Луиза Аллен - Покорить маркиза

– Я флиртовала с тобой. – Слова, казалось, родились сами по себе. Ее губы онемели и едва шевелились. – Когда Майкл задерживался на работе и ты приходил, я с тобой флиртовала. Мне нравилось твое общество, льстили твоя дружба и интерес ко мне. Ведь я страдала от одиночества. Хотя это, конечно, не оправдание, – призналась она скорее себе, чем собеседнику. – По моей вине ты сказал все те ужасные вещи, когда был пьян.

– Нет! Ты никогда не переступала границ дозволенного. Ты всегда считала меня только другом Майкла, своим другом. – Он вскочил и опустился перед ней на колени, немного несуразный в своей настойчивости. – Да, ты немного подразнивала меня, но только глупец мог решить, что за твоими шуточками есть нечто большее. К несчастью, я стал этим самым глупцом. – Он взял ее руки в свои и поднял глаза. – Я был глупцом и полюбил тебя.

– Фрэнсис, нет! – Сара понятия не имела, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме дружеских. Неужели она была слепа? Или не желала замечать то, что было у нее под носом?

– Я бы никогда не признался тебе, ни за что не позволил бы себе предать своего лучшего друга. Я все держал в себе. А в ту ночь он сказал, что ему чертовски повезло с женой. И я не выдержал. Известно же, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

В его глазах стояли слезы и такая сильная боль, что на него невозможно было смотреть. Сара зажмурилась. А Фрэнсис уткнулся лицом ей в колени и зарыдал. Прошло какое-то время, и рыдания стихли. Саре казалось, что ее засасывает в омут чувств – боль, сожаление, потеря и бесконечная грусть.

– Я люблю тебя. – Он поднял голову. – И всегда буду любить.

– Ох, Фрэнсис. – Сара наклонила голову, и их лбы соприкоснулись.

– Я люблю тебя, Сара.

– Очень трогательно, – проговорил мужской голос, проникнутый сарказмом. – Моя дорогая Сара, если ты собираешься иметь двух любовников одновременно, я бы посоветовал тебе держать закрытой заднюю дверь.

Сара резко обернулась. Фрэнсис отпрянул и сел на ковер. Луциан взирал на них сверху вниз, и глаза его горели жаждой убийства.

– Как ты вошел? – спросила Сара.

– Ты забыла в коляске веер. Я вернулся, заметил в окне мужской силуэт и поспешил на помощь. Задняя дверь оказалась незапертой, что крайне легкомысленно с твоей стороны. Я хотел защитить тебя, дорогая, от человека, ставшего причиной твоих ночных кошмаров. Но, вероятно, ты не спала по другой причине.

– Я могу объяснить, – заговорил Фрэнсис. – Я не хотел леди Саре ничего плохого. Мне нужно было объяснить ей, как погиб ее муж, но я не справился со своими чувствами. А она хотела только меня утешить.

– Сиди и помалкивай, – буркнул Луциан.

Следует отдать Фрэнсису должное, он все же встал.

– Кэннок, если я не ошибаюсь? Какое ваше дело, чем занимается миссис Харкур, и какое вы имеете право разговаривать с ней в подобном тоне?

– А ты, насколько я понял, Уолтон. Друг семьи. – Губы Луциана презрительно скривились. – Миссис Харкур помолвлена со мной. – Он бросил косой взгляд на Сару, которая, похоже, превратилась в соляной столб, как жена Лота.

– Леди Сара не сделала ничего плохого. Это я виноват и в смерти Майкла, и в том, что поставил ее в неловкое положение сегодня. Я люблю ее и понимаю, что мое чувство безответно. Но она сострадательная женщина, и я втайне надеялся, что она сможет меня простить. По крайней мере, она позволила мне рассказать, как все было.

– Значит, вы не любовники? – Во взгляде Луциана на Сару, казалось, не было ничего, кроме искреннего любопытства.

– Нет. – Сара и ее ночной гость ответили хором.

– Никогда. – К Саре, наконец, вернулась способность говорить и двигаться. – Я никогда не была ни с кем, кроме Майкла и тебя.

– Тем не менее ты прикоснулся к ней, Уолтон. К моей невесте. Ты рыдал на ее груди, нес сентиментальную чепуху о своей любви. Полагаю, тебе лучше извиниться, Уолтон, и заверить нас обоих, что ты вернешься в ту дыру на континенте, из которой вылез, раньше, чем окажешься в руках закона.

– Решение суда отменено. Смерть Харкура признана случайной. Я вернулся в Англию и намерен здесь остаться. Что же касается извинений… – Фрэнсис грустно улыбнулся. – Я хочу принести леди свои самые искренние извинения за горе, которое ей причинил. А за то, что искал с ней встречи, чтобы рассказать ей правду, я извиняться не буду. И за любовь к ней тоже. Это все равно что извиняться за то, что я живу.

