Ройс этого не сделал. Вместо этого он медленно поднялся.

— Хорошо, что ты заперла дверь.

— Я не пыталась помочь тебе.

Минерва наблюдала за ним, направляющимся к ней, усмиряя свою панику, напоминая себе, что бежать бессмысленно. Нельзя поворачиваться к хищнику спиной и пытаться сбежать.

Герцог обогнул диван, и девушка повернулась к нему лицом. Он остановился перед ней, посмотрел ей в лицо — как будто изучал ее черты, запоминал каждую черточку.

— То, что ты сказала мне, чтобы я не целовал тебя снова?

Минерва напряглась.

— А что?

Ройс почти улыбнулся.

— Я не согласен.

Напряжение ее наполняло, девушка ждала, что он снова поцелует ее, но он этого не сделал. Ройс стоял и смотрел на нее, наблюдал за ней, словно это было игрой, и сейчас был ее ход.

Пойманная в ловушку его пристального взгляда, Минерва почувствовала жар его тела; в отчаянии, она попыталась найти какой-нибудь способ, чтобы отвлечь его.

— Что там с твоей невестой? Ты должен сделать объявление, как мы и говорили.

— Я веди переговоры. Между тем… — он шагнул вперед; инстинктивно Минерва отступила назад. — Я снова собираюсь поцеловать тебя.

Это то, чего она боялась. Ройс сделал еще один шаг — она снова отступила.

— На самом деле, — пробормотал он, сокращая расстояние между ними, — я собираюсь поцеловать больше чем один или два раза. И не только сейчас, но и позже: когда только захочется.

Еще один шаг от нее, еще один шаг к ней.

— Я намерен сделать это привычкой — целовать тебя.

Минерва быстро сделала еще один шаг назад, так как он продолжил наступать.

Его взгляд опустился к ее губам, потом посмотрел на нее.

— Я собираюсь потратить много времени, смакуя твои губы и рот. И тогда…

Ее спина уперлась в стену. Пораженная, Минерва подняла руки, чтобы задержать его.

Плавно, Ройс поймал их и сделал последний шаг. Прижал ее руки к стене по обеим сторонам от ее головы, опустил голову и осмотрел ей в глаза. Выдержал ее взгляд, не отрывая от нее взгляда.

— После, — его голос напоминал чувственное мурлыканье, — я собираюсь потратить еще больше времени, изучая все остальное. Всю тебя. Каждый сантиметр кожи, каждый изгиб, каждую впадинку. Я собираюсь узнать тебя лучше, чем ты сама себя знаешь.

Минерва не могла говорить, не могла дышать, не могла думать.

— Я собираюсь узнать тебя еще ближе, — он посмаковал слово. — Я намерен изучать тебя до тех пор, пока не останется ничего, чтобы еще можно было узнать. Пока не узнаю, что заставляет тебя задыхаться, стонать, кричать. И тогда я заставлю тебя делать все это. Часто.

Ее спина вдавилась в стену; он не прикасался к ней, но поднятые руки заставили разойтись полы его сюртука. Всего лишь дюйм разделял ее грудь от его груди, и она могла почувствовать его тепло. Она чувствовала его близость, манящую твердость мужского тела.

Все, что нужно было сделать — это переступить свою бессмысленную самостоятельность, чтобы получить необходимое облегчение.

Но…Минерва, сглотнув, заставила себя выдержать его взгляд, вздернула подбородок.

— Почему ты мне это рассказываешь?

Его губы изогнулись в улыбке. Его взгляд опустился, остановившись на ее губах.

— Потому что я думаю, что будет справедливо, что ты об этом будешь знать.

Девушка заставила себя рассмеяться. Задыхаясь.

— Вариси никогда не играли честно, и я не уверена, что ты вообще «играешь».

Ройс усмехнулся.

— Правда.

Его взгляд снова остановился на ее глазах.

Минерва поймала его.

— Так зачем это мне?

Герцог дьявольски приподнял бровь.

— Потому что намерен соблазнить тебя, и подумал, что это может помочь. Это сработало?

— Нет.

Ройс медленно улыбнулся, его глаза встретились с ее глазами. Он переместил свою руку. Проследив за ней взглядом, Минера увидела, что подушечками пальцев легли на ее запястье.

— Твой пульс говорит об обратном.

Его невозмутимое высокомерие заставило ее вспыхнуть. Сузив глаза, она посмотрела ему в лицо.

— Ты самый безжалостный, высокомерный, дьявольски…

Ройс заставил ее замолчать, накрыв ее губы своими губами, смакуя ее ярость; он безжалостно и коварно отвлекал ее.

