Луциан выбрался из ванны, вытерся, завернулся в большую купальную простыню, как в римскую тогу, и прошествовал в спальню. Чарльз уже достал и разложил на кровати его вечерний костюм.

– Что ты думаешь о счастье, Чарльз?

– Милорд? – Молодой человек даже рот разинул от удивления. Благородные господа обычно не задавали подобных вопросов слугам. Тем не менее он ответил: – Я думаю, милорд, что счастье – это главное в жизни.

– А что делает тебя счастливым, Чарльз? Я имею в виду не сиюминутную радость, а счастье?

Чарльз задумался, разглаживая рубашку.

– Я счастлив, что у меня есть хорошая работа, где хозяева справедливы и дают возможности для роста. И еще я счастлив, когда рядом моя девушка. – Он покосился на Луциана, очевидно оценивая его реакцию на свои откровения. – Если меня назначат вторым лакеем, мы сможем пожениться. Она сейчас главная молочница, и, уверен, ее светлость позволит нам занять комнату над сыроварней. В любом случае я по-настоящему счастлив, когда Мириам рядом. И еще, когда я приезжаю домой, чтобы навестить мою старую маму, я тоже счастлив. Она гордится мной. Простые шелковые чулки, милорд, или те, что с полоской?

– Давай с полоской. Буду сегодня немного фривольным, Чарльз.


Сара была в гостиной задолго до ужина и как раз беседовала с молодыми гостями, когда вошел Луциан. Он выглядел безукоризненно и ничем не напоминал мужчину, который недавно искупался в илистом пруду. Он сел напротив Сары и улыбнулся, когда гости стали наперебой подшучивать над его приключением.

– Знаю, я выглядел совсем не элегантно. Слухи быстро распространятся по городу, и обо мне станут судачить во всех гостиных. Надеюсь, джентльмены, вы не станете подливать масла в огонь, иначе меня назовут маркизом Ряска… или, скажем, маркизом Мокрица… не знаю, что лучше.

– Ты хорошо держишься, Кэннок, – проговорил лорд Тотхилл. – Лично я бы уже всерьез подумывал о самоубийстве.

– О, какое-то время я был очень угнетен, – согласился Луциан. – Но потом у меня состоялась весьма вдохновляющая беседа о счастье с собственным временным лакеем, юношей по имени Чарльз, и мои взгляды на случившееся претерпели существенные изменения. В конце концов, я дал возможность всем вам, джентльмены, почувствовать свое превосходство, развлек дам и несколько минут держал на руках леди Сару.

– Ради этого стоило искупаться в ряске, – заключил Филипп Гривз и галантно поклонился Саре.

Когда смех наконец стих, Сара принялась украдкой рассматривать Луциана, пытаясь понять, что в нем изменилось. Он казался более расслабленным, что представлялось странным, учитывая, что он несколько часов назад сделал предложение, которое было отвергнуто.

– Что сказал Чарльз о счастье?

– Что для него это – хорошая должность и перспектива повышения, гордость его старой матери и наличие некой молодой женщины, на которой он рассчитывает жениться. Его слова заставили меня задуматься. По-моему, они не лишены смысла. Наверное, это действительно счастье – хорошо делать то, что тебе нравится, и рассчитывать, что твои старания будут замечены, знать, что тобой гордится тот, чье мнение для тебя важно, и готовиться к свадьбе с любимой девушкой.

– Вдохновляющие слова, лорд Кэннок, – заметила мисс Эверслей, самая разумная из юных леди. – Я непременно запишу ее в дневник, чтобы не забыть.

– А мне кажется, это слишком серьезно, – вступил в разговор ее брат Джонни. – А как начет развлечений?

– Вполне можно добавить к всему перечисленному шампанское, скаковых лошадей, пару колод карт и танцы с симпатичными девушками, – заметил Луциан, и все вокруг оживились.

– А вы ищете для себя особенную молодую леди, лорд Кэннок? – поинтересовалась мисс Хоупли, явно не относившаяся к числу разумных юных дам. Ее вопрос сопровождался призывным трепетом длинных ресниц.

– Какой же джентльмен этого не делает, мисс Хоупли? – спросил Луциан.

– И какая молодая леди не ищет привлекательного джентльмена, обладающего умом? – вмешалась Маргарет, подойдя к креслу Луциана. – Процесс идет одновременно в двух направлениях. Я пришла, чтобы отругать тебя за то, что ты перегрузил работой бедного мистера Фарнсуорта. Ты обязан помнить, что у него теперь есть только один глаз. Я немного помогла ему разобраться со скучными бумагами, касающимися поместья.

– Это очень заботливо с твоей стороны, – безразлично сказал Луциан.

