Айрис Джоансен - Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Но она осторожно коснулась его руки.

— Это ничего не значит, — прошептала она. — Не хочу лгать тебе. Я ничего не обещаю. Он сжал ей руку.

— Мне ничего не надо больше. Просто посидим у огня, держась за руки, и станем радоваться, что мы вместе. Ты сольешься со мной, а я — с тобой. Ты увидишь, как это приятно.

Близость. Сладкая истома. На душе птицы поют. Слияние без соединения тел.

— Чувствуешь? — спросил Малик.

— Можно спросить? — как во сне сказала она.

— Все что угодно.

— Ты и вправду вдвое краше без бороды?

— Нет. Я соврал! — Он помолчал. — Вчетверо. Поэтому я и отрастил бороду. Я не вынес бы такой отчаянной ревности между…

Эдвина рассмеялась.

— Ты, наверное, так же уродлив, как и грешен. Не сомневаюсь, что твоя борода скрывает безвольный подбородок и бахвальство…

Она замолчала. Как многому научил он ее за эту ночь! Юмор, и слезы, и эта упоительная близость, когда просто рука в руке — такого она никогда не чувствовала.

Эдвина закрыла глаза и с отчаянием произнесла:

— Я не даю никаких обещаний!

Но она не смогла заставить себя отнять у него свою руку.

Гейдж!

Бринн в испуге открыла глаза, сердце колотилось в горле.

Кровь. Гейдж. Смерть.

Нет!

Окончательно проснувшись, она облегченно вздохнула. Сон. Всего лишь сон.

Гейдж лежал рядом, лицом к огню, его дыхание было глубоким и ровным, а руки по-прежнему крепко обнимали ее. Не шевелясь, она вглядывалась в его лицо, такое ей дорогое.

Гейдж, шатаясь, идет вперед, рукоятка кинжала торчит у него в спине, он падает…

Только сон. Он не всегда сбывается. Только некоторые из ее снов стали явью. Она засыпала с тревожными мыслями о Ричарде, и наверняка из-за ее страхов ей приснился такой кошмар.

А что, если он окажется вещим? Неужели Гейджу не избежать столь ужасной смерти?

Боль в ее груди стала нестерпимой.

Словно услышав ее муки, Гейдж открыл глаза.

— Бринн?

Дрожащей рукой она дотронулась до его лица. Твердое, теплое, живое.

— Что случилось? — спросил Гейдж.

Она не хотела рассказывать, ведь ей просто приснился сон. И потом, он вообще не верит в них. Забудь об этом! Спрячь подальше.

— Прости, что разбудила тебя. — Ее пальцы слегка дотронулись до его губ. — Сон, и больше ничего.

— Скорее ночной кошмар, ты вся дрожишь.

— Да. — Она прижалась плотнее к его теплому, крепкому телу. — Но уже все прошло.

— Правда?

— Почти. — Бринн зарылась лицом в его плечо. — Но он не вернется.

— Потому что тебе так хочется! — усмехнулся он.

Она же сильная, она сумеет защитить его. Не надо ей бояться. С судьбой можно бороться. Каждый раз, сражаясь с недугами, ей удавалось одерживать верх над драконами, и кому как не ей знать, что многие из больных без ее вмешательства отправились бы в мир иной? Даже если сны предсказывают будущее, кто осмелится обвинить ее в неумении отвести злой рок?

— Верно. Потому что мне так хочется. А если она проиграет? Что, если сейчас они последний раз вместе?

Оба молчали, только дрова потрескивали в печи.

— Если ты хочешь, если надо… Я не отвергну тебя, — едва слышно сказала она.

— Надо? — напрягся он.

Она не ответила.

— Неужели желание? — спросил он. — Интересно, почему после стольких дней отказа я удостоился столь дорогого подарка? А как быть с твоей виной? Или я уже не такой жуткий убийца? Неужели ангелы спустились с небес возвестить тебе о моей невиновности?

— Нет! — резко возразила она. — Зачем тебе знать? Ты хочешь этого, так возьми.

— Почему? — настойчиво продолжал допытываться он. — Как быть с твоей собственной виной? Получается, ты не считаешь себя больше Батшебе?

— Считаю и не перестану винить себя. Вечно. — Бринн судорожно вздохнула. — Зачем ты споришь со мной? Ты сам говорил, что мне надо смириться с тем, что произошло. Я сделала так, как ты сказал, и давай на этом закончим.

— Да, но почему ты смирилась? — Он взял ее за подбородок. — Почему именно сейчас?

Слезы застилали ей глаза, и она едва могла различать его лицо.

