отсюда и вас.

Джиллиан покачала головой. Что она слышит?.. Джордж никогда бы не согласился на это. А если бы согласился, то непременно сказал бы ей об этом.

— Мне нужно, чтобы вы доверились мне, Джиллиан.

— Рисковать жизнью сына? Нет! Никогда!

— Он будет в безопасности, девонька. Клянусь вам. Вы не должны полагаться на помощь Вильгельма Оранского.

— Почему же?..

Было заметно, что горец страшно зол и что его что-то мучает. Но он ничего не объяснил, только повторил:

— Пожалуйста, доверьтесь мне.

— Час поздний, Колин. Вам пора уходить.

Он колебался. Его взгляд притягивал ее, и Джиллиан охватило желание придвинуться к нему поближе, но она устояла. Да, она целовала его. При этом она боялась за его жизнь… и за свой рассудок. Ей не хотелось даже думать о том, что он увезет от нее Эдмунда… пусть даже на один день. Довериться ему? Боже милостивый, если бы он попросил у нее… что угодно — но только не это.

Глава 22

На следующий день, рано утром, Девон вызвал Джиллиан к себе, и в сопровождении Джорджа она проследовала в солар кузена. Увидев там Колина, стоявшего у окна, она вдруг ощутила острую боль где-то глубоко в груди. Почему он здесь? Имеет ли это какое-то отношение к Эдмунду?

— Джиллиан!.. — Язвительный голос Джеффри резал слух. — Завтра в Кингсвер приезжает твой отец с епископом, и он потребовал свидания с тобой.

Ее отец?! Это известие не пробудило надежду в ее душе. Она уже знала по его прошлым визитам, что отец приедет не затем, чтобы забрать ее домой, — а лишь для того, чтобы заверить ее мать, что видел дочь живой и здоровой. Джиллиан не могла понять, почему Эвелин Дирли это волновало. «Может быть, — часто спрашивала она себя, — мать тайно желает, чтобы ее дочь и внук оказались мертвы?» Тогда бы она могла не опасаться, что Джиллиан внезапно объявится на одном из великолепных балов в доме Эссексов со своим бастардом на руках.

— Мы выезжаем завтра рано утром, — продолжал кузен, не обращая внимания на слезы, выступившие у нее на глазах.

— Эдмунда он тоже хочет увидеть? — спросила Джиллиан, стараясь взять себя в руки.

Джеффри поднялся со своего кресла и навис над ней.

— С чего бы это?

Значит, не хочет. Это не удивило Джиллиан, но и не изменило ее намерений. Она ведь давно собиралась это сделать…

— Пора ему наконец-то увидеться со своим внуком.

Джеффри рассмеялся, как будто его крайне удивила и позабавила ее дерзость.

— Твой сопляк останется здесь. И чтобы я больше не слышал ни слова по этому поводу. Пора тебе начинать слушаться меня, Джиллиан. Когда мы…

Ох, как же ей надоели его угрозы! Если бы она была мужчиной, дала бы ему как следует кулаком в зубы. Ей также надоели ее родители, делавшие вид, что Эдмунда вообще не существовало. Игнорировать его было несложно, так как мальчик находился здесь, взаперти. Но на этот раз…

— Я не поеду без своего сына, — заявила Джиллиан. — Передайте графу Эссексу, что я отказываюсь видеться с ним. Скажите ему, что никакие угрозы не заставят меня взглянуть ему в лицо. Он не сможет слишком долго сердиться на вас, дорогой кузен. — Она легонько хлопнула его по плечу. — В конце концов, вы всего лишь простой посланник…

Огонь ярости окрасил щеки Джеффри и вспыхнул жарким пламенем в его глазах. Испугавшись, что зашла слишком далеко, Джиллиан опустила взгляд и прикусила язык, не закончив фразы.

Но было уже поздно.

— Ну и языкастая же ты сука, кузина! Никак не поймешь, когда следует остановиться!

Джиллиан подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Колин отошел от окна и подступил ближе к Джеффри. Рукоятки его многочисленных кинжалов зловеще поблескивали в свете пламени камина. Однако предостерегающий взгляд Джорджа остановил горца.

— Ты завела разговор о «посланниках»? — произнес Джеффри, буравя ее взглядом. — Думаешь, мнение презренной шлюхи может изменить намерения великого человека? Такого, как принц Вильгельм, например?

Принц Вильгельм? Почему кузен это сказал? Джиллиан подавила сильнейшее побуждение убежать и осталась на месте… прижимая к груди дрожащие руки. Что же графу известно? Неужели кто-то донес ему о ее посланиях принцу? Комната слегка покачнулась, когда она перевела взгляд на Колина — единственного, кто знал о ее письмах.

Горец предал ее!

— К счастью для нас обоих, — продолжал Джеффри с усмешкой, — ни капля твоего яда не отравила его.