Саре показалось, что она заметила мимолетный взгляд в ее направлении, но не была в этом уверена.

Маргарет вела свою роль безукоризненно. Сара встала и отправилась на поиски дворецкого Поррета.

– Ты бы мог посадить сегодня мистера Фарнсуорта рядом с леди Маргарет?

– Мне уже велела это сделать миледи, леди Сара. Это не вполне правильно, согласно градации рангов, но миледи сказала, что хочет создать неформальную атмосферу.

План работал. К концу недели Грегори и Маргарет будут неразлучны. Луциан, пребывавший в не свойственном для него добродушном настроении, подчинится силе юной любви, и все будет хорошо.

Но что, черт побери, случилось с ним? Сначала он делает ей предложение, причем совершенно внезапно, потом беседует о счастье и браке с лакеем. Все это было совсем не похоже на чопорного лорда, коим он недавно был. Очень странно. Такого Луциана она могла бы…

Леди Элдонстоун уже прохаживалась по гостиной, болтая с гостями.

– Лорд Кэннок, надеюсь, вы проводите в столовую Сару? – спросила она. – Мистер Эверслей, мисс Хоупли, лорд Брэндон…

Постепенно все разобрались и потянулись в столовую.

– Полагаю, с Грегори и Маргарет все хорошо, – пробормотала Сара, взяв своего кавалера под руку. – Надо дать ему возможность немного пообщаться с гостями. Пусть влиятельные дамы заметят, какой он приятный юноша.

– Да. – Голос Луциана звучал рассеянно, хотя у Сары сложилось впечатление, что он, как раз наоборот, был собран и напряженно о чем-то думал. – Мне надо будет с тобой поговорить после ужина.

– Хорошо, – согласилась она. – Нам действительно необходимо кое-что прояснить. Обещаю, что на этот раз ты останешься сухим.

– Думаешь, сегодня днем у меня случился припадок безумия? – Луциан отодвинул для нее стул.

– А разве нет? – Сара села и начала снимать перчатки. Ей хотелось, чтобы он перестал намекать на свое предложение. При одной только мысли об этом она начала чувствовать себя смущенной, что было чрезвычайно неприятно.

– О нет. Нет.

– Простите, миледи, вы предпочитаете белое вино? – Судя по удивленному взгляду стоящего рядом лакея, она говорила вслух.

– Нет, Томас, извини. Шампанское – то, что нужно.

Неужели она влюбляется в Луциана?

– Может быть, в библиотеке? – спросил он. – Там обычно никого не бывает по вечерам.


Ужин пролетел незаметно. Сара вела светскую беседу сначала с Луцианом, сидевшим справа от нее, потом с викарием, сидевшим слева. Оба мужчины интересовались крикетом, поэтому тема для беседы нашлась легко. Одновременно она боролась со своими чувствами к мужчине, находившемуся так близко, что она могла ощущать исходящее от него тепло.

За ужином, пока одни блюда сменяли другие, и этому процессу, казалось, не будет конца, она думала лишь о том, что должна сесть рядом с Луцианом – не касаясь его – и спокойно выяснить, с какой стати он сделал ей предложение. Он сказал, что повторит его, когда они оба высохнут. Что ж, на этот раз ему придется уточнить, почему он считает это хорошей идеей.

«Он смотрит на тебя, – сказала Маргарет, – а ты украдкой следишь за ним».

Наконец леди Элдонстуон встала и повела дам в гостиную, из которой двери были открыты на террасу. Мужчины присоединились к дамам через полчаса, и гости стали сбиваться в группы и выходить на террасу, чтобы подышать свежим вечерним воздухом.

Сара подошла к Луциану, который стоял, уставившись на висевшую в углу картину.

– Думаю, мы можем сбежать.

Так они и сделали: вышли на террасу, потом поочередно вернулись в гостиную, а оттуда в пустой холл.

– Мне нравится подход твоих родителей к устройству домашних вечеринок, – сказал Луциан. – Гости чувствуют себя свободно.

– А я думала, что ты не одобришь, ожидая чего-то более… чопорного.

– Не знаю, почему ты решила, что мне свойственна чопорность, – задумчиво проговорил Луциан. Он обернулся и коснулся ее губ поцелуем. – Не думал, что мое поведение заслуживает такого эпитета, – помолчав, он спросил: – Ты считаешь меня ханжой? Лицемером? Я был очень строг с Маргарет, потому что она слишком молода и еще не выходила в свет. И я не одобряю прелюбодеяния и совращения юных девушек.

– Рада это слышать. Нет, я не считаю тебя ни ханжой, ни лицемеркой, и было несправедливо с моей стороны говорить о чопорности. Меня беспокоит твое отношение к дуэлям. Я живу в постоянном страхе, что ты вызовешь Эша на дуэль из-за того удара.

