Сюзанна Энок - Покоренная любовью

– Ты привез с собой багаж. Надеюсь, ты не собираешься остановиться здесь, я только что очистил дом от целой толпы дураков.

– Я бы не остановился здесь, будь это единственный уцелевший в Англии дом, – спокойно ответил Малькольм. – Я остановлюсь в Уайтинг-Хаусе, с Куинланом.

– Отлично. И что же тебе здесь надо?

Мистер Бэнкрофт мгновение рассматривал его светлость.

– Посмотреть, соблюдаешь ли ты условия сделки. Вижу, что нет, хотя это не очень-то меня удивляет.

Льюис взглянул на брата.

– О какой сделке ты говоришь?

– Вернуть Мэдди Уиллитс обратно в свет.

– Я не заключал этой чертовой сделки.

– Речь идет о чести Бэнкрофтов.

Герцог опустился в кресло напротив брата.

– Это все ты с Куином развлекались с девчонкой, а затем почувствовали вину за это. Она ничего собой не представляет и не стоит всех этих забот.

– Она заслуживает, чтобы о ней позаботились больше, чем ты. У тебя были хоть какие-то положительные стороны. Теперь же ты просто болтун.

Льюис взглянул на него.

– Убирайся из моего дома!

– С удовольствием. – Опираясь одной рукой на палку, а другой о спинку кушетки для равновесия, Малькольм поднялся на ноги. На какой-то миг в глазах герцога промелькнуло что-то неопределенное, но так же быстро исчезло. – Я буду в Уайтинг-Хаусе, если захочешь извиниться.

– Нет, пока я дышу.

Малькольм улыбнулся:

– Я могу и подождать.

Куин выходил из парадной двери, когда увидел экипаж. Он немедленно узнал пару гнедых, запряженных в него, и с облегчением улыбнулся. Прибыло подкрепление, и как раз вовремя.

– Господи, что вы тут делаете? – спросил он, подходя к карете и открывая дверцу. – И где ваше кресло?

– Благодарю, теперь я хожу сам, – ответил дядя Малькольм. – Во всяком случае, это похоже на ходьбу.

Куин помог дяде сойти на землю и проводил его в холл.

– Вы остановились в Бэнкрофт-Хаусе? Вы видели Мэдди? Вы…

– Куинлан, ты превратился в болтуна, – с улыбкой пожурил племянника Малькольм. – У тебя что-то на уме, юноша?

Он устроился в гостиной, пока Куин кругами вышагивал вокруг него.

– Вы прекрасно знаете, что у меня на уме, – заявил маркиз. – И это ваша вина.

– Моя вина? В чем моя вина?

– Вы знали, что я влюбился в нее. И я думал, что вы отправляете ее в Лондон ради нее самой. – Куин взглянул на Малькольма. Улыбка дяди отнюдь не уменьшила его возбуждение. В действительности, будь он Мэдди, он сейчас уже отколотил бы кого-нибудь. – Ну скажите же что-нибудь!

– Все это устраивалось ради Мэдди. – Малькольм, видимо, понял его. – Как только я прочитал, что Льюис присылает тебя, я знал, что это будет мой последний шанс увидеть, как она займет подобающее ей место в обществе. Я также знал, что я все равно потеряю ее. Мне не легко было отправить ее с тобой.

– Но вы, кажется, забыли один важный факт, – резко бросил Куин. – Я почти помолвлен.

Малькольм пожал плечами:

– Очевидно, я быстро забыл об этом. Ты не мог ожидать, что я займусь деталями.

– Деталями? – скептически повторил Куин, рассерженный при мысли, что им, похоже, манипулировали во всем этом деле, каким бы щедрым вознаграждением оно ни обернулось.

– Что касается той части, что ты влюбился в нее, должен признать, это приходило мне на ум, но это не было моей целью. По правде сказать, Куин, я любил тебя мальчишкой, очень любил, но все, что я знаю, это что ты вырос весь в отца. И в этом случае Мэдди должна была утопить тебя, вместо того чтобы просто подтрунивать над тобой.

– Мне это не нравится, – ровным голосом произнес Куин.

– Именно поэтому я и не собирался говорить тебе об этом.

Куин сел напротив дяди.

– И что заставило вас передумать?

– Вот это. – Малькольм вытащил из кармана сложенный во много раз лист бумаги и разгладил его. – Последнее письмо от Мэдди.

– Дайте мне взглянуть на него, – потребовал Куин.

– Большая его часть не касается тебя, – ответил дядя. – Но эту часть ты, полагаю, должен услышать. – Он поднес письмо к глазам. – «Меня посещает Чарлз Данфри, и хотя я сомневаюсь, что он влюблен в меня, как заявлял об этом раньше, по крайней мере, он вежлив и внимателен. При…»

– Подлец! – прорычал Куин, и Малькольм поднял на него глаза.

