Хизер Грэм - Покоренная викингом

Он сам не знал, почему он так привязан к ней — не меньше, чем к собственным детям. Может быть, потому, что когда-то был влюблен в ее мать. Может быть, потому, что он был ее крестным отцом. Независимо от причины, он действительно любил ее, как члена своей семьи. Она была необычно высока для женщины, но стройна и изящна как эльф, так что ему легко было нести ее на руках. Забыв про Аллена, он поспешил к дому и позвал жену.

Рианон крепко вцепилась в него, доверчиво, как ребенок. Ее глаза, не правдоподобно синие, встретились с его взглядом.

— Датчане напали на нас. На кораблях с драконами. Они приплыли и безжалостно убивали наших.

Она закрыла глаза. Ей было холодно, она сильно устала и промокла насквозь. Она скакала всю ночь под дождем.

Боль при мысли о бессмысленных зверствах, о напрасно загубленных жизнях пронзила Альфреда. Он покачнулся, неся ее.

— Это были не датчане!

Она пристально посмотрела на него.

— Мой господин и брат, я там была сама. Они накинулись, как голодные волки, они…

— Я тебе послал письмо, Рианон. Я позвал помощь из-за моря. Ирландского принца из Дублина, человека, который ненавидит датчан также яростно, как и мы.

Она покачала головой: он не понял.

— Я там не видела ирландцев, — уверяла короля Рианон. Она стиснула зубы. Она не могла забыть викинга, которого чуть-чуть не убила, золотоволосого блондина, холодного, как льды его страны.

— Прибыли корабли с драконами, — прошептала она.

Она не могла рассказать Альфреду о своей встрече с этим человеком. Он будет в ярости, когда узнает, что она не попыталась спастись бегством сразу же.

— Кораблестроители принца — скандинавы, Рианон, так же как и многие в его войске.

Снова она покачала головой. Она так устала и никак не может заставить короля осознать опасность.

— Милорд, может быть, я не ясно выражаюсь, может, я говорю непоследовательно….

— Нет, — твердо сказал он ей.

Его злость росла. Он очень жалел о тех, кто безвинно пострадал, и опасался, что предательство лишит его помощи ирландского принца именно тогда, когда она ему совершенно необходима. Он крепко обнял Рианон. Он не осуждал ее, но гнев переполнял его.

— Нет, я все понял, это ты не поняла моих слов. Меня предали. Ты приказала своим людям атаковать человека, дружбы которого я искал. Ты подняла руку на меня самого!

Рианон задохнулась от ужаса.

— Я никогда не предам тебя, Альфред. Как ты можешь обвинять меня в этом? Я сражалась с врагом! Я всегда даю отпор врагу.

— Я тебя не обвиняю, я просто говорю, что ты должна была оказать гостеприимство этому человеку, а не развязывать сражение.

— Клянусь, я не знала!

Он любил ее, но сейчас не мог даже на нее смотреть. Он не должен терять поддержку, столь нужную ему. Победа была близка, он, можно сказать, держал ее в руках. Он не перенесет, если выпустит ее. Ему нужен был ирландский принц, и, если он потребует какого-нибудь наказания, придется выполнить его волю любой ценой. Он вошел в дом. Усадил Рианон перед огнем.

— Альсвита! — позвал он жену, и она появилась со своей младшей дочерью Альтрифе на руках. Она опустила ребенка на пол и обняла Рианон.

— Что с ней случилось? — спросила она, пораженная ее видом.

Альфред не мог совладать с душившей его яростью.

— Кто-то из челяди не соизволил подчиниться приказу короля, вот почему все и произошло.

— Нет, это не может быть, это не правда, — запротестовала Рианон.

Альфред дрожал от гнева. Она не понимала его чувств и его негодование, с которым она столкнулась, придя к нему за помощью, ошеломило ее.

— Я тебя ни в чем не виню, Рианон, тем не менее, кто-то предал тебя и меня. И то, что произошло, будет иметь страшные последствия, гораздо более тяжелые для нашего дела, чем то, что уже случилось.

Рианон освободилась из объятий королевы и стояла, пошатываясь, бросая вызов королю.

— Более ужасные последствия, чем море крови у моей крепости? Ты что забыл, Альфред? Люди, хорошие люди, мои лучшие друзья лежат мертвыми…

— А вы, леди, забыли, что король здесь я? — сказал Альфред с угрозой. — Но, Рианон, предателями вполне могли оказаться ваши дорогие и преданные друзья, ведь я послал сообщение, что прибывает ирландский принц, которого нужно принять со всеми почестями и препроводить сюда.

— Но никакое известие от вас не приходило, милорд, — воскликнула она. — И поверьте мне, сир, я не видела там ирландского принца, только стаю грабителей-викингов!

