- Девушке стало плохо. Она сидит в машине скорой помощи и нюхает нашатырь, девочка с ней. Все в порядке, - объяснила Вероника, поняв смысл ее взгляда.

- Тебе врач не нужен? - наклонился к ней Олег.

- Кажется, нет. Обойдусь. Как вы... почему вы...здесь?

Олег и Вероника переглянулись и оба одновременно пожали плечами. Они не знали. Они должны были быть здесь и приехали сразу, как только узнали что что-то случилось, успев до того момента, пока не наступил транспортный коллапс и не перекрыли пути подъезда. Но то, что им удалось так быстро добраться и даже удалось спуститься в тоннель, когда все в суматохе бежали в обратную сторону, было действительно странной удачей. Лада не поверила бы, если бы ей кто-нибудь рассказал. Но они были здесь, рядом. Только теперь она, наконец, заметила, в чем была ее сестра и, не сдерживаясь, рассмеялась. Вероника тоже оглядела свою одежду и смущенно улыбнулась. На ней был короткий, махровый, розовый халат, салатовые легинсы, черное полупальто с мехом и белые кеды - в спешке она не выбирала и схватила то, что попало под руку.

Она отчетливо помнила тот момент, когда внезапно прервали передачу и в выпуске экстренных новостей объявили о теракте. Долго не раздумывая, Вероника заперла сына в квартире и побежала на улицу - ей нужно было добраться до метро, нужно было что-то сделать, она не могла остаться дома.

- Как вы оба оказались здесь? Не делайте вид будто вы не причем и просто мимо проезжали, - пыталась выяснить Лада, злясь на это довольное выражение на их лицах.

- Я выбежала на проезжую часть, чтобы поймать такси, - рассказывала Вероника, - И... не поверите... передо мной остановилась машина с гаишниками. Они как раз ехали к месту теракта, чтобы перекрывать дорогу. Они, естественно, поругались на меня, но когда узнали, что я хочу увидеть сестру и мне нужно попасть туда, без лишних слов забрали с собой. Так что мне довелось проехаться с мигалкой по разделительной полосе. Нам повезло, что на Звенигородском шоссе было мало машин. А здесь уже я увидела Олега. Вернее я увидела его спину, когда он пытался протиснуться в двери.

- Дело в том, что очень много народу выбегало наружу и в толпе мы сумели затеряться, - продолжал за нее Олег, - Но самое страшное... это когда мы увидели поезд. Последние два вагона все еще были на станции. И в них были люди. Но двери были закрыты и они все пытались и пытались выбраться...Я попытался помочь и открыть двери, хотя это было неправильно. Я только потом понял, что это сделали специально, чтобы не создавать давку. Но смотрю, Вероника уже забегает внутрь. Она пыталась выискать твое лицо, хотя в этой людской массе... не знаю, как бы она тебя увидела.

- Ты подозревала, что я буду именно в том самом вагоне?

- Да. У тебя было предчувствие, тебе не следовало ехать.

Они переглянулись и обе какое-то время задумчиво молчали.

- Лада, если ты не собираешься рассказывать оперативникам долгие и нудные истории твоих свидетельских показаний, самое время поторопиться отсюда. Или ты хочешь выполнить свой гражданский долг? - уточнил Олег.

- Если бы у меня были какие-нибудь важные показания... но я кроме хлопка и мрака ничего больше не помню.

- Тогда уходим, а-то я смотрю вон тот парень с блокнотом и микрофоном уже взял нас на прицел. Сейчас и камеру подтянут.

Осторожно прокладывая путь между снующими вокруг оперативниками, журналистами и медиками, Олег повел их окольными путями. Лада держала Веронику за руку с таким усилием как будто боялась ее потерять. Они старались никуда не смотреть, но они все равно видели достаточно. Они видели эти носилки укрытые брезентом, они видели бригады врачей раскладывающих оборудование прямо на асфальте, видели ошарашенных людей, из последних сил выбирающихся на улицу из дверей, видели многих кто ждал помощи, сидя на обочине, многие придерживали голову, а по пальцам текли струи крови, по некоторым лицам можно было догадаться, что человек так до сих пор не понял, что произошло, хотя на нем висели окровавленные лохмотья одежды. Врачи не могли помочь всем и по их нервным движениям становилось понятно, что они не справляются. Подъезжали все новые и новые машины скорой помощи и санитары буквально на ходу спрыгивали с носилками.

Внезапно, Вероника остановилась и окликнула Олега.

- Я не могу уйти. Нам надо помочь. Мы можем что-то сделать. Ведь можем?

