Анна Кэмпбелл - Полночный соблазн

– Благодарю за заботу. Но моя горничная осталась дома одна. А если в дом снова вломятся грабители?

– Твои люди все еще смотрят за домом? – спросил Ричард у Кэмерона.

– Что еще за люди? – резко спросила Дженевив. Этот вечер был полон сюрпризов.

Ричард явно смутился.

– После взлома, когда напали на викария, я попросил Кэмерона поставить охрану у вашего дома.

Дженевив смотрела на него во все глаза.

Всего час назад она была уверена, что за нападением стоит Кристофер, а оказалось, что он опекал и охранял ее близких. Он спас ее, заботился о ее родных. Как можно было не доверять ему теперь?

– О… – Дженевив потупилась. – Спасибо.

– Как видишь, охрана не помогла, – покачал головой Ричард. Он взял девушку за руку и повел вперед. – Господа, надеюсь, вам не надо напоминать о том, что речь идет о чести женщины?

– Старина, ты о нас совсем невысокого мнения, – обиженно протянул Джозеф.

– Мы пообщаемся с Фэрбродером, не упоминая имени мисс Барретт, – подтвердил Кэмерон.

Они скрылись за кустами, следуя в направлении, которое указал им Ричард.

– Идем. – Он потянул ее за собой.

Она безмолвно подчинилась, погруженная в странное оцепенение. Словно мир вокруг сузился до широких плеч Кристофера Эванса, его твердой горячей руки, сжимавшей ее ладонь, его близости, внушавшей покой и чувство безопасности. Связь, которая установилась между ними в Оксфорде, на реке, окрепла.

Они молча шли, взявшись за руки, под кронами деревьев, вдоль кустарников, и это было похоже на сказку.

– Постой. – Дженевив внезапно притормозила.

– Тебе нужно отдохнуть? Мы можем срезать путь через поле.

– Нет, я не устала.

Влажная трава касалась щиколоток Дженевив. Все ее тело болело, напоминая о насилии, которое она пережила, но дело было совсем не в усталости.

– Мы можем пойти к пруду?

От ее неожиданной просьбы Ричард нахмурился.

– К пруду?

– Здесь не так далеко – за теми деревьями начинается тропа.

Ей срочно требовался глоток уверенности, которую она всегда обретала, погружаясь в объятия своего тайного водоема.

Уловив ее настроение, Ричард кивнул.

Они дошли до знакомой опушки.

Заросшая травой тропинка вела к берегу. Темная вода маслянисто блестела при свете луны. Желание окунуться и смыть с себя гадкие прикосновения лорда Невилла становилось все сильнее с каждым шагом.

Накидка соскользнула на прохладную траву. Расправив плечи, девушка опустила лиф платья.

– Поцелуй меня, Кристофер.

Ошеломленный, Ричард повернулся к Дженевив. Она смотрела доверчиво, словно дикая лань, впервые встретившая человека. Волосы мягкой волной рассыпались по плечам. Девушка была такой красивой, что казалось святотатством заключить ее в объятия и прижаться губами к ее губам.

Что успел натворить с ней проклятый Фэрбродер? Синяки, оставленные его грубыми пальцами на нежных плечах, свидетельствовали о насилии. Ричард боялся даже прикасаться к Дженевив, чтобы не вызвать отторжения и ужаса.

И теперь она сама просила поцеловать ее! Искала утешения и защиты, но по наивности просила поцелуев? Он не хотел пользоваться ее доверчивостью.

– Мне кажется, лучше вернуться в Лейтон-Корт, – пробормотал Ричард.

Она изумленно посмотрела на него и не двинулась с места.

– Почему?

– Здесь… холодно.

Ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Вовсе нет.

Ричард вздохнул.

– Ты не чувствуешь отвращения при мысли о поцелуях теперь, когда этот гад… после того, как он…

– Он не изнасиловал меня. – Дженевив смотрела на него с нежностью. – Теперь ты поцелуешь меня?

Ричард все еще колебался, поэтому сделал шаг назад, на безопасное расстояние.

– Разве пережитое потрясение не заставляет тебя ненавидеть всякого мужчину, оказавшегося рядом с тобой?

– То, что случилось, ошеломило меня. Оказывается, я совершенно не разбираюсь в людях. – Она приблизилась к нему. – Я ошиблась в лорде Невилле. Я ошиблась в тебе. – Еще один крошечный шаг навстречу. – Когда этот подлец прикасался ко мне, он словно пачкал меня. А когда меня касаешься ты, это совсем… другое. Я ощущаю себя желанной, красивой… самой лучшей.

Обжигающий стыд пронзил Ричарда. Он не заслуживал ее доверия. Он лгал и притворялся!