Он отвернулся, не отвечая на ее слова.

— Ради всех святых, Альфред, — произнесла Альсвита, — как ты можешь быть настолько жестоким, чтобы подозревать в этом девушку?

Он повернулся спиной к ним обеим, и взгляд его был пуст.

— Потому что теперь судьба всего Уэссекса поставлена на карту. Потому что теперь от настроения чужестранного принца будут зависеть мир и война. — Он плотнее запахнул плащ.

— Я еду, миледи, — обратился он к жене, — на побережье. Рианон осталась жива, и она, я надеюсь, здесь будет в безопасности.

Он ушел, и они долго смотрели ему вслед. Альсвита, казалось, была больше расстроена, чем Рианон.

— Он, правда, любит тебя нежно, — сказала Альсвита.

Рианон повернулась к ней, тщетно пытаясь улыбнуться.

— Да, любит. Но не так, как он любит Уэссекс.

— Он даже меня не любит так, как он любит Уэссекс, — сухо сказала Альсвита. Она заметила, что Рианон дрожит, и позвала служанок, которые немедленно вбежали в зал. — Скорее нагрейте воды, мы должны выкупать леди Рианон и согреть ее, иначе она заболеет.

Они слышали топот копыт и ржание лошадей во дворе, это мужчины собирались в путь. Альсвита обняла Рианон за плечи и повела ее в восточную часть зала, куда внесли ванну. Альсвита не оставила ее одну. Она сама вымыла длинные волосы Рианон и попыталась развлечь ее болтовней — о слухах, доме, семье. Когда Рианон вымылась и села, завернувшись в льняное полотенце, у камина, ее снова стал бить озноб.

Альсвита, еще сохранявшая свою красоту — глаза ее были цвета меда, — села рядом, чтобы подбодрить и утешить девушку.

— Мы отслужим мессы по твоим людям. Мы будем молиться за них каждый вечер. Рианон кивнула.

— Альсвита, ты должна мне верить. Это не были ирландцы — я их видела своими глазами. Это были викинги.

— Я верю, что ты рассказываешь то, что видела сама. Ты, наверное, просто не знаешь, что у этого ирландского принца отец — викинг, и сам он может быть похож внешне на викинга. Понимаешь? Викинги — лучшие кораблестроители, поэтому и на носах этих кораблей могли быть головы драконов. И возможно, что многие его воины сражаются как скандинавы. Альфреду они нужны, чтобы воевать с обезумевшими датчанами. Ирландский принц, к которому теперь отправился Альфред, из Дублина, но по отцовской линии он викинг.

Съежившись под полотенцем, Рианон вся дрожала.

— Я тебе говорю, Альсвита, что Альфред заключил союз с демонами! Я их видела, они не ирландские христиане, а язычники!

Варвары с волосами как солнце и голубыми глазами, подобными льду. Альфред заключил союз с ними. И вполне возможно, что ей придется еще раз встретиться с их предводителем.

— О Боже, — прошептала она в ужасе. Светловолосый викинг определенно расскажет ирландскому принцу о саксонской девице, которая пыталась пронзить его стрелой. Альфред и так сердит на нее. Но он наверняка совсем рассвирепеет, побывав на побережье.

— Как он может так плохо думать обо мне, о моих людях, так мало заботиться о том, что произошло? — выкрикнула она. — Я — его родная кровь, и он мой опекун, он должен оградить меня от нападений, ведь я защищала то, что мне принадлежит!

Альсвита долгое время молчала. Затем она спокойно произнесла:

— Нет, ты забыла об Уэссексе, Рианон. Он король Уэссекса, и все принадлежит ему!

— Он жесток!

— Он строг, но умеет прощать. Судьба сделала его таким, он должен быть твердым, как камень. Запомни, он твой опекун, твой король и твой защитник. И он по-настоящему любит тебя. — Альсвита сняла полотенце с ее сохнущих волос и мягко улыбнулась. — Он заботится о твоем благополучии. Он не хотел тебя обидеть и не станет этого делать и впредь.

Рианон хотелось бы в это верить. Она любила короля. Альфред, Альсвита и их дети были ее семьей. Это все, что у нее осталось. Она забралась на сиденье с ногами и начала отжимать полотенце, глядя на огонь. Слезы дрожали на ее ресницах.

— Это было ужасно, — прошептала она. — Столько смертей, столько крови. Я так любила милого Эгмунда и Вильтона тоже. Как подумаю об их женах, которым теперь никогда не придется никого полюбить, об их сиротах! — Она подняла глаза. — А Адела! Я ее не видела, когда спасалась бегством. Она куда-то пропала, Альсвита. Я даже не знаю, удалось ли ей спастись, а может быть, она до сих пор блуждает по лесу, насмерть перепуганная.