– Тихо. «Принимая во внимание, что у Куина есть обязательства и что я не хочу больше доставлять ему беспокойства – их из-за меня у него уже достаточно, – вернуться к исходному положению дел, возможно, будет самым мудрым решением». – Он поднял глаза. – Там есть еще продолжение, но именно эта часть письма особенно обеспокоила меня.

Куин вскочил на ноги и возобновил свою беготню по комнате. Он знал, что она так думала, но услышать это, облеченное в такие слова… Слова звучали так грустно, что у него возникло страстное желание тотчас подойти к ней и заключить в объятия.

– Она не выйдет за него замуж, – заявил он.

– Что ее остановит?

Куин взглянул с высоты своего роста на дядю.

– Я. – Он направился к двери. – Надеюсь, вы не так уж устали с дороги, чтобы не отправиться со мной нанести визит, – бросил он через плечо. – Я знаю, кое-кого, кто будет очень рад вас видеть.

Мэдди очень нуждалась в союзнике. Она взглянула на отца, пытаясь не разглядывать его пристально, пытаясь быть разумной и изо всех сил стараясь удержаться от того, чтобы не выбежать из парадной двери и не останавливаться, пока не достигнет Уайтинг-Хауса и Куина.

– Ты слушаешь меня?

– Да, отец, я слушаю.

– Так что, ты примешь предложение Чарлза, когда он придет сегодня?

– Я еще не решила, – сказала она, и ее спокойствие граничило с гневом. Что бы она ни пережила за последние пять лет, это, похоже, совсем не изменило образ мысли отца. И даже если она решит выйти замуж за Чарлза, это будет ее собственное убеждение.

– Ты слишком хороша для него, да? – спросил он с сарказмом.

Мэдди пожала плечами:

– Я не люблю его.

– Ты не… какое, черт побери, это имеет значение? Ты думаешь, я люблю твою мать?

Мэдди оставалось только надеяться, что Джулия Уиллитс не слышала этих слов.

– Хотелось бы надеяться, – сказала она, и голос ее слегка задрожал. – Она добросердечная и славная женщина.

– И очевидно, слишком мягка с тобой.

Негодующий ответ Мэдди, несомненно, привел бы к тому, что ее вышвырнули бы из Уиллитс-Хауса, но прежде чем она успела открыть рот, Эверетт постучал в дверь библиотеки.

– В чем дело? – проворчал виконт, откровенно недовольный тем, что прервали его тираду.

– Два посетителя к мисс Уиллитс, – сообщил дворецкий.

– Кто это? – мрачно спросил лорд Халверстон.

– Мистер Бэнкрофт и маркиз Уэй…

– Мистер Бэнкрофт? – воскликнула Мэдди, вскочила на ноги и бросилась мимо удивленного дворецкого, чуть не сбив того с ног. – Извини, Эверетт.

– Все в порядке, мисс.

В холле стояли двое мужчин, и это остановило ее.

– Мистер Бэнкрофт, вы стоите?

– Более-менее, – усмехнулся он. – Как ты, моя дорогая?

Мэдди заспешила к своему бывшему хозяину и обняла его.

– Я так рада, – прошептала она, и по щекам ее катились слезы. – Я так рада!..

– Ну вот, это настоящее приветствие, – сказал Малькольм, отвечая на ее объятия.

– И все это благодаря мне, – сообщил Куин.

Мэдди взглянула на него, и они встретились взглядами. Она улыбнулась сквозь слезы. Он пришел увидеться с ней.

– Благодарю, – произнесла она.

– Не за что, – ответил Куин. – Но он добрался до Лондона. Думаю, он обеспокоен тем, что ты можешь выйти замуж не за того человека.

– А, лорд Уэрфилд, – с пафосом произнес ее отец, выходя из библиотеки и не выказывая свое недавнее раздражение. – Это очень любезно с вашей стороны навестить мою дочь.

– Для меня это удовольствие, – ответил Куин, пожимая руку виконту. – Разрешите мне представить вам моего дядю мистера Бэнкрофта. Малькольм – виконт Халверстон.

Мэдди с неохотой выпустила мистера Бэнкрофта, и он тоже пожал руку ее отцу.

– Я много слышал о вас, – уклончиво заметил Малькольм.

– Хотел бы сказать то же самое, – ответил виконт, глядя на дочь.

Мэдди могла легко догадаться, о чем он думал – что у нее были грязные отношения с мистером Бэнкрофтом. Он, похоже, думал так о любом джентльмене, которого она упоминала. Но ее уже давно не заботило, что отец думает о ней. Мэдди снова взглянула на Куина.

– Как вы сегодня, мисс Уиллитс? – вежливо поинтересовался он.

– Благодарю, милорд, очень хорошо.

– Могу я поговорить с вами наедине? – продолжил Куин. – Моя мать просила кое-что передать вам.

