— Прости, дорогуша, — развязно сказала она, — Здесь такая толкучка.

— Да, мадам, — согласилась с ней Чонси. — Необыкновенно интересное зрелище. — Она повернулась к Делани. — У меня такое ощущение, что я неожиданно оказалась в совершенно другом мире.

Он прекрасно понял, что она хотела этим сказать, но все же не мог не признать, что Мэрисвиль заметно изменился за последние несколько лет. Золотоискатели превратили эту недавно девственную землю в сущий ад. Вне всяких сомнений, она имела в виду именно это, но не следует обращать внимания на ее слова. Он уже научился сдерживать свои чувства и не поддаваться на ее соблазнительные порывы. Последние полтора дня были для него серьезным испытанием, и он часто спрашивал себя, зачем потащил ее в такую даль. Ведь в Сан-Франциско она была бы в полной безопасности, а здесь, в этих диких местах, все может случиться.

— Не правда ли, это не похоже на твою ожиревшую и самодовольную Англию?

— Да, — тихо ответила Чонси, — совсем не похоже.

«Он всегда спорит со мной, — подумала она. — Специально злит». Она почувствовала постепенно нараставшую обиду на мужа и отвернулась в сторону. Миссис Доббс стояла на краю палубы и радостно махала рукой каким-то мужчинам на берегу, не переставая весело смеяться и кричать.

— Похоже, ее встречает вся семья, — сказала Чонси, обращаясь к Делани.

Тот холодно усмехнулся.

— У тебя случайно не возникло ощущение духовного родства?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что твоя миссис Доббс является шлюхой. Она похожа на твою перезревшую и цветущую Англию, но мужчинам в Мэрисвиле это нравится. Они приветствуют ее, так сказать, с распростертыми объятиями.

Это было уже слишком. Ей так хотелось ударить его, что даже пальцы зачесались. Чонси глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

— Если жена радостно встречает мужа, значит, она шлюха? — подчеркнуто спокойным голосом спросила она.

— Несомненно, если она делает это по причине, не имеющей отношения к… искренней любви. Если бы ты, к примеру, потребовала у меня денег за свою любовь, я бы считал тебя по меньшей мере честной шлюхой.

— Превосходно. И сколько же я должна брать с тебя?

— Ты уже взяла у меня намного больше, чем я могу себе позволить.

«С ним бесполезно разговаривать», — подумала она и, равнодушно пожав плечами, снова повернулась к поселку.

— Интересно, как он будет выглядеть лет, скажем, через десять? Ведь к тому времени золота здесь уже не останется. Ты веришь в то, что все эти люди останутся здесь и построят настоящий город?

— Здесь и сейчас не так все плохо, как ты думаешь, моя дорогая. В последний мой приезд Мэрисвиль насчитывал около шести тысяч жителей, которые очень гордились тем, что у них есть свой театр и две газеты. Смею тебя заверить, что многие английские поселки даже мечтать не могут об этом. Что же касается необходимых для жизни товаров, то здесь их ничуть не меньше, чем в Сакраменто.

— А как называются эти реки?

— Сейчас мы находимся у слияния двух рек — Физер и Юба. Мы здесь переночуем, а рано утром отправимся на лошадях в Даунвиль.

— В этих местах много золотоносных шахт?

— Да, и не только золотоносных. Немало также и шахт по добыче кварца. А в этом кварце, да будет тебе известно, содержится до тринадцати процентов золота. Заманчиво, не правда ли?

Она почувствовала в его голосе легкую насмешку, но решила не реагировать на нее.

— Мне бы хотелось посмотреть, как его добывают.

— Ну, если ты когда-нибудь отважишься приехать сюда снова, я покажу тебе шахты, штольни и даже как моют золото на реке Юба. Хочешь, я расскажу тебе о деревянных каналах?

— Нет, я все равно ничего не пойму.

— А я начал было думать, что у тебя богатое воображение, моя дорогая. Особенно в постели. Мне кажется, что если ты попрактикуешься, то сможешь составить конкуренцию даже Мари.

Чонси вздрогнула, но промолчала.

Мэрисвиль действительно мог похвастаться большим количеством магазинов, лавок и салунов. Чонси шла рядом с Делани по главной улице городка, осторожно приподнимая края платья, чтобы оно не запачкалось в многочисленных лужах. Было очень тепло, и вскоре она почувствовала, как капельки пота заструились между грудями. Многие мужчины останавливались, удивленно таращили на нее глаза и восторженно причмокивали языком, а она думала о том, что никакое золото не может оправдать столь убогую и скудную жизнь.