— Я поняла… что чувствую к тебе… привязанность.

— Какую привязанность?

Он не отстанет, осознала она, и бесполезно пытаться увести его от разговора.

— Я поверила… что я… люблю тебя.

Воздух с шумом вырвался из его груди.

— Я давно понял это, и, слава Богу, к тебе тоже пришло прозрение! Ну и что же нам теперь делать?

— Я уже сказала, что можешь делать ты.

— С твоего разрешения излить мое семя в твое тело? Не слишком удачное решение.

— Позапрошлой ночью ты так не думал.

— То было раньше. Ты выйдешь за меня замуж?

— Нет, я не могу.

— Можешь и выйдешь! Ты же сказала, что принимаешь мой грех. Сделай следующий шаг.

— Ты просишь о невозможном.

— Не больше, чем даю взамен.

— Тебе легче. У тебя нет… — Она замолчала, не решаясь продолжать.

— Чести? Совести?

Бринн несогласно покачала головой.

— Честь у тебя есть, но мы слишком разные.

— Так научи меня смотреть на мир твоими глазами! — Он невесело усмехнулся. — Конечно, мне трудно будет с тобой во многом согласиться. Но знаешь, Бринн, я все время стараюсь тебя понять, узнать получше.

Он уже разобрался, кем была ее мать, поверил, что есть божественный дар, но никогда не сможет смотреть на мир ее глазами.

— Я все сказала тебе и что смогла предложила. Берешь или нет?

Он испытующе посмотрел на нее.

— Нет!

Она вздрогнула, как будто ее ударили. Он дал ей почувствовать боль, так бывает, когда получаешь отказ в ответ на страстное желание.

— Удивлена? — Он перестал ее обнимать и повернулся спиной. — Спокойной ночи, Бринн!

— Как быстро ты меняешь свои решения! — Она не верила своим ушам. — И сам не знаешь, чего хочешь.

Он продолжал лежать спиной к ней.

— Я всегда знаю, чего хочу, и не стану жертвовать целым караваном ради одного верблюда. Бринн нахмурилась.

— Что такое верблюд?

— Горбатое животное, на котором я езжу, торгуя, в пустыне.

— Значит, я и есть этот верблюд?

— Ты такая же упрямая и взваливаешь на себя ношу, которая не по силам и десятку верблюдов. Я не хочу стать одним из них. Ты, может, и простила меня, но не саму себя.

— Мне это не обязательно, раз я буду тебе только отдаваться и не выйду за тебя замуж.

— Но мне необходимо, чтобы ты себя не винила и пришла ко мне с чистым сердцем, — устало продолжал он. — Спи. На сей раз тебе наверняка приснятся более приятные сны.

Сон.

Страх снова накатился на нее. Ей захотелось дотронуться до Гейджа, прижаться к нему, чтобы страхи ее рассеялись. Она поняла, что его отказ делал его еще желаннее. Бринн очень хотела, чтобы сегодняшняя ночь стала для них временем наслаждений, чтобы он получил удовольствие, какое она только была способна дать ему. Она не могла бросить его в одиночестве.

Кровь. Гейдж. Смерть.

Этого не должно случиться.

Боже, сделай так, чтобы сон оказался только ночным кошмаром!

… — Ты уверена, что именно это и есть твой Гвинтал? — Эдвина повела головой. — Не вижу здесь ничего привлекательного. Мрачное, холодное место.

Бринн с жадностью всматривалась в остроконечные белые рифы.

— В глубине острова все по-другому. Как только мы выйдем в долину за скалами… Тогда посмотришь. — Она замолчала. Эдвина скептически улыбалась.

— Надеюсь, мы тоже увидим. — Гейдж отчаянно сражался веслами с сильной волной. Он окинул взглядом остальные лодки. Они пытались следовать за ними. — Если только ты проведешь нас через эти рифы прежде, чем нас разобьет о них.

Бринн оторвала взгляд от острова.

— Греби к северу, вокруг выступа. Там есть бухта…

— Я ее не вижу! — Гейдж напрасно вглядывался в скалы.

— Вон за той высокой черной скалой.

— Она похожа на риф.

— За ней бухта. Сворачивай на восток, а потом обогни самый конец выступа.

Все вокруг казалось до боли знакомым. Даже рев диких волн звучал приветливо. Она вернулась домой.

— Где деревня? — спросил Гейдж. Бринн показала рукой на тропинку, бежавшую прямо от берега до холма.

— Вон за тем гребнем, но до замка еще несколько миль.

— Там есть замок?