– Конечно, – ответила Мэдди, пытаясь скрыть неожиданное возбуждение и указывая ему на вход в библиотеку, куда направилась сама. Так как ее отец стоял как раз напротив входа, Мэдди не могла закрыть дверь, но Куин отвел ее в дальний конец комнаты к высокому окну.

– Как вам здесь живется? – тихо спросил он, пробегая пальцами по ее щеке.

Мэдди закрыла глаза, и его губы коснулись ее губ. Она так скучала по нему.

– Словно я никогда не покидала этот дом.

Он улыбнулся:

– Так плохо?

– Да. – Мэдди вздохнула. – Итак, вы пришли справиться о моем здоровье?

– Не совсем. Я никогда не спрашивал вас, – прошептал он, – каково ваше представление об идеальной жизни?

Мэдди смущенно отвернулась от Куина. Он медленно обнял ее за талию и притянул к себе.

– Я не мечтаю, – призналась она. Он чрезвычайно осложняет все – и знает об этом, негодяй.

– Но все же?

Мэдди покачала головой:

– Вы сами знаете. – Понемногу она расслабилась. – Это было бы так прекрасно.

Куин прижался щекой к ее волосам.

– Это будет прекрасно, – поправил он ее.

Было так легко – слишком легко забыться, потеряться в какой-то момент и вообразить, что так будет всегда. Мэдди выпрямилась и повернулась к нему.

– Куин, перестаньте…

Нефритовые глаза смотрели не отрываясь в ее, теплые и всепонимающие, смотрели в глубь ее, что никогда никто не делал и не сделает в будущем. И в тот момент она твердо решила: она не выйдет замуж за Чарлза Данфри. Благодаря Куину она поняла, что значит любить. И, что бы ни случилось, она никогда не выйдет замуж без любви.

Он медленно улыбнулся.

– О чем вы думаете?

Мэдди поднялась на цыпочки и поцеловала его.

– Это прекрасно. – Из холла донесся голос ее отца, она встрепенулась и отступила от Куина. – Вы уже были сегодня у Элоизы?

Он нахмурился и покачал головой.

– Я готов был отправиться туда, когда появился Малькольм. Я поеду к ней, как только провожу дядю в Уайтинг-Хаус. Данфри нанес вам визит?

– Нет.

Куин сглотнул, и на лице его появилось нерешительное выражение.

– Мне нужно кое-что сказать тебе.

Теперь уже она почувствовала неуверенность. Ей не нужно было другого урока, чтобы знать, что все не просто там, где дело касалось их обоих.

– Я слушаю.

– Даже если вы решите по каким-либо необъяснимым причинам не выходить за меня замуж, есть нечто, что вы должны знать о Чарлзе Данфри.

– Вы распространяете сплетни? – спросила Мэдди, чтобы поддразнить его. Куин не опустится так низко, чтобы лгать о Чарлзе, просто хочет убедить ее не выходить за него замуж. Не сейчас.

– Это подлинный факт, Мэдди. На днях я обнаружил кое-что и, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, не думаю, что следует утаивать это от вас.

– Перестаньте юлить и говорите прямо, Куин.

– Это касается финансового положения Данфри. Он…

– Он что, Уэрфилд? – подобного злословия Мэдди ожидала от кого угодно, но только не от Куина. – Он не так богат, как вы? – предположила Мэдди. – Полагаю, что нет. Но при этом кто богаче вас?

– Мэдди, вы все понимаете неправильно. Речь не о моем снобизме или об отсутствии оного у вас.

– Тогда объяснитесь, наконец, милорд.

– Я и пытаюсь это сделать, черт побери, – огрызнулся он. – Данфри преследуют кровожадные ростовщики, Мэдди. Без вашего приданого ему конец. Возможно, еще до окончания сезона он попадет в долговую яму. Я беспокоился, что…

– Что он женится на мне только ради моих денег? Точнее, ради денег родителей? – Мэдди пожала плечами. – Полагаю, что он не так уж беден и хочет жениться на мне потому, что любит меня.

– Мэдди…

– Благодарю вас, милорд, вы очень помогли мне. Теперь отправляйтесь и женитесь на своей противной Элоизе и оставьте меня в покое! – Ее глаза наполнились слезами.

– Проклятие! – выругался он. – Вы невыносимы.

– Именно это я и пыталась внушить вам, если помните. Всего хорошего, милорд.

Мэдди повернулась на каблуках и покинула комнату, задержавшись на секунду, чтобы кивнуть Малькольму, прежде чем подняться в свою спальню.

Куину хотелось задушить ее.

Но еще ему хотелось поцелуем стереть слезы с ее глаз, поцеловать ее сладкие, нежные губы, снова заключить ее в объятия. Мысль, что он никогда больше не сможет испытать это, сдавила ему грудь.