– Сейчас, милорд? – недоуменно повторила она. – Разве я не помогала вам раньше? Что-то не припомню.

– Нет, – медленно возразил он, и его подозрения усилились. – По-моему, вы были далеки от этого.

Леди Хайбэрроу продолжала смотреть на Мэдди своими холодными зелеными глазами.

– Значит, вы за эту женитьбу?

Девушка обворожительно улыбнулась.

– Я вряд ли смогла бы возражать против нее, даже если бы у меня было такое право. Я едва знаю одну из сторон и совершенно не знакома с другой.

Герцогиня все еще не сводила с нее изучающего взгляда.

– И часто вы целуетесь с мужчинами, которых едва знаете?

Мэдди поджала губы, единственное свидетельство того, что она рассержена.

– Полагаю, это будет зависеть от того, чьи сплетни вы выслушиваете, ваша светлость.

– Но вы поцеловали его, – настаивала леди Хайбэрроу.

– Это было утро, от которого Байрон пришел бы в восхищение, – перебил Куин. – Потрясающе романтичное. Обстоятельства позволили мне отблагодарить мисс Уиллитс за заботу о Малькольме, и я воспринял этот поцелуй как счастливый… случай.

Из-за спины матери Мэдди взглянула на Куина. Он холодно ответил на ее взгляд, удивляясь тому, что эта тонкая и остроумная девушка могла хоть на секунду обмануть его своей льстивой маской.

Мэдди подняла вилку.

– Должна признать, – спокойно заявила она, – что не понимаю, почему все обсуждают мой несчастный характер, если лорд Уэрфилд продолжает настаивать, что это его вина.

Он оперся подбородком на согнутую в локте руку и взглянул на нее.

– Потому что вам это понравилось? – предположил он.

Он тут же пожалел о своей шутке, потому что явно смущенная Мэдди побледнела и бросила вилку на стол.

– Вы – высокомерный…

– Куин! – коротко произнесла его мать, хотя он намеревался извиниться. – Какие бы чувства ни были здесь затронуты, если ты продолжишь напоминать мисс Уиллитс о ее неосторожности, она не сможет восстановить свою репутацию.

– Моя неосторожность, – повторила Мэдди. – Теперь я вижу, почему вы так высоко цените свою знатность. Очевидно, она автоматически освобождает вас от любого намека на дурной поступок за счет ближнего, стоящего ниже на социальной лестнице. – Она встала из-за стола. – Извините, у меня пропал аппетит.

– Мэдди, – пробормотал Куин, хмурясь.

Леди Хайбэрроу поймала девушку за руку прежде, чем она успела убежать.

– Мисс Уиллитс, не хочу быть грубой, но должна напомнить, что Куин – будущий герцог Хайбэрроу. По сравнению с ним вы – неизмеримо ниже по положению.

– Миледи, я никогда не испытывала большей гордости, чем от подобной характеристики.

Снисходительная улыбка застыла на лице герцогини.

Куин почувствовал, как у него от изумления открылся рот, но он тут же закрыл его, стараясь не смеяться. Он откашлялся и поднялся на ноги.

– Мама, если вы меня извините, я отлучусь на минутку, – торопливо сказал он, обходя стол, чтобы схватить Мэдди за руку. – Очевидно, есть несколько вещей, которые я не сумел объяснить нашей гостье. – Он потянул ее к двери. – Мисс Уиллитс, пожалуйста, – твердо продолжил он.

Как только они удалились от столовой на достаточное расстояние, Мэдди вырвала у него руку.

– Я не хочу, чтобы меня тащили, словно провинившегося ребенка, – прошипела она, и ее серые глаза метали молнии, – Не хватало только, чтобы вы перекинули меня через колено и отшлепали!

Образ, который вызвали в его сознании ее слова, имел мало общего с тем, что она сказала, Эта девушка только что открыто оскорбила его мать, и ему не стоило воображать ее обнаженной, сидящей у него на коленях, с длинными рыжеватыми волосами, струящимися по плечам и обнаженной груди…

– Лорд Уэрфилд! – прорычала Мэдди. – Я сказала, что уезжаю!

Куин снова схватил ее за руку и резко развернул лицом к себе.

– Нет, вы не уедете! – Маркиза самого удивил неожиданно охвативший его гнев – не потому, что она наговорила достаточно, чтобы рассердить его, а потому, что ему совершенно не хотелось, чтобы она уезжала.

– Никто, кроме вас, не желает, чтобы я находилась здесь! – воскликнула она, сжимая свою изящную руку в кулак. – Вы – напыщенный осел!

Куин отклонился назад, когда она замахнулась на него.

