Марлен Сьюзон - Полночный гость

И перевернул все ее суждения с ног на голову.

Мэг заметила, что ее полуночный гость мечтает только о том, чтобы продолжить путь... или бегство – от кого бы он ни бежал. Она не раз видела, как Стивен вздрагивает от громких звуков, озирается по сторонам, словно боится, что прошлое вот-вот его настиг нет.

Ее до глубины души тронуло, что, несмотря на страх за свою жизнь, Стивен предложил помощь. Он, конечно, ничего не умеет, почти как Квентин... Но ведь догадался же, что нужно подоить корову?

Тот ужасный гнет ответственности, что лег на ее плечи с болезнью Джоша, теперь казался легче.

Только не нужно врать себе самой.

Мэг отлично понимала, что голову ей кружит и наполняет сердце радостью не просто благодарность. И причина ее восторга сейчас – не в том, что Стивен возьмет на себя обязанности Джоша.

Ее тянет к Стивену Уингейту – как ни к одному мужчине на свете.

Мэг невольно затаила дыхание, вспомнив, как любовался ею Стивен там, на ручье... Словно она казалась ему прекраснейшей из женщин.

Не обольщайся, Мэган Дрейк. Создатель одарил тебя немалыми достоинствами. Но красота не из их числа.

– Я рад, что мистер Уингейт остается, – прервал ее мысли Джош.

Мэг подняла взгляд от недочищенной картофелины.

– Наверное, он все-таки не такой плохой, как я сначала подумал, – серьезно добавил мальчик. – Иначе он бы никогда не предложил тебе помощь, правда?

Мэг могла лишь молить небеса, чтобы Джош оказался прав. Не дай ей бог повторить со Стивеном Уингейтом ту ошибку, которую ее мать однажды совершила с Чарльзом Галлоуэем.

Когда Стивен открыл дверь и вошел в хлев, Черная с белыми пятнами корова лениво скосила на него громадный бессмысленный глаз – и равнодушно отвернулась.

Чертово животное демонстрировало то же безразличие, что и хозяйка. Подумать только! Приняв решение остаться, он рассчитывал вызвать восторженную радость Мэган Дрейк. И что же? Судя по реакции, ей вообще плевать, существует ли на свете Стивен Уингейт или нет.

Стивен не мог не удивляться, что откровенное безразличие Мэган настолько его ранило. Жизнь полна сюрпризов – так она, кажется, сказала. И вот один из них. Первый раз в жизни интересы другого человека Стивен поставил выше своих собственных, а его поступок никто не оценил. Ну, не ирония ли судьбы?

Мэган же понятия не имеет, чего ему стоило это решение. Чем он рискует, задерживаясь у нее неизвестно на сколько. Не только будущее и надежда вернуться в Англию поставлены на карту... Он рискуете самой жизнью!

И ради чего? Ради того, чтобы убирать в хлеву навоз.

Стивен вдруг сообразил, что даже не представляет, как это делается. Скотный двор, хлев, животные – для него все это было сплошной загадкой.

А вот для отца – нет. Отец относился к земле с любовью и нежностью, точно к еще одному ребенку. Изо всех уголков Англии приезжали фермеры взглянуть на Уингейт-Холл и поучиться методам ведения хозяйства. Своего старшего сына и наследника отец тоже пытался привлечь к любимому делу, но на Стивена наводило скуку все, что было хоть как-то связано с сельским хозяйством.

Да и сама жизнь в деревне наводила на него скуку. Стивен и думать не хотел о том, чтобы связать судьбу с заботой о поместье. Вот любимая сестричка, малышка Рейчел, та всегда была другой. Она неустанно училась у отца и, в отличие от братьев, очень рано стала его настоящей помощницей.

Стивен поставил ведро под выменем, подтянул низенький треногий табурет и устроился сбоку от коровы.

Вспомнив наставление Мэган, сначала тщательно обмыл вымя.

Все. Откладывать дальше некуда, настал решительный момент. Стивен с опаской разглядывал длинные соски.

Дьявольщина. Знать бы, с какого боку подступиться...

У доярок в Уингейт-Холле руки так и мелькали. Вместо того чтобы любоваться их юными прелестями, лучше бы обращал внимание на работу девушек!

Вот если бы это чертово создание было женщиной... уж тогда бы он точно знал, что делать!

Поразмыслив над этим интересным сравнением, Стивен воспрянул духом. Почему бы, собственно, те самые методы, что он с успехом применял в спальнях прекрасных возлюбленных, не испробовать и в общении с коровой?