Джиллиан отвела глаза от Колина и снова устремила взгляд на кузена, надеясь, что плохо его расслышала.

— Я не понимаю… Что вы имеете в виду?

Джеффри громко рассмеялся.

— Ну как же… Я имею в виду твои письма к принцу Вильгельму. А ты что думала? Я перехватил их все, ясно? — Он снова рассмеялся, наблюдая, как Джиллиан, совершенно обессилев, опустилась в ближайшее кресло. — Так что принц не спасет тебя, дорогая кузина. Никто тебя не спасет.

— Какие письма? О каких письмах вы говорите? — вмешался Джордж.

Джеффри повернулся к Гейтсу. Радостная улыбка графа исчезла.

— Я думал заняться вами потом, капитан, но придется закончить сейчас. Я говорю о клеветнических письмах против меня, которые ваша подопечная писала голландскому принцу, пока вы были заняты тем, что учили се сына мочиться стоя.

— Это невозможно… — Джордж почти рассмеялся графу в лицо. — Нет никаких писем…

— Да, больше нет, — перебил граф. — Я сжег последнее из них прошлым вечером. Разве не так, Кэмпбелл?

Едва сдерживая слезы, Джиллиан увидела, как Колин кивнул. Значит, сжег? Выходит, ни одно из ее писем так и не попало к принцу? Как такое могло случиться? Как могло все, на что она надеялась, ради чего рисковала, так быстро закончиться? Помощи ждать неоткуда. Ее взгляд остановился на Колине. Может, горец и не выдал кузену ее секрет, но он знал, что случилось с ее письмами, — и ничего ей не сказал! А она целовала его. Позволила ему вновь пробудить ее мечты. Она снова оказалась дурой…

— С сегодняшнего дня, — продолжал ее кузен, — вы больше не будете охранником Джиллиан, капитан Гейтс. — Он поднял руку, когда Джордж попытался возразить. — Я поручил вам следить за ней. Если вы и впрямь не знали о ее предательских письмах против меня, значит, вы плохо выполняли свой долг. С другой стороны… Если вы знали о них, то выходит, что вы тоже предали меня. В любом случае мне нужен человек, которому я могу полностью доверять. Который станет делать то, что я скажу. Начиная с сегодняшнего дня за ней будет присматривать мистер Кэмпбелл.

Нет, не будет! Джиллиан не стала дожидаться, что скажет Джордж. Она встала и утерла слезы со щек. Хватит ей сидеть, съежившись в страхе, и выслушивать приказы Джеффри! Хватит бояться того, что он может или не может сделать. Это еще не конец. Так не должно быть! Она не должна отступить и сдаться. Ее образ действий, может, и изменится, но она все равно должна бороться… ради Эдмунда. Возможно, придется прокрасться в комнату кузена сегодня ночью и убить его, пока он будет спать.

— Джеффри, капитан Гейтс не знал ничего о том, что я делала, так что не нужно угрожать ему. — Она дала кузену почувствовать холодную ярость в своем предостережении — не заботясь о последствиях. Пусть только кто-нибудь из них хотя бы пальцем тронет Эдмунда… — Что же касается мистера Кэмпбелла, то клянусь: если он предпримет хоть что-нибудь против меня или Эдмунда, — она бросила на горца яростный взгляд, — то не заметит, как мой кинжал вонзится ему в сердце. А что до моего визита в Кингсвер… Вам придется привязать меня к лошади, чтобы отправить туда без моего сына. Но предупреждаю вас, Джеффри, вам лучше заранее приготовить объяснение графу, чтобы он знал, почему его дочь жестоко избита и вся в синяках. Потому что, клянусь вам, я буду бороться насмерть с тем, кто попробует меня связать. Поэтому всем будет гораздо легче, если я возьму Эдмунда с собой.

У Джеффри был такой вид, словно он вот-вот придушит кузину. И Джиллиан знала, что ему этого действительно хотелось. Ей и самой хотелось дать волю своему гневу. Она ведь умела пользоваться кинжалом — спасибо Джорджу. Но, будучи леди, она от этого воздержалась. Кроме того, она знала, как победить графа. Просто нужно было не реагировать на его выходки.

Он получал огромное удовольствие, унижая ее, и считал, что выходит победителем из каждой схватки, случавшейся между ними. Она была уверена, что кузен с нетерпением ждал момента, когда сможет сказать ей, насколько он умен и ловок, раз ему удавалось перехватывать ее письма к Вильгельму. Он хотел позлорадствовать над ее беспомощностью. Но она этого не допустит.

Не дожидаясь ответа графа, она направилась к выходу из солара, Джиллиан по пути обернулась к Джорджу.

— Капитан Гейтс, проводите меня, пожалуйста, в комнату моего сына.

— Довольно дерзкий поступок, — сказал Джордж, когда они оказались в коридоре.