— Альфред ее найдет, — сказала Альсвита уверенно.

— О, я забыла обо всех, кроме себя. Я не сказала о ней Альфреду.

— С ней все будет в порядке, я уверена. Люди Альфреда разыщут ее.

— А что, если ее найдут викинги?

— Если она убежала в лес, зачем же они будут преследовать женщину, о существовании которой даже не подозревают.

Рианон промолчала. Они не будут преследовать Аделу, но викинг, которого она так тяжело ранила, может послать кого-нибудь в погоню за ней, а вместо нее схватит Аделу.

Но она не сказала этого Альсвите. Она не могла, не смела рассказать Альсвите о своем поединке с викингом. Альсвита — супруга Альфреда, и может счесть, что это надо обязательно рассказать ему.

— Пойдем, Рианон, — сказала Альсвита, увлекая ее за собой. — Тебе нужно поесть, а потом постарайся уснуть. — Она заколебалась, взглянув на Рианон. — Чего ты все еще боишься?

— Чего? — Рианон посмотрела на нее широко открытыми от страха глазами.

— В чем дело? Ты все еще чем-то напугана?

Она покачала головой:

— Я… Я… нет. Сейчас нет. Я здесь с тобой. Я в безопасности.

На самом деле она не была уверена в собственной безопасности ни сейчас, ни в дальнейшем. Она никак не могла забыть викинга, жар его рук, лед его взгляда, угрозу в его голосе, когда он произнес: «Молитесь, миледи… чтобы мы никогда не встретились снова…»

И она никогда больше с ним не встретится. Она останется с Альсвитой и ее детьми, а Альфред выступит в поход со своей армией и встретится с датчанами у Рочестера. Она никогда-никогда с ним больше не встретится.

У нее начали стучать зубы. Она молилась, как он ей велел. Она молилась и о том, чтобы Альфред никогда не узнал, как ей пришлось сражаться.

Альсвита сочувственно коснулась ее плеча.

— Пойдем, тебе нужно поспать. Здесь есть еще кое-кто, кто тебя любит, ты знаешь.

— Рауен! — воскликнула она, и сердце ее быстро забилось. Она почти забыла о нем, — о своей любви, в череде последних ужасных событий.

— Да, Рауен. Правда, я уверена, что он уехал с королем и вряд ли вернется до завтрашнего утра. Поэтому ты сейчас должна поесть, а потом лечь спать — наверстать все то, чего была лишена. Ты же не можешь встретиться с ним в таком виде, не правда ли?

— Нет, нет, — быстро согласилась она.

Она не могла допустить, чтобы Рауен узнал хоть что-нибудь о происшедшем. Он любил Уэссекс не так сильно, как Альфред, он влюблен в нее и наверняка пожелает отомстить за ее честь и вызвать на поединок викинга из войска ирландского принца.

Но когда, наконец, Рианон легла в постель на чистые простыни, облачившись в льняную ночную сорочку и укрывшись теплым шерстяным одеялом, она увидела во сне не Рауена, не человека, которого любила, молодого саксонца со смеющимися зелеными глазами и каштановыми волосами.

Вместо него ей явился высокий широкоплечий викинг с золотыми волосами и золотой бородой, и взглядом, тяжелым и холодным, который проникал до глубины души.

Она слышала его смех, ощущала его прикосновения и внезапное пробуждение страсти, когда его руки блуждали свободно по ее телу — по груди, вдоль ее бедра. Так странно нежно, если вспомнить холодное бешенство в его глазах и жестокость борьбы.

Она слышала шепот, преследовавший ее снова и снова: «Молитесь, миледи… чтобы мы никогда не встретились снова…»

Воспоминания не оставляли ее, и она лежала долгие часы, не сомкнув глаз, дрожа от страха. Она вновь чувствовала опасный трепет, пробежавший по ней, когда она увидела его впервые, его взгляд на себе, его прикосновения. Она подумала, что его могли убить в сраженье…

Но он не убит. Она была уверена, что он жив.

И они встретятся снова.

Нет… Нет…

И все же, она была уверена в этом. Он пришел с бурей и пришел для того, чтобы опалить бурей ее жизнь.

Его сон был беспокойным. Отрывочные видения проносились в его мозгу, и картины минувшего теснились перед его взором. Он видел необычные арабские мечети и величественные мавританские дворцы. Он видел море, когда Один метал гром и молнии, терзая и бросая людей на смерть. Перед ним прошло путешествие вниз по Сене до самого Парижа, а затем возникла классная комната в прекрасном каменном дворце его отца в Дублине. Лейф не был ученым и миротворцем, но он был наследником отца. Эрик, завидуя ему, часто забирался на стол, за которым учился, размахивал воображаемым мечом и клялся, что завоюет весь мир.