Сомкнув пальцы вокруг сосков, Стивен осторожно массировал и сжимал на удивление мягкую, бархатистую плоть. Пока его руки пытались выжать первые капли из сосков, Стивен решил усилить воздействие на упрямое животное и заговорил низким, чувственным голосом... против которого не устояла еще ни одна представительница женского пола – правда, из куда более близкого ему человеческого рода.

К счастью, в данный момент Стивену не приходилось заботиться о смысле речей – корове-то все равно, что именно он говорит, для нее главное – каким тоном.

– Ну же... ты, распроклятая животина, – чуть хриплым, обольстительным голосом приговаривал он, – нам нужно молоко, вот и подавай его сюда, да побыстрее, черт бы тебя побрал.

Корова и не подумала повиноваться.

Время летело, и с каждой прошедшей минутой все неизбежнее становился весьма неутешительный вывод данная представительница женского пола не намерена подчиняться желаниям Стивена.

А значит, ему придется вернуться в хижину с пустыми руками. Мэган поймет, что он в очередной раз солгал, и ее презрительная оценка способностей Стивена получит прекрасное подтверждение.

Ну, нет! Его гордость и так уже достаточно пострадала. Еще одного удара ей не перенести. Неясно, почему, но мнение Мэган Дрейк было невероятно важно для Стивена. И он твердо решил добиться ее уважения.

– Какого дьявола ты себе думаешь, а, мерзкая, упрямая дрянь?! – гневно прорычал он, вновь протягивая руки к вымени.

Корова ответила неожиданно резким взмахом хвоста, с силой хлестнув обидчика по лицу.

Стивен был совершенно ошарашен. До сих пор ни одна представительница женского пола, к какому бы виду или роду она ни принадлежала, не смела поднимать на него... все равно что.

Все, хватит! С уговорами и ласками покончено. Сейчас он покажет чертовой скотине, кто здесь хозяин. Человеческого отношения ей больше не видать.

Решив во что бы то ни стало добиться цели, Стивен схватился за соски и принялся дергать и тискать их с ожесточенным упорством отчаявшегося человека.

Эту яростную атаку корова отразила одним-единственным, но мощным ударом копыта ему в бедро. Стивен слетел с табуретки, кубарем покатился по грязному полу и распластался посреди навоза вперемешку с соломой.

– Ах ты стерва! – взревел он от боли и обиды, хватаясь обеими руками за ушибленное бедро. – Так нечестно! Мошенничаешь, скотина ты эдакая!

В ответ на его гневную тираду в хлеву зазвенел заразительный, глубокий женский смех. В проеме двери, сияя широкой улыбкой, стояла Мэган.

– Хорош помощник, да? – мрачно буркнул Стивен, скорчившись на полу у ее ног. – На черта тебе такой сдался?

В огромных серых глазах плясали смешинки.

– Помощи от тебя, может, и немного. Зато сколько веселья!

Стивен, чувствуя, как запылали от стыда щеки, с трудом подтянул ноги и выпрямился. Мало того, что он на глазах у Мэган кувыркался в навозе... еще неизвестно, как долго она простояла в двери, слушая его дурацкие переговоры с чертовой скотиной.

– Для удобства и безопасности мы чаще всего связываем ноги Бесс. – Мэган продемонстрировала, Как это делается. – Она у нас большая любительница лягаться. – Подхватив перевернутый табурет, Мэган вернула его на место, села рядом с коровой и взяла в ладони длинный, бархатистый сосок. – Начинать нужно от самого верха и как бы проталкивать молоко вниз достаточно сильными, но не резкими движениями, – говорила она, сопровождая свои слова действием.

К величайшему позору Стивена, из-под ее пальцев почти мгновенно забила звонкая белая струя.

Черт бы побрал загадочные, упрямые создания женского пола любых разновидностей!

Но он был безмерно благодарен Мэган за то, что она не стала оскорблять его и без того истерзанную гордость напоминанием о том, как он солгал насчет умения доить коров.

Стивен следил, как пальчики Мэган – такие тоненькие, изящные и вместе с тем такие умелые – скользят по длинному бархатистому соску... а воображение рисовало ему совсем иную часть тела... его тела... которая изнывала от желания ощутить на себе такое же нежное прикосновение этих пальчиков.

Потом он представил себе, как его собственные пальцы ласкают другие, крошечные, розовые соски...

Ему пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы оторвать взгляд от ворота ее платья.

Сказочные волосы Мэган были снова спрятаны под уродливым чепцом.

Стивен с первого взгляда возненавидел этот старушечий головной убор. И с первого момента мечтал о том, чтобы... Он решил, что больше терпеть не будет. Протянул руку – и мгновенно сдернул чепец.