– Он имел полное право быть недовольным мной и стремиться тебя защитить. – Луциан пожал плечами. – Я могу ответить ему тем же, если мы окажемся на конном дворе и вокруг не будет дам, но это совсем другое.

– Да, с этим я не могу не согласиться. Вы можете наставить друг другу синяков и стать хорошими друзьями. Мужской ум никогда не перестанет меня удивлять. – Сара рассмеялась и переступила порог библиотеки.

В комнате царил полумрак – ее освещали только две тусклые лампы, стоявшие на боковых столиках. Но шторы не были задернуты, и света оказалось вполне достаточно, чтобы увидеть молодого человека, вскочившего со старого удобного кожаного дивана, повернутого спинкой к двери.

Очевидно, он лежал на этом самом диване, и чем занимался, можно было судить по его расстегнутой рубашке, отсутствующему шейному платку и взъерошенным волосам. Грегори?

Послышался сдавленный крик, и рядом с ним появилась Маргарет, прижимая лиф платья к полуобнаженной груди. Стоявший за спиной Сары Луциан спросил:

– Что случилось? – Он придвинулся ближе, пытаясь рассмотреть, что происходит в библиотеке, куда она мешала ему войти.

Сара уже собралась закрыть дверь, чтобы дать возможность молодым людям привести в порядок свою одежду, прежде чем Луциан вознамерится придушить Грегори, но тут послышались шаги.

– Уверен, у Элдонстоуна в библиотеке есть глобус или атлас. Я покажу тебе, дорогая Марджори, где именно служит мой племянник Алфред.

Леди Тейл! Сара повернулась, захлопнула дверь, навалилась на нее и одновременно сильно стукнула по ней локтем. Если эта пара юных идиотов не сбежит через окно, им придется худо.

– Целуй меня.

– Что? Здесь? Сейчас?

– Целуй меня. Немедленно! – Она не стала дожидаться возражений, ведь две дамы в любой момент могли появиться из-за угла; Саре пришлось обхватить Луциана за шею, притянуть его голову к себе и впиться в его губы страстным поцелуем.

Очень скоро послышался испуганный возглас:

– Леди Сара! Лорд Кэннок! Сара отпрянула от Луциана.

– Леди Тейл. Миссис Монтрум. – Она смущенно всплеснула руками, что лишь отчасти было игрой. Что она наделала! – Вы, должно быть, шокированы. Но так вышло, что вы первыми узнали нашу тайну. – Сара взяла Луциана за руку, украдкой весьма ощутимо пнув его ногой. – Луциан… лорд Кэннок, как раз шел поговорить с моим папой. – Она почувствовала, как окаменели мышцы стоящего рядом с ней мужчины.

– Помолвка! – Миссис Монтрум захлопала в ладоши. – Какой прекрасный союз! Удобный во всех отношениях. А вы, оказывается, шалун, лорд Кэннок. Но ведь нельзя осуждать влюбленного молодого человека. Тем более если у него честные намерения.

– Можете не сомневаться, что мы будем выглядеть удивленными и восхищенными, когда о помолвке будет объявлено, – сказала леди Тейл и одобрительно кивнула. – Пойдем, Марджори. Мы должны найти атлас. Негоже возвращаться в гостиную слишком взволнованными. Так мы можем ненароком выдать маленький секрет этих милых молодых людей.

– Вы очень добры, – пробормотал Луциан, открывая для дам дверь.

Сара затаила дыхание, но ничего не случилось. Не было воплей удивления и ужаса. Значит, Грегори и Маргарет благополучно покинули библиотеку, не оставив компрометирующих материалов – предметов одежды.

– Что это было? – требовательно вопросил Луциан, потянув Сару за собой в одну из пустых гостиных. – Почему ты меня поцеловала? И почему ударила? Ты передумала насчет замужества? Нет, я конечно, рад, что ты стала смотреть на возможность нашего брака так же, как и я, но…

– Я не передумала, но в тот момент мне больше ничего не пришло в голову. – Она едва заметно покраснела: возможно, своими руками она создала еще более серьезную проблему? – В библиотеке были Грегори и Маргарет.

Похоже, ей не надо было вдаваться в подробности.

– Насколько плохо обстояли дела?

– Достаточно плохо. Но какие-то остатки одежды на них еще были.

– Я убью его, клянусь! – Кулаки Луциана сжались, и Сара ему поверила. – Мы пережили столько неприятностей, свалились на голову твоим родителям, стали гостями на вечеринке, на которую нас никто не звал, а этот кретин не может держать свои штаны застегнутыми в течение одной только недели.