Так, что ее тело начало плавиться. Минерва пыталась бороться, но не могла; расплавленный жар пронесся по ее телу, уничтожая благие намерения, запреты и оговорки.

Уничтожая здравый смысл.

Остался только голод — безжалостный, яростный, который он разбудил в ней.

Яростные прикосновения его языка, вес его тела, которым он прижимал ее к стене — это все, чего она хотела. Ее язык вступил в поединок с его языком; ее тело напряглось, но не для того, чтобы оттолкнуть его, а чтобы ощутить его жар, прижаться к нему.

Чтобы с ним утолить свой голод.

Смешать свое желание с его.

Объединить его, пока ни один из них не сможет вытерпеть.

Это сейчас было ее единственным желанием; разумная часть уступила место чувствам, освобождая ее страстную сторону, чтобы она взяла от него все, что может.

Выжимая из него каждую каплю наслаждения.

Он не предоставил ей выбора.

Она оставила ему еще меньше шансов.

Мысленно выругавшись, несколько мгновений Ройс прижимал ее руки к стене, по той причине, что он не доверял себе. Ей, когда она была опьянена страстью, он доверял еще меньше.

Ее женственное тело источало жар, ее грудь прижималась к его груди, искушая и соблазняя, мягкая упругость ее живота ласкала его уже налившуюся плоть.

Он не знал, что она ответит так, мгновенно погружая их в огонь страсти. Пожар угрожал сжечь его контроль.

Это открытие стало для него шоком. Контроль был жизненно необходим, не столько для него, сколько для нее.

Поэтому он боролся с искушением, пока она расточала свои ласки. Его здравый смысл прорвался сквозь туман и ласки.

Затем, наконец, Ройс понял, что ему делать.

С неутихающей страстью он продолжал ее целовать. Наклонив голову, умышленно сильнее вдавил ее в стену. Беспощадно.

Ройс не был удивлен, что вместо того, чтобы отступить, Минерва встретила его со страстью, принимая его огонь и желание.

На этот раз он был готов. Остановившись напротив нее, он использовал свои бедра, чтобы поймать ее в ловушку; выпустив ее руки из захвата, он опустил свои руки к ее груди, его пальцы стали расстегивать крошечные пуговицы на ее черном платье.

Девушка была настолько поглощена поцелуем, что не заметила, как он распахнул ее лиф. Одним движением он развязал тесемки на ее сорочке. Спустив ткань сорочки вниз, он положил руки на ее грудь. Минерва ахнула, когда он грубо сжал ее грудь, впился поцелуем в ее губы, снова и снова, наполняя ее рот, хотя его внимание было сосредоточенно на груди в его руках.

Делая так, как он давно хотел, наслаждаясь ощущением тонкой кожи, подушечкой пальца обводя сморщенный ореол, возбуждал ее еще сильнее.

Ройс почувствовал, как она задержала дыхание, когда он играл с ее сосками. Она беспокойно дернулась; он почувствовал как что — то изменилось внутри нее. Ее руки дрогнули, затем легли на ее плечи. Одна рука погрузилась в его волосы, судорожно сжав их, когда он ущипнул ее за сосок. Ее другая рука нежно проследила линию его щеки и подбородок.

Нежно удерживая его.

Первая его победа, но он хотел от нее гораздо больше, хотя и не получит сегодня вечером все, что от нее хочет.

Мужчина разорвал поцелуй. Прежде чем она успела как-то отреагировать, он губами прикоснулся к чувствительному месту за ушком, затем спустился вниз к ее горлу, уделив внимание месту, где билась голубая жилка, затем скользнул ниже, утверждая права — губами, ртом, языком, зубами — на то, где уже были его руки.

Откинув голову назад, закрыв глаза, Минерва ахнула, вздрогнула, почувствовала, как ее мысли и чувства сдались перед этой чувственной атакой. Ее губы на ее коже, влажный жар его рта, ласкающего ее ноющие соски, жесткие прикосновения его языка, вызывали жаркие мучения, когда он сосал вершинки ее грудей. В ее голове не осталось ни одной мысли.

Его зубы прикусили розовую вершину; боль и наслаждение пронеслись по ее телу.

Минерва хрипло дышала, ее мысли и чувства захлебнулись в потоке тепла; потребность, желание и страсть бушевали в ней, заставляя испытывать ее чувственный голод.

Ройс отступил назад, поднял голову. Его руки снова легли на ее грудь, его пальцы заменили губы, продолжая играть с ее сосками, отвлекая, пока он в полумраке смотрел на ее лицо…

Девушка чувствовала его взгляд, чувствовала, что он хочет увидеть ее глаза, но не хотела их открывать…она подняла тяжелые веки, заметив сквозь ресницы, что он смотрит на нее.