Лада тут же остановилась и оглянулась назад. На ее лице застыло выражение внутренней борьбы. Веронике хотелось поиграть в геройство, она потом всю жизнь будет себя упрекать в том, что не осталась помогать, когда ситуация этого требовала. Она еще слишком молодая, чтобы сразу понять, чем это обернется для нее самой. Но и Лада, благодаря жизненному опыту осознавая, что эта добровольная помощь может кончиться глубоким стрессом для сестры, не могла пойти ей наперекор, не могла оградить ее от этого. Вероника должна была сама переступить этот шаг, шаг - познание, чтобы лучше узнать жизнь.

- Да, - кивнула она.

Но то, что они остались усугубило чувство страха, которое возникло раньше, и от этого назойливого гнетущего состояния уже не могло помочь ничто. Они пытались найти какой-то позитив в той кооперации, которая в момент беды сплотила людей, пытались увидеть перспективы для страны в том, что сотрудники скорой помощи и полиции работали рядом в четкой координации совместных действий, пытались обрадоваться тому, что люди могут сострадать друг другу, но это были лишь отголоски ощущений. Главным ощущением оставался страх, настоящий, животный, как у древних людей перед стихией или превосходящим соперником. Поэтому у Лады так нестерпимо дрожали руки, когда она все проливая, разносила воду раненым и тем, кто ждал помощи возле машин скорой. Подходя к пострадавшему, она пыталась не смотреть в лицо, но все рано видела эту гримасу, которая была у всех, кого вывели со станции - искаженное болью и страхом лицо с отпечатком крайней расслабленности и безволия. Такие лица видел и Олег, который помогал санитарам вытаскивать носилки.

Вероника остановилась у выхода со станции с чемоданом медоборудования, которое врачи попросили спустить вниз на перрон, и стояла с ужасом разглядывая лица санитаров, выходящих наружу, они ее не замечали и, казалось, у них тоже ощущение, что и у нее - ощущение безысходности. В этом состоянии ее застал Олег. Он взял ее за плечи и отвернул от дверей.

- Что с тобой?

- Не знаю. Я, на самом деле, ни о чем не думаю. Мне... мне просто... тяжело.

- Ты постой здесь, я отнесу это вниз, а потом мы уйдем, - он взял из ее рук чемодан и скрылся за дверьми. Веронике показалось, что он больше не появится.

К ней подошла Лада, она вытирала лицо влажной салфеткой и протянула сестре такую же.

- Нам не надо было оставаться, - сказала Вероника.

- Почему? Помогли, чем смогли.

- Это все мелочь. Мы не в силах ничего изменить и не в силах предотвратить подобное.

- Предотвращение терактов - не наша обязанность.

- Это обязанность всех.

- Ника, у нас свои задачи. И мы должны справляться с ними. Понимаешь, если что-то должно произойти - оно произойдет. Если бы ничего не случилось - у меня не было бы интуиции, что что-то случится. Значит, оно уже произошло. Понимаешь? Предопределенность.

В сумерках лицо Олега было особенно серым и они сначала не узнали его, когда он подошел к ним. Он остановился рядом и с поразительной отрешенностью посмотрел на них. Лада вспомнила, когда в последний раз видела его таким, и ее пробрала дрожь. Она бы отдала что угодно за то, чтобы он никогда не появлялся с этой новостью на пороге ее дома.

- Что там? - спросила Вероника.

Он покачал головой, упрямо не собираясь ничего говорить.

- Ладно, мы сделали все, что могли. Уходим, - Лада взяла его под руку и повела за собой.

- Почему? Что там? - раздраженно переспросила Вероника.

- То, что уже произошло и то, что не в наших силах изменить, - ответила ей Лада и, также как Олега, взяла ее под руку, желая показать, что не собирается здесь задерживаться.

Вероника резко успокоилась и послушно пошла за сестрой. В Ладе всегда было слишком много здравого смысла и слишком мало нездоровых амбиций, к ней стоило прислушаться. Ведь она никогда никому не желала зла, кроме самой себя...

Свадьба Вероники и Олега состоялась в начале декабря. Несмотря на то, что Лада сама подводила их к этому, даже для нее такое событие оказалось неожиданным. Она не предполагала, что они так скоро решатся на этот шаг, хотя знала, что Олег влюбился в ее сестру с первого взгляда, когда они познакомились у нее на выставке. Но чувства самой Вероники ей не были понятны. И Лада начала опасаться как бы сестра снова не пошла по ложному пути, еще с ее же подачи.