– Тогда нам придется с этим что-то делать, Уолтон. Предлагаю тебе встретиться со мной в присутствии наших секундантов. Поскольку у нас здесь нет друзей, на которых мы могли бы положиться, можно назначить дату, когда мы оба будем в Лондоне.

– Конечно, милорд. Буду ждать вести от вашего секунданта. Меня можно найти через клуб. – Он достал из жилетного кармана карточку и протянул маркизу.

– Прекратите вы, оба! – Сара наконец осознала, что это не очередной ночной кошмар, а реальность, вскочила и остановилась между мужчинами. – О чем вы здесь говорите? Меня никто не обидел, даже не испугал. Ничего не произошло! Абсолютно ничего, что бы вы здесь ни говорили. Я уже потеряла мужа. Неужели вы думаете, что я хочу потерять еще и жениха?

– Я убил Майкла, пусть даже случайно, – заявил Фрэнсис. – Это справедливо. Если бы я держал язык за зубами, если бы мне хватило мужества уехать подальше от вашей семьи, ничего бы не случилось.

– Ерунда. Нельзя прожить жизнь, думая о нереализованных возможностях. Ты сказал, что решение суда пересмотрено. Так оставь прошлое в прошлом. Подумай, что будет с твоими родителями, если ты позволишь себя убить сейчас. Подумай, а если произойдет другая случайность, и ты убьешь Луциана? Тогда тебя ничто не спасет.

Она проигнорировала презрительное фырканье Луциана, но не могла не обращать внимания на его зловещее присутствие. Он стоял, привалившись к дверному косяку, и смотрел на них исподлобья.

– Я не могу не принять вызова, сохранив честь, – высокопарно заявил Фрэнсис. – И я не стану говорить, что не люблю тебя, потому что это ложь.

– Неужели? А вот я не думаю, что ты меня любишь. Полагаю, ты убедил себя в этом, чтобы оправдать в собственных глазах смерть Майкла. Да, мы флиртовали неблагоразумно, но невинно, и ты убедил себя, что испытываешь ко мне возвышенные безответные чувства. Чем больше я думаю об этом, тем меньше верю. Я бы почувствовала, если бы ты меня по-настоящему любил.

Фрэнсис собрался что-то сказать, возбужденно всплеснул руками и замер с открытым ртом.

Луциан кашлянул, и Сара повернулась к нему.

– Я знаю, что ты меня не любишь, – сказала она, словно констатируя некий незначительный факт. – Если бы ты меня любил, то проявил бы это, сказал… – По крайней мере, те чувства, которые к ней испытывал Луциан, не стали бесконечно сложнее из-за любви. – Ты даже никогда не притворялся. Наше соглашение о браке не имело ничего общего с любовью.

– Полагаю, ты слишком переоцениваешь свою способность видеть мужчину насквозь, – заявил Луциан с насмешливой улыбкой. Но его глаза оставались грустными. Таким его Сара еще не видела. – Мы не столь очевидны, как ты думаешь. Ты уверена, что мужчины склонны совершать опрометчивые поступки, признаваясь в любви, если не уверены, что чувство взаимно? Еще при нашей первой встрече я сказал тебе, что защищаю женщин, которые находятся под моим присмотром. При этом я имел в виду и невесту тоже. Вести себя иначе бесчестно.

– Знаешь, существует очень простое решение, которое позволит нам выйти из опасной ситуации, в которой все мы оказались. Тогда вы двое сразу же перестанете наскакивать друг на друга, словно бойцовые петухи. Я благодарю тебя за чрезвычайно лестное брачное предложение, но я поняла, что мы не подходим друг другу. Пожалуйста, считай нашу помолвку разорванной.

Луциан побледнел, но его взгляд оставался тяжелым, а голос – ледяным.

– Ты хочешь сказать, что ставишь жизнь человека, который убил твоего мужа, выше нашего брака?

– Конечно! Я ставлю жизнь любого человеческого существа выше своего счастья, мечтаний, надежд…

– Ты говоришь серьезно? – Казалось, маркиз никак не мог поверить ее словам.

– Даже не сомневайся. Неужели ты думаешь, что я способна так шутить? Наша помолвка оказалась недолгой – значит, так тому и быть. Я возьму на себя всю ответственность за разрыв, так что на твоей пресловутой чести не останется ни одного пятнышка. Люди будут говорить, что ты успел вовремя избавиться от такой эксцентричной и своенравной невесты, как я.

Луциан устремил пронзительный взгляд на Фрэнсиса.