— Думаешь, Гевальд жил в жалкой лачуге? Поселившись здесь, он построил великолепный замок. — Лодка коснулась берега, и Бринн, не дожидаясь помощи Гейджа, прыгнула на скалистую отмель. — Тебе понравится, я уверена. Прекрасный каменный замок. Гевальд не боялся нашествия врагов, только хотел, чтобы его дом простоял долгие годы наперекор всем ветрам.

— Так и случилось?

— Конечно! — нахмурилась она. — Впрочем, время и то, что все забросили его, сделали свое дело. Теперь там печальное место. Он уже был таким, когда я видела его в последний раз.

— Печальное? — переспросила Эдвина.

Плечи Бринн тяжело опустились. Ей не хотелось вспоминать о грустном и невеселом. Она дома, она в Гвинтале! Зачем же омрачать радость печалью?

— Возможно, просто остался детский восторг. — Бринн начала подниматься по каменистой тропе, на которую указывала. — Пошли в деревню. Я хочу, чтобы ты увидел…

— Вернись! — окликнул ее Гейдж. — Ни к чему торопиться. Подождем других.

Бринн спустилась к берегу.

Он боится встречи с ее островом, поняла она, замедлив шаг. Что ж, понятно, Гвинтал для него незнакомое место.

Но она была дома.

Эдвина, подойдя к Бринн, осторожно взяла ее за руку.

— Прости, я неуважительно отозвалась о твоем Гвинтале, Бринн! Я уверена, что там очень мило и красиво.

Бринн понимала, что Эдвина говорит так от душевной щедрости, боясь ненароком задеть чувства Бринн.

— Ничего страшного! Гвинтал пережил века, и никто не посмел вторгнуться в его пределы. — Она бросила взгляд на остальные лодки, причалившие к берегу. — Не мешало бы им поторопиться, мне не терпится поскорее добраться туда.

— Ты знаешь кого-нибудь в деревне?

— Разумеется. Правда, мы жили в Фалкааре, а не в самой деревне, но я знала… — Бринн замолчала. Кого же она знала? Ее радостные воспоминания о Гвинтале промчались по лесам, зеленым лугам, где мать учила ее различать травы, играм возле замка. Все остальное всплывало в памяти расплывчато. — Я знала отца Томаса, причетника.

— Богатое общество! — мрачно заметил Гейдж. — Клад далеко от деревни?

— Нет, в лесу за замком.

— Тогда вперед, за ним! — Малик легко выпрыгнул из второй лодки. — Давайте поскорее уйдем с этого холодного берега.

— Ты до сих пор не согрелся? — спросила Эдвина. — Может, зря отрезал бороду?

— Ты не ошиблась, мне ее здорово не хватает, — широко улыбнулся ей Малик. — Она не только согревала лицо, но и скрывала мой маленький подбородок.

— Ну что же, придется тебе отрастить новую.

Бринн смотрела на них с удивлением. Подбородок Малика был словно вылеплен мастером, и ямочка посредине очень его украшала. Без бороды сарацин казался гораздо красивее. Когда он сел в лодку два дня назад, Бринн поразилась происшедшей с ним перемене, но поскольку они плыли не вместе, то она не знала, как же отреагировала Эдвина на него, безбородого.

— Как решит Господь Бог! — запоздало отшутился Малик.

Они с Эдвиной переглянулись, и Бринн неожиданно для себя почувствовала острую зависть. Тайная шутка влюбленных. Как она не заметила, когда это случилось, когда они сделали шаг навстречу друг другу! В словах Эдвины не слышалось прежней колкости, да и Малик держался свободнее.

Причалила третья лодка, и Лефонт, перешагнув через борт, вынес Алису на берег, а потом приказал солдатам выгружать провизию.

— На остров можно высадиться только здесь? — спросил Гейдж у Бринн.

— Да. — Она повернулась, оторвав взгляд от капитана с Алисой на руках. — Теперь мы можем идти?

— Сейчас, я только отдам распоряжения Лефонту, — сказал Гейдж. — Он останется здесь и будет охранять лодки, пока мы не вернемся.

— В Гвинтале нет воров.

— Откуда тебе известно? Ты, похоже, не очень-то знаешь здешних жителей.

— Мама рассказывала.

— Мать говорила правду, но со временем многое забывается. — Гейдж посмотрел ей прямо в глаза. — Оставим здесь охрану.

Он говорил не только о ее матери. Он беспокоился, что ее собственные воспоминания не совпадут с реальной жизнью.

— Лефонт только зря потеряет время, впрочем, делай так, как тебе нравится!