Дженевив сама не ведала, что творит. Видимо, потрясение сделало ее слишком ранимой и доверчивой. Ричард не мог воспользоваться ее слабостью, иначе, очнувшись, она возненавидит и себя, и его.

– Давай я провожу тебя домой или в Лейтон-Корт.

Ее губы упрямо сжались.

– Сначала поцелуй меня.

Ричард сжал кулаки, борясь с искушением.

– В тебе говорит потрясение, а не желание, – сказал он. – На самом деле ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

– Ты понятия не имеешь, чего я сейчас хочу, – мрачно произнесла девушка. – Целуй же меня!

Поцелуй… Ричард не был уверен, что сумеет остановиться. С каждым разом это было все сложнее, словно он погружался в жаркую пучину, не в силах противиться слепому желанию обладать Дженевив. Ричард запутался в сетях обмана и уже не знал, кто он и чего на самом деле хочет. Проклятая схема по добыванию фамильной драгоценности, казавшаяся блестящей идеей вначале, загнала его в тупик.

Прав был дружище Кэмерон! Как всегда, он оказался прав!

Так ли сильно Ричард отличался от проклятого Фэрбродера? Ричард обманывал и притворялся, пытаясь заставить Дженевив совершить то, что было нужно ему, и не думал о последствиях, которые казались ему слишком отдаленными и неясными.

Наступал час расплаты. Проклятие!

– Давай вернемся, – почти взмолился Ричард.

– Нет. Сначала ты меня поцелуешь!

– Я хочу отвести тебя домой.

И снова легкая улыбка коснулась губ Дженевив.

– Я знаю, ты хочешь меня поцеловать.

Это было правдой. Но Ричард знал, что не сможет остановиться, если начнет целовать ее. Он будет прижимать ее к себе, касаться плеч, покрытых синяками, возможно, причинит ей боль. А ведь когда-то он так хотел, чтобы Дженевив Барретт умоляла его о поцелуях. Теперь же Ричард подвергал себя мукам, достойным испанской инквизиции. Сердце его стучало в груди тяжело и гулко.

Поцеловать – и отстраниться. Один короткий поцелуй, невероятное напряжение силы воли – шаг назад. Да, именно так. А дальше он проводит Дженевив домой или в Лейтон-Корт и быстро удалится.

Должно быть, лесные боги смеялись над его мыслями сейчас. Ведь не так давно репутация дочери викария не слишком заботила Ричарда Хармзуорта.

Он подошел к Дженевив и накрыл ее плечи плащом, словно это могло как-то защитить девушку от него самого. Она смотрела на него почти с насмешкой, как будто с момента последней встречи на пруду они поменялись ролями. Ее руки легли ему на бедра, слегка притягивая. Темные глаза смотрели внимательно, а потом закрылись.

Ричард сделал глубокий вдох и осторожным движением коснулся губами ее губ. Это был очень нежный поцелуй, но даже от него по его телу пробежала горячая волна. Он быстро отстранился и отступил.

Дженевив открыла глаза и уставилась на него с удивлением. Грудь ее возмущенно вздымалась.

– Что это было?

– Разве не то, чего ты требовала? – выдохнул Ричард. Кровь бурлила в жилах – сдерживаться было крайне непросто. Ему хотелось схватить Дженевив в объятия прямо за ее нежные плечи в синяках, прижать к себе измученное тело… – Я поцеловал тебя.

– Это не поцелуй! – фыркнула она.

– Дженевив, да пойми ты, сейчас не тот момент…

– Ты что, боишься причинить мне боль?

– Я пытаюсь, черт возьми, этого не сделать!

– Я же не хрустальная. Да обними же меня! – потребовала Дженевив.

Он сдался. Схватив ее за плечи, прижал к груди. Вопреки его ожиданиям, на ее лице не отразилось ни боли, ни мучения. Ричард старался не смотреть ниже, в провисший порванный лиф. Прильнув губами к ее губам, почувствовал, как Дженевив всем телом потянулась ему навстречу. Мягкие губы раскрылись, приглашая. Ее вкус дурманил, словно крепкое вино.

Ричард едва не забылся.

– Я… – начал он, отстраняясь. – Я поцеловал тебя. Пойдем.

Девушка вцепилась в его рубашку.

– Постой! Прошу тебя, постой! – взмолилась она прерывающимся голосом. – Поцелуй меня еще! Заставь меня забыть то, что случилось этим вечером. – В ее глазах сквозило отчаяние.

Ричард мысленно выругался. Он смотрел поверх ее головы, опасаясь опустить взгляд ниже.

– Нет.