– А ты…

– Я больше никогда не желаю его видеть и сомневаюсь, что он, подумав как следует, захочет еще когда-нибудь встретиться со мной. Так что у тебя нет ни одной причины вызывать его на дуэль, чтобы защитить свою – или мою, как тебе удобнее считать, – честь, милорд. У тебя нет никаких прав на меня, нет и никакой ответственности. Если я посчитаю, что моя честь задета, то обращусь к отцу или брату. А принуждать человека к дуэли бесчестно, и тебе это хорошо известно. – Сара говорила, как педант, как юрист, сплетая нити чести и традиций в сеть, из которой Луциан не мог выбраться. Впрочем, она тоже. Сара намеревалась отказаться от человека, которого любила, чтобы сохранить чистой совесть. Она не могла и не хотела сделать его убийцей. – Тебе лучше уйти. Тебе, Фрэнсис, тоже. Возвращайся домой к своим родителям и не внушай себе эмоций, которых нет. Настоящие эмоции причиняют слишком сильную боль, чтобы добавлять к ним вымышленные. Тебе больно из-за того, что ты предал дружбу Майкла, а вовсе не от безответной любви ко мне. Пожалуйста, уходи. Я желаю тебе всего хорошего, мой друг. Но я больше не хочу тебя видеть. Никогда.

Луциан отошел в сторону, чтобы пропустить Фрэнсиса, который двигался как лунатик. Он буквально вывалился в вестибюль и нетвердой походкой направился к двери. Послышались голоса, входная дверь открылась и захлопнулась, и Сара осталась наедине с Луцианом.

– Тебе тоже лучше уйти, – устало проговорила Сара.

– В этом нет никакой необходимости, дорогая. Да, я позволил себе лишнее, но теперь все в порядке. Если ты говоришь, что между тобой и Уолтоном ничего не было, я, безусловно, верю. Я разозлился на него, а не на тебя. – Луциан отлепился от дверного косяка и прошел в комнату. – Могу я сесть? – спросил он, указав на стул, который перед этим занимал Фрэнсис.

– Садись, если хочешь, но у тебя нет причин задерживаться. Если ты беспокоишься о Маргарет, то зря. Моя мать присмотрит за ней лучше любой дуэньи. Она обещала. С твоей сестрой все будет в порядке, пока ты не будешь готов принять ее в Лондоне. – Сара опустилась на стул, стараясь держать голову высоко поднятой и сохранять вежливую улыбку. Разбитое сердце – не повод для слабости. – Люди поймут, что в создавшейся ситуации, когда ей не нужно ждать нашей свадьбы, она может выйти замуж раньше.

– Забудь о Маргарет! – воскликнул он. Явная утрата контроля над собой была нехарактерна для маркиза. – Я не стану драться с Уолтоном – у меня нет для этого причин. На мгновение я действительно усомнился в тебе, за что приношу свои глубочайшие извинения. Но я не понимаю, почему ты хочешь разорвать помолвку.

– Я… ты хочешь сделать вид, что ничего не было? Луциан, это невозможно. А что будет в следующий раз, когда ты что-нибудь заподозришь, но мы будем уже женаты?

– По-твоему, возможно, что я застану тебя ночью наедине с мужчиной, который стоит перед тобой на коленях, держит за руки и признается в любви?

– Нет, конечно. Я имею в виду, что твоя реакция на любою угрозу мне или чувство собственности по отношению ко мне – недопустимо, а выглядит излишне эмоционально.

– Эмоционально? Я бы скорее подумал, что это ты желаешь швырнуть мне в голову все формальности вместе с дуэльным кодексом.

– Почему мы ведем эти долгие разговоры? – Сара устало поморщилась. – Мы решили пожениться, потому что это представлялось рациональным шагом. Мы хорошо подходили друг другу, испытывали взаимную привязанность.

– Что ты намерена делать? Остаться здесь?

– Нет. Моя жизнь здесь окончена. Я уже обещала магазин Дот и ее племяннице. Выполню все формальности и уеду. Куда-нибудь.

– Куда? И чем ты будешь заниматься?

– Пока не знаю, – грустно усмехнулась Сара. – Чем-нибудь другим. Придумаю что-нибудь.

– В таком случае я уйду и позволю тебе решить, – вежливо сообщил Луциан и встал. – Скажи мне только одну вещь, прежде чем я уйду. Ты говорила, что я не романтик. Мне известно значение этого слова из литературы и произведений искусства. Но что оно значит лично для тебя, Сара?

Застигнутая врасплох, она ответила не думая.

– Для меня оно означает любовные эмоции. Прекрасно испытывать глубокие эмоции, когда ты с тем, кого любишь. Можно показать эмоциональную сторону твоих чувств, когда реагируешь на то, что любимый человек сказал или сделал. Ты открываешь себя для боли, но и для радости тоже. Нет ничего страшного, что тебя трогает до слез капля дождя на зеленом листке, или нежное прикосновение двух стариков, проживших вместе всю жизнь, или красивые стихи. Не обязательно быть влюбленным, чтобы стать романтиком, но я искренне не понимаю, как влюбленный может не быть им.