— Остановимся здесь, — сказал Делании, и показал на недавно выстроенное двухэтажное здание, где находилась гостиница «Золотой гусь». За конторкой древний старик, устало потирал спину.

Взяв у него ключ, они поднялись в свою комнату, которая напоминала небольшую клетушку с единственной узкой кроватью, тазом на старом умывальнике и шкафом без двери. Больше всего их обоих беспокоила кровать. Каждый из них понимал, что придется спать вместе, и это порождало неловкость. Делани хотел хорошенько отоспаться, но он даже представить себе не мог, что будет лежать рядом с Чонси и не притронется к ней. Ситуация была не из приятных, и он выругался сквозь зубы и сокрушенно покачал головой. Чонси с упреком посмотрела на него, всем своим видом показывая, что осуждает сорвавшиеся с его губ ругательства.

— Переоденься во что-нибудь более подходящее. — сказал он после небольшой паузы. — Прогуляемся по городу и запасемся продуктами.

Чонси растерянно огляделась. В комнате не было ничего, где можно было бы укрыться.

— Мне нужна твоя помощь, — тихо произнесла она. — Я не справлюсь с этими пуговицами.

— Да, тебе далеко до жены колониста, — едко заметил он. — Ты совершенно беспомощна без служанки.

— Я купила новую одежду, и служанка мне больше не понадобится, — виновато промолвила она и потупила взгляд.

Ее покорность была настолько обезоруживающей, что Делани почувствовал себя самым настоящим извергом. Он набрасывается на нее, а она отвечает ему вежливой угодли востью. Он даже пожалел, что она не пытается огрызаться, дерзить и во всем перечить ему.

— Я вижу, ты прекрасно обходишься без корсета, — примирительным тоном произнес Дел, продолжая возиться с многочисленными пуговицами и застежками.

— Да, — выдохнула она и слегка вздрогнула, когда он коснулся пальцами ее спины.

— Может быть, не стоит? — продолжал он. — Корсет улучшает фигуру женщины. — «Что за бред, — раздраженно подумал он, — ее талию можно обхватить одними пальцами!»

— Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я надела его прямо сейчас? — Она даже удивилась, что ее голос прозвучал спокойно и уверенно. — Насколько я понимаю, мы будем ехать верхом на лошадях и спать под открытым небом.

— Да, — подтвердил он, с трудом отводя взгляд от ее шеи. — Это будет для тебя весьма ценный опыт. Изнеженная юная леди из Англии путешествует по диким местам Калифорнии. Скажи мне, пожалуйста, тебе хоть когда-нибудь приходилось разводить костер?

Чонси опустила плечи, и платье тут же упало к ее ногам. За спиной она услышала глубокое дыхание мужа.

— Ты сам знаешь ответ на свой вопрос. — Она наклонилась, чтобы поднять платье. — Я могу всему научиться и ко всему привыкнуть. — Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — Не волнуйся, я не стану для тебя обузой.

— Господи, какая похвальная скромность! — язвительно заметил он, с сожалением подумав о том, что она прикрывает свое тело. — Не поздно ли?

Она долго смотрела на него, а потом решительно отбросила платье на стул. Вслед за ним туда же полетела кружевная рубашка.

Делани не мог оторвать взгляда от ее обнаженной груди.

— Черт бы тебя побрал, Чонси, — в сердцах выдохнул он.

— Не будут ли десять унций золота слишком малой платой за это? — Она взглянула ему прямо в глаза, а потом чуть отвела плечи назад, отчего ее грудь стала выше. — Может, мне стоит попросить больше?

Он круто повернулся на каблуках и направился к двери, бросив через плечо:

— Я скоро вернусь. Отдохни немного.

Он вернулся к вечеру, закупив необходимые запасы. Они отправились в местный ресторан, который, как он объяснил ей, держали два ирландца. Молча поужинав, они тут же вернулись в гостиницу. Делани остался у двери, деликатно позволив ей раздеться и лечь в постель.

Чонси забралась под холодную простыню и, лежа на жестком матрасе, тихо шептала: «Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы все было хорошо».

Примерно через час она услышала шаги мужа и притворилась, что крепко спит. Он осторожно лег рядом, что-то тихо проворчал и повернулся на бок.

Утром Чонси проснулась первой. Слегка приподнявшись, она посмотрела на мужа. Он лежал на животе, повернув голову в ее сторону. Его лицо было мягким и по-детски нежным, лишенным злости, к которой она уже привыкла за последние дни. Она не удержалась и легонько провела рукой по его щеке, ощущая едва появившуюся щетину. Господи, как она любила его! Но все кончено, к сожалению. Слишком поздно.