- Ты хоть понимаешь во что ввязываешься? - спросила Лада, - Будешь растить чужого ребенка.

- Ну, я и сама с приданным. Тем более, он не такой уж чужой нам... тебе.

- Не хочу вспоминать про его мать.

- Мать - не та, которая родила.

- Вероника - это все глупые истины. Тебе это нужно? Нужна эта обуза? Пока еще не совсем поздно, ты можешь отказаться. Может быть тебе лучше просто встречаться с Олегом. Становясь его женой, ты взваливаешь на себя заботу о его ребенке.

- Лада, если откровенно, я люблю Олега. А так как он души не чает в этом ребенке, я не могу не любить его. Ты видела Владика? Он же копия своего отца. Не знаю какими генами его наделила эта женщина - так называемая мать, но внешне он похож на Влада. И это выигрышно для него. Здесь не поспоришь - твой муж был красивым. Любопытно и то, что мой сын - Игорек, не похож на меня, а вылитая ты. Это так странно... не находишь?

- Что вы будете делать, когда объявится Кира и захочет его вернуть? У нее есть на это право.

- Нет. Она подписалась в том, что отказывается от сына и что Олег является его опекуном пожизненно и усыновляет его. За все время с момента их развода, она ни разу не позвонила, чтобы хоть узнать как сын. Олег ей оказал такую добрую услугу, что она теперь должна бояться вообще как-то напомнить о себе.

- Ну ладно. С детьми понятно. А сам Олег настолько тебе нравится, чтобы вступать в эту бытовуху?

- Ты знаешь, это странно, но то, чувство, которое я к нему испытываю, оно гораздо полноценней всех тех переживаний и любви, которые я испытывала раньше. С Костиком - неопытность и жажда новых ощущений, с Николаем - желание спокойствия и реверанс родителям, с Андреем... с ним мы никогда не смогли бы быть вместе, разные эпохи и разное восприятие. А я... я... ведь всегда стремилась к такому мужскому типу, как Олег. Он мне в чем-то напоминает Игоря, - она запнулась и испуганно посмотрела на Ладу. Не стоило вспоминать то, что уже давно должно быть позабыто...

Но Лада отреагировала спокойно, она вообще стала слишком спокойной в последнее время.

- Да, ты знаешь, мне он тоже чем-то напомнил Игоря, когда я только познакомилась с ним. Но, на самом деле, между ними существенная разница. Олег - домашней. Ему нужна семья, а семье нужен такой муж и отец, как он. Он будет жить для семьи. Для него - это главная ценность в жизни. А у Игоря, у него преобладают амбиции, он не может останавливаться надолго на достигнутом, ему нужны все новые и новые достижения. В работе, главным образом. Но и в самом себе. Семья бы тяготила его, не давала развиваться. Потому что все, что он делал - он делал бы не для обеспечения семьи, а для того, чтобы доказать себе, что он так может. В этом разница между ними, хотя и сходство очевидно. Они оба надежные.

- Да, в Олеге есть то, что не хватало Игорю.

- Ты имеешь в виду - страстное желание иметь нормальную семью с кучей детей?

- Разве нет?

- Семья для Игоря - нечто обыденное, само собой разумеющееся. А для Олега - это то, чем он будет жить. То, что ему нужно всегда.

Вероника встала и покрутилась перед зеркалом. Ей так шло это пышное белое платье, что Лада усмехнувшись, подумала, что ей надо почаще выходить замуж. В то же время она понимала, что с Олегом - навсегда, и поэтому какое-то чувство грусти и переживание за сестру не покидали ее.

- Все равно, не могу поверить - Олег такой заурядный парень. Что ты в нем нашла, что буквально бежишь в загс?

Вероника обернулась и задумчиво посмотрела на нее. Ее лицо было белее этого белоснежного шелка, мягкими складками струящегося вдоль ее хрупкой фигуры. А волосы казались белей кружева фаты, она была идеальной невестой. И почему-то казалась такой невинной, доброй и неопытной.

- Я была два раза замужем. У меня даже был роман на стороне, если это можно так назвать. Но я ни на секунду не была счастлива. Счастлива именно тем самым полноценным счастьем, ради которого стоит жить и испытав которое не страшно умереть. Пусть пафосно. Пусть громогласно. Я не знаю, что такое настоящее счастье. А узнав Олега, я подумала, что с ним оно возможно. Он позитивный, отзывчивый, добрый. У него есть положительная энергетика и это ощущается. Я раньше такого не чувствовала. Такое ощущение, как будто мы подходим друг другу.