– Не думайте, что я настолько хорошо воспитан, что не отшлепаю вас по вашей премилой попке, если вы меня ударите, – резко заявил он, тряся ее за руку. – Вы должны выполнить свое обещание и не заставите меня нарушить слово, данное дяде Малькольму. Это ясно?

Мэдди внимательно посмотрела на маркиза, ее грудь вздымалась от быстрого, бурного дыхания.

– Я ненавижу вас, вы просто нахал, – пробормотала она, вырывая руку.

– Это ясно?

– Да, ясно как день. Куин наблюдал, как она устремилась наверх, в свою спальню. Услышав, как захлопнулась дверь, Куин выдохнул и прислонился спиной к стене. Какие бы чувства он ни испытывал к Мэдлин Уиллитс, это, черт побери, не было ненавистью, что пугало его больше, чем сильнейший приступ гнева.


К тому времени, когда Куин объявил о готовности их маленькой группы появиться в Лондоне, Мэдди обладала большим количеством платьев из большего числа тканей, чем у нее было за всю жизнь. Она выучила каждый вальс, контрданс и кадриль, написанные за последние пять лет, и была проэкзаменована на все стили этих танцев с начала их появления до нынешнего времени. Болезненнее всего она воспринимала то, что ее заставляли читать номера «Лондон таймс»; чтобы вновь познакомиться с новостями о тех, кто женился, похоронен или принят в высших кругах светского общества.

После спора с маркизом Мэдди предпринимала все возможное, чтобы не встречаться с ним, и, если не считать раздражающих уроков и наставлений, он, казалось, поступал так же. В таком большом доме, как замок Хайбэрроу, это не составляло большого труда. Иногда ей не хотелось говорить, как она ненавидит его, но он заслужил это, поучая ее и отдавая ей приказания, в то время как она начала считать его своим союзником и другом, если можно назвать другом мужчину, которого постоянно хочется целовать и обнимать.

Мэдди отчаянно старалась избежать поездки в Лондон, но она также не могла оставаться в Хайбэрроу. Девушка не чувствовала себя попавшей в ловушку с тех пор, как родители заперли её в спальне пять лет назад, и терпела все это только потому, что сможет опять расстаться со всем этим после появления в «Олмаксе».

Для нее наняли горничную, и Мэдди, сложив на груди руки, наблюдала, как бедная Мэри с трудом закрывала очередную дорожную сумку, набитую ее бальными платьями.

– Какое-нибудь можно случайно забыть, – предложила она с улыбкой.

Мэри вытерла пот со лба.

– Это было бы то самое платье, в котором вас так хочет увидеть ее светлость, мисс Мэдди.

– Несомненно. Ты уверена, что тебе не требуется моя помощь? – Мэри, по крайней мере, обладала чувством юмора, и Мэдди стало любопытно, нанял ли ее сам Куин или же он и герцогиня поручили это домоправительнице.

– О нет, мадам, так не положено.

– Да, я знаю. – Мэдди вздохнула.

У двери закашляли. Немедленно поняв, кто это, Мэдди напряглась и обернулась.

– Милорд, – приветствовала она Куина вслед за сделавшей реверанс Мэри.

– Все упаковано? – ровным голосом спросил он.

– Да, благодарю, – вежливо ответила Мэдди.

Он избегал ее почти две недели, так что его присутствие не предвещало ничего хорошего.

– Отлично, тогда мы отправляемся завтра утром.

– Отлично, – повторила она без всякого энтузиазма. И взглянула на маркиза. – Что-нибудь еще, милорд?

– Да, у вас есть свободная минута?

Тут же Мэри склонила голову и поспешила к двери. Мэдди подняла руку, чтобы остановить горничную.

– Все в порядке, Мэри. Мои ноги работают не хуже твоих.

– Да, мисс Мэдди.

Куин выпрямился и открыл рот.

– Мисс Уил…

– Милорд, пройдемте? – прервала его Мэдди и прошла мимо него в холл.

Он последовал за ней.

– Почему вы настаиваете, чтобы слуги называли вас мисс Мэдди?

Она вздернула подбородок.

– Я не настаиваю, я попросила их называть меня Мэдди.

– Вас следует называть иначе. Вы старшая дочь виконта. Когда мы приедем в Лондон, к вам будут обращаться «мисс Уиллитс».

Разговоры о ее семье все еще огорчали девушку. Она покачала головой и направилась к своей комнате.

– На этот счет вам следует проконсультироваться у моих родителей. Полагаю, они уже давно отказались от меня.

Куин остановился у нее за спиной, затем позвал ее:

– Мэдди!

Она повернулась:

– О, прошу прощения, милорд. Разговаривая с вами, я должна стоять к вам лицом. – Слова прозвучали недружелюбно, но Мэдди демонстративно спрятала руки за спину, вызывая его на словесную дуэль.