– Нет? – Дженевив не выпускала из рук его рубашку, взгляд растерянно блуждал по лицу, пытаясь угадать причину отказа.

Ричард не знал, как объяснить ей свою сдержанность.

Он был лжецом, строил их отношения на вранье, не имел права даже прикасаться к ней. Видит бог, он жаждал прикосновений, но не мог простить себя. Желание разрывало его тело в клочья, заставляло сердце бешено колотиться, но отвращение, которое он испытывал к себе, было сильнее.

Прежде Ричард Хармзуорт никогда ни о ком не заботился. Любовные похождения не трогали его душу и забывались так же быстро, как смена одежды, а порой и быстрее. И теперь он примерял на себя роль, которая была ему чужда и непривычна. В этой роли ему было некомфортно. Он не знал, как поступить, но хотел поступить правильно.

– Дженевив, – Ричард сделал новую попытку воззвать к ее разуму. – Ты утомлена. Тебе лишь кажется, что ты полна сил, но сегодняшнее происшествие не может пройти без следа. Ты нуждаешься в отдыхе.

Он старался говорить спокойно, и, видимо, это ему удалось, потому что Дженевив как-то сжалась, тем не менее не убрала рук, а приоткрыла рот и снова закрыла, не находя слов.

Ричарду хотелось оказаться как можно дальше от Дженевив, от ее непонимающего взгляда. Где-нибудь в Вест-Индии или вроде того. Где угодно, лишь бы подальше от девушки, глядевшей с укором и тоской.

– Ты считаешь, что мне нужно отдохнуть? – переспросила она, стараясь поймать его взгляд. – Тогда ты будешь спать со мной.

Какого черта? Ричард вытаращился на нее, но быстро пришел в себя. Освободив от ее цепких пальчиков рубашку, он отодвинулся.

– Дженевив, это неправильное решение.

– Неужели? В Оксфорде ты так не думал! – Она смотрела на него глазами, полными слез. Его отказ ранил ее, хотя все, чем он руководствовался, это была забота о ней!

Ричард понимал, чего стоило Дженевив решиться произнести свое требование вслух. Она не ждала от него ничего, кроме утешения и нежности, не думала о своей репутации, не требовала любви. Ирония состояла в том, что Ричард впервые в жизни влюбился, и отрицать это было нелепо. Однако признаться не мог – для нее он все еще был лжецом. Нагородил слишком много вранья, и признание в любви не исправило бы ситуацию.

– Я беспокоюсь о твоей репутации.

Ричард не мог так просто лишить невинности девушку, которая стала ему дороже всех на свете. Разве это не превращало его, черт побери, в рыцаря в сверкающих доспехах?!

Дженевив вышла из себя.

– Что? Ушам своим не верю! Да ты целыми днями только и делал, что пытался меня соблазнить. И вот теперь, когда я готова отдаться тебе, ты отказываешь мне? – Она в отчаянии всплеснула руками. – Что с тобой творится? Ты меня совсем не хочешь?

В ней было столько экспрессии, что желание Ричарда почти ослепило его. Да у него давно все горело между ног, и он неловко переминался, стараясь это скрыть. Хорошо, что в гневе Дженевив не замечала его стараний.

– Все, хватит, идем. – Ричард осторожно потянул ее за рукав, избегая физического контакта.

Дженевив отвернулась так внезапно, что он не сразу понял: она плачет.

Сердце Ричарда сжалось от сочувствия. Ну как, как объяснить ей свой отказ?! Как вообще можно объяснить что-то плачущей женщине? Ложь Ричарда была между ними словно пропасть, лишала надежды на откровенность. Как он мог признаться, что дорожит ею, что любит ее и не хочет причинять боль, если она даже не знает его настоящего имени?

Шмыгая носом, Дженевив потянулась к нему рукой. Это был такой трогательный, такой детский жест, что Ричард поймал ее пальцы и прижался к ним губами.

– Я не могу сопротивляться тебе, – прошептал он почти беззвучно, но она все равно расслышала.

– О чем ты? – в ее блестящих от слез глазах застыл вопрос.

Несколько секунд оба молчали, глядя друг на друга.

Ричард почувствовал, что падает в пропасть, и нет никакой возможности остановить это падение.

– Будь оно все проклято! – Он признал свое поражение и притянул девушку к себе.

Дженевив показалось, что глаза Кристофера блеснули в темноте. Как будто все запреты, все барьеры были сняты. Она видела, какой безумный голод терзает его, с каким трудом он противится растущему желанию, но его прикосновения оставались нежными и осторожными, почти робкими. Дженевив была признательна ему за это, однако сама чувствовала жгучую жажду страсти.