Сверкающие золотисто-каштановые волны были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Как только чепец исчез, роскошная коса развернулась и упала на спину.

Мэган от неожиданности и негодования ахнула. И тут же попыталась выхватить головной убор, но Стивен, держа руку с чепцом высоко над головой, чтобы Мэган не достала, свободной рукой приподнял тяжелую косу.

– Ну, скажи – зачем тебе прятать такие прекрасные волосы под этим жутким убором?

Серые глаза Мэган гневно сверкнули, она отпрянула, вырвав косу из его руки.

– Лучше ты скажи – зачем тебе оставаться? Учти – платить нам нечем!

– Мне в качестве награды не деньги нужны... – с ухмылкой заявил Стивен.

Мэган вся напряглась и подозрительно сузила глаза:

– А что же тебе, интересно, нужно в качестве награды?

– Улыбка... флейта по вечерам...

Мэган вздохнула свободнее.

– ... дружеский безобидный поцелуй...

Она вновь окаменела.

– Вот что, мистер Уингейт! Давайте разберемся с этим раз и навсегда. Я ценю ваше предложение задержаться и помочь мне, пока Джош болеет, но запомните – повторения того, что случилось сегодня у ручья, не будет!

– Почему? – Стивен не мог удержаться от соблазна поддразнить Мэган. – Мы оба получим удовольствие, обещаю.

Вне всякого сомнения. Хоть тут-то он был уверен в своих силах.

– Ошибаетесь, мистер Уингейт, – холодно отрезала Мэган. – Я от этого никакого удовольствия не получу.

Черта с два! Стивен едва успел проглотить восклицание.

– Так вы даете слово, что будете вести себя прилично?

– Ох, Мэган, Мэган... – вздохнул Стивен. – Можешь не тревожиться за свою добродетель. Уверяю тебя – со мной она в безопасности. Хочешь верь, хочешь нет, но я все-таки джентльмен. Не в моих правилах обманывать женщину – тем более женщину, которой я обязан жизнью. Я не стану ни силой, ни хитростью добиваться того, чего не хочет леди.

Все верно... только восхитительный поцелуй у ручья невольно открыл Стивену желания Мэган.

Просто она сама еще в них не разобралась.

И как скоро это случится, зависит от Стивена.

После ужина Мэг дала брату травяной настой, который должен был уменьшить боль в поврежденной лодыжке и помочь мальчику заснуть. Потом занялась посудой, а Стивен тем временем взялся чистить мушкет Джоша.

Мэг разбирал смех всякий раз, когда она вспоминала о попытках Стивена улестить Бесс. В хозяйстве он совершенно беспомощен, что правда, то правда, но его рвение умиляло Мэг. Он так старается... и так смешно огорчается, что ничего не выходит...

К тому моменту, когда посуда была вымыта и сложена на место, Джош уже уснул. Мэг сняла с крючка порванную охотничью рубаху брата, взяла корзинку с иголками и нитками и направилась к двери. В такой теплый вечер приятнее работать на дворе.

Устроившись на грубо сколоченной из сосны скамье у двери хижины, Мэг подставила лицо легкому ветерку, что доносил из леса ароматы хвои и свежести. Через несколько секунд к ней присоединился и Стивен. Он захватил с собой из дома треногий табурет и устроился на нем лицом к Мэг.

– Расскажи мне об отце. Каким он был, Мэган?

– Очень веселым, общительным, добрым... его все любили. – Мэг на миг подняла взгляд от шитья. – И очень трудолюбивым. Крошечный участок земли он постепенно расширил и превратил в процветающую плантацию Эшли-Гроув.

– А мать? Я слышал, в молодости она была очень красива.

Мэг кивнула:

– Когда папа сделал ей предложение, она считалась первой красавицей в Тайдуотере. Но из многочисленных поклонников она выбрала папу. – Легко понять, почему мать сделала такой выбор. Ни один из ее ухажеров наверняка не мог сравниться с папой в энергии, напоре и юморе.

Он горько пожалел о том дне, когда мать дала согласие выйти за него замуж.

Всеобщее внимание и восхищение ей были необходимы, как лучи солнца – распускающемуся бутону. Став замужней женщиной, мать, естественно, лишилась привычного круга обожателей, и это стало для нее настоящей трагедией. Всеми способами она пыталась вернуть себе утраченное внимание, пока, наконец, не изобрела для себя смертельную болезнь. Капризная, взбалмошная, она приковала себя к инвалидному креслу только ради того, чтобы заставить семью постоянно заботиться о несчастной калеке.