– Почему вы не рассказали мне о своих родителях? – только и спросил он.

– Это изменило бы ваши намерения? Могу я теперь уехать?

Он нахмурился:

– Конечно, нет. Однако эти сведения пригодились бы. Я мог написать лорду Халверстону и…

– Нет! Вы ни о чем не будете писать моей семье!

– Тогда что вы предлагаете делать? Мы не можем притворяться, вас узнают. – Он подошел ближе, и его нефритовые глаза были чрезвычайно серьезны. – И именно вас я обещал вновь ввести в общество, а не какую-то таинственную леди без прошлого.

Мэдди отвернулась.

– Как я уже не раз говорила вам, милорд, ничего не нужно. И это не пройдет так просто и легко, как вы думаете.

– Вы представляете, о чем я думаю, Мэдди?

Он не запугает и не смутит ее своей чрезмерной любезностью.

– Думаю, что вы поцеловали меня, чтобы увидеть, как я приму это, и когда обнаружили, что я не была шлюхой, и не стану вашей любовницей, то были настолько смущены, что загнали себя в ловушку, пускаясь во все тяжкие, чтобы облегчить свою совесть. Или я ошибаюсь, милорд?

Он смотрел на нее блестящими глазами. Однако, к ее возрастающему ужасу, выражение его лица начало медленно смягчаться.

– Мисс Уиллитс, не стоит видеть весь мир в столь мрачных красках, – Он поднял руку и нежно провел пальцами по ее щеке. – Возможно, я поцеловал вас потому, что меня тянуло к вам. И возможно, вы поцеловали меня, потому что и вас тянуло ко мне.

Ее сердце бешено забилось от этой ласки, и Мэдди отстранилась. Только тщеславный фигляр мот обвинить ее в слабости.

– Единственное, что доставило мне истинное удовольствие, – это когда я увидела вас лежащим лицом в грязи.

Прежде чем он успел ответить, она торопливо вошла в свою спальню и захлопнула за собой дверь.

– Этот высокомерный, напыщенный…

– Простите, мисс Мэдди? – Мэри выпрямилась от груды белья, которое укладывала в сундук.

– Нет, ничего. – Нахмурясь, Мэдди села за туалетный столик и написала еще одно милое письмо мистеру Бэнкрофту о том, как все хорошо, и как прекрасно она ладит с титулованными Бэнкрофтами, и с каким нетерпением ожидает поездки в Лондон. Ей было интересно, поверит ли он хоть одному слову.


– Так о чем же она пишет?

Малькольм смотрел на письмо Мэдди. Сквайр Джон Рамзи, подперев подбородок рукой, сидел напротив него за столиком с шахматной доской. С дерева в саду, где они расположились, тихо слетел листок, и Малькольм стряхнул его с доски.

– Льюис – мой брат – сбежал в Лондон через пять минут после разговора с ней, и, по-видимому, она объявила войну остальной части семейства. Не удивлюсь, если им придется заковать ее в кандалы, чтобы посадить в карету и доставить в Лондон.

– Что в этом смешного? – возразил Джон. – Она, должно быть, несчастна там.

Малькольм не мог объяснить, что он способен судить о настроении Мэдди уже по одному слишком мягкому тону ее письма. Лэнгли казался более спокойным и тихим, чем до того, как сюда впервые прибыла дерзкая красавица и заставила взять ее на работу. Он очень скучал по ней, но, с тех пор как было решено вернуть ее в свет, он понял, что она не останется в Лэнгли навсегда.

– Мэдди – боец. Ей необходим вызов, что-то, с чем она могла бы сражаться. Если бы мои титулованные родственники встретили ее теплом и лаской, им никогда бы не пришлось тащить ее в Лондон, хотя сейчас, я полагаю, она уже обвела их вокруг своего маленького пальчика.

– Как она поступила с каждым мужчиной в Сомерсете, – вздохнул Джон.

Малькольм еще раз взглянул на письмо, затем отложил его в сторону, чтобы возобновить игру.

– Да, это на нее похоже. И Куину следует получше присматривать за ней, иначе ему несдобровать.


– Мэдди, пожалуйста, выходите из кареты, – умоляющим голосом попросил Куин, пытаясь не замечать любопытных взглядов дворецкого и дюжины слуг, которые должны были выгрузить из экипажей весь багаж прибывших.

– Нет, – раздался голос из темноты кареты.

– Что за чушь! – Герцогиня Хайбэрроу закатила глаза, захлопнула веер и начала подниматься по парадной лестнице Бэнкрофт-Хауса среди моря кланяющихся слуг.