Она задумалась, пытаясь вспомнить, когда же именно влюбилась в него. Может быть, в тот первый вечер, когда танцевала с ним у Стивенсонов? Он тогда еще не знал, кто она, и всячески подтрунивал над ней. А может быть, в первую брачную ночь? Тогда ей было очень больно, но Делани был исключительно нежен и ласков. Ей стало грустно и обидно, что так все кончилось.

— Перестань плакать, черт возьми!

— Я не плачу, — тихонько всхлипывая, сказала она, не поднимая головы.

— Вот и прекрасно. Я не давал тебе для этого никакого повода! — Делани соскочил с кровати и встал перед ней совершенно обнаженный. — Тебе нравится то, что ты видишь?

— Да, — еще тише пролепетала она, поднимая на него глаза. — Нравится. Ты мне всегда нравился, Дел. Ты очень красив.

Он молча повернулся к ней спиной, не зная, что сказать в ответ.

— Ну что ж, — сообщил он, когда помылся и побрился, — пора собираться. Мы должны выйти через час. И не забудь, пожалуйста, надеть дорожное платье.

Когда они оделись, Чонси с удивлением посмотрела на мужа. Его невозможно было узнать в брюках из оленьей кожи, черных ботинках, белой рубашке с длинными рукавами, жилетке и куртке. На ремне у него висел угрожающего вида револьвер в кобуре.

— Ты не похож на себя, — заметила она.

— А ты думаешь, что выглядишь намного лучше? — холодно парировал он, хотя не мог не признать в душе, что ей очень шел наряд — длинная шерстяная юбка, белая блузка. Волосы она заплела в толстую косу и забросила на спину.

— Да, но в ней мне будет намного удобнее.

— Сейчас можешь снять жакет. Он понадобится тебе только в горах, где прохладно.

— Хорошо.

Собрав вещи, они спустились вниз, где находился небольшой ресторанчик.

— Советую хорошо поесть, — кратко сказал он. — Отныне нам придется готовить еду самим, но поскольку ты ничего не умеешь делать, то боюсь, что заниматься этим придется мне.

— Собираетесь в горы? — спросил старик, ставя на их стол тарелки с яичницей, беконом, поджаренным хлебом и фруктами.

Делани кивнул.

— Да, в Даунвиль.

— Долгий путь. Я слышал, погода может испортиться.

— Добрых семьдесят миль. Индейцы поблизости не появлялись?

— Их тут полно вокруг. Эти чертовы попрошайки всегда хватаются за оружие. Мадам едет с вами?

— Да.

— Простите, мадам, что вмешиваюсь, но это довольно трудное путешествие. Я еще ни видел, чтобы такая красивая женщина отправлялась в горы. Оденьтесь потеплее, мадам.

Чонси улыбнулась — это были первые добрые слова, которые она услышала за последние дни.

— Купите себе какие-нибудь перчатки, мадам, а то пожалеете, что поехали туда.

Делани нахмурился, вспомнив про перчатки. Как же он мог забыть про них? Он бросил взгляд на ее белые и тонкие руки.

— Ничего страшного, Дел, — успокоила его Чонси. — Не стоит терять времени. Я знаю, ты хотел выйти пораньше. Мне не нужны перчатки.

— Ошибаешься. Еще как нужны. Зайдем в соседний магазин, и я разбужу старика Криббса. А сейчас нужно заканчивать с нашим завтраком и отправляться в путь.

Она наклонилась над тарелкой, быстро подбирая остатки еды. Делани молча смотрел на жену и проклинал себя за то, что взял ее с собой. Как он выдержит все это время наедине с ней?

Они ехали на северо-восток, стараясь не слишком отдаляться от реки Юба, на берегах которой они то и дело видели стоявших по колено в воде золотодобытчиков. Делани ехал впереди и все время молчал. Когда солнце находилось уже почти в зените, он подал знак рукой, что пора отдохнуть. Чонси соскочила с лошади и растянулась на траве, потирая онемевшие ноги. Последний раз она совершала столь долгую прогулку верхом, когда ей было шестнадцать лет. Немного отдохнув, она подошла к краю крутого обрыва, на дне которого весело журчала река. Господи, какая красота! Она расправила руки и вдохнула полной грудью.

— Мне кажется, я первый человек, который ступил на эту землю! — прокричала она мужу. — Подобное чувство должно возникать у художника.