Его лицо стало жестче, суровее, чем она когда-либо видела у него, страсть и желание изменили его.

Ройс заметил, что она смотрит на нее, поймал ее взгляд.

Его рука оставила ее грудь и медленно провела вниз по ее телу. Выдержав ее взгляд, остановился на ее талии…его рука скользнула ниже, погладила ее живот, затем скользнула еще ниже. Шелест ее платья прозвучал словно предупреждение, когда он пальцами погладил плоть между ее бедрами.

Минерва вздрогнула, прикусила губу и закрыла глаза. Если бы она не опиралась на стену, то упала бы.

Его пальцы снова погладили, потом нажали, вдавливаясь в ее плоть; ее юбки не могли приглушить эту интимную ласку. Его рука на ее груди продолжала лениво ласкать ее, еще больше распаляя ее страсть, но она была сосредоточена на жаре, исходящим из местечка между бедрами, которое он ласкал.

Она прикусила губу, отчаянно вздохнув. Почувствовала, как его пальцы продолжили ласку, и снова прикусила губу, ее чувства буквально закрутило в водовороте.

Мужчина наклонился ближе, его пальцы продолжали гладить ее мягкую плоть. Он опустил голову и прошептал ей на ухо:

— Стони для меня, Минерва.

Девушка была уверена, что не должна этого делать, что это будет капитуляция, он не должен победить. Не открывая глаз, покачала головой.

Хотя она не могла его видеть, знала, что он усмехнулся, прежде чем сказать:

— Просто подождем. Ты будешь стонать.

Он был прав; она так и сделала. И не один раз.

Ройс знал много, он был экспертом, он был опытнее ее. Его пальцы гладили, дразнили, ласкали до тех пор, пока она не впала в отчаяние. С ее молчаливого согласия, он поднял ее юбки, и его рука, пальцы прикоснулись к ее обнаженной коже, гладя влажные, припухшие складки.

Потом она узнала, о чем он говорил. Обнаружила, что он может заставить ее стонать, заставить вздрагивать, пока она ждала освобождение.

Ройс проник пальцем в ее лоно, смело погладил ее и проник еще глубже, давая ей то, чего она так хотела.

Больше удовольствия, больше ощущений, больше наслаждения; скольжение его пальца, наполняющего ее плоть, заставило ее перейти черту, заставило парить.

Ее чувства разлетелись на осколки.

Мужчина накрыл ее губы своими губами, забирая ее дыхание, пока его пальцы гладили ее глубоко внутри. И ее мир разлетелся на осколки. Она сама распалась на мелкие части, огонь прошел по ее венам, словно осколки расплавленного стекла, сгорая под ее коей, прежде чем оказаться в ее животе.

Прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла пошевелиться. Ее первой мыслью было то, что, если бы он не поцеловал ее, то она закричала бы.

Затем Минерва поняла, что убрал свою руку и опустил ее юбки. Ройс прислонился плечом к стене. Другая его рука по-прежнему томно ласкала ее обнаженную грудь.

Девушка заставила себя открыть глаза, повернула голову и посмотрела ему в лицо. Он наблюдал за своей рукой на ее груди, по почувствовав ее взгляд, поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Она посмотрела на него, и то, что увидела…вздрогнула.

Ройс не пытался скрыть свои намерения; он позволил ей увидеть и понять ей.

Нахмурившись, посмотрел на нее. Минерва облизнула припухшие губы.

Прежде чем она могла сказать хоть слово, мужчина оттолкнулся от стены, провел рукой по груди, быстро застегнул пуговички, приведя ее одежду в порядок.

Ройс чувствовал ее взгляд на своем лице, но даже не глядя на нее, понял, что к девушке вернулся здравый смысл, и теперь она будет думать над тем, в какую игру он с ней играет.

Он не просто хотел чувствовать ее под собой, не просто хотел погрузить свою ноющую плоть в ее мягкое лоно, он хотел заявить на нее права. Он хотел ее в своей постели, желающую и жаждущую его прикосновений. Не потому, что он довел ее до той вершины, где она не знала, что делает. Ройс хотел увидеть ее в своей постели обнаженную, протягивающую к нему руки, раздвинувшую свои стройные ноги и приветствующую его в своем теле.

С полным осознанием своих действий и их последствий.

Мужчине нужно было, чтобы Минерва полностью и безоговорочно сдалась, она нужна ему была больше, чем для ежеминутного удовлетворения страсти. Если он возьмет ее сейчас, то это не принесет ему желанную награду.