Последнее, что она видела, прежде чем сомкнуть веки, это замелькавшие фонари-тире тоннеля под Ла-Маншем, а когда проснулась, за окном уже мерцали огни небольших прибрежных городков родного Туманного Альбиона.

Проводница разносила кофе и чай, Дэлли мирно спала на руках у отца, а дядя с племянником всё ещё что-то довольно оживлённо обсуждали.

«Бикстеры – машины, а не люди, – скептически резюмировала Жаклин, выпрямляясь в кресле и протирая ладонями лицо. – Интересно, Кирк вообще когда-нибудь устаёт?»

От вокзала добирались на такси, которое сначала довезло Кирка до его квартиры, а потом уже приехали и семья МакЛарен.

Сразу же по приезду мама с папой уложили, так и не проснувшуюся, Эдельвейс в её кроватку, а сами прошли в свою.

– Иди ко мне. – Александр без предисловий и прелюдий наконец-то воплотил в жизнь своё навязчивое желание нырнуть рукой Жаклин между ног, зудевшее в нём всё то время, пока она гуляла по Диснейленду без трусиков.

Этот факт прямо-таки не давал ему покоя. Там, даже там, посреди Белоснежек, фей и бесчисленной толпы малышни под ногами, он чувствовал, что распаляется. Предыдущей ночью его тело вспомнило, что такое секс с любимой женщиной и начинает подымать на дыбы физиологию. Его вот-вот рванёт изнутри. Именно этого он и боялся.

Правда, тут бедняге немного повезло – горло першило прямо-таки нешуточно, нос «дал течь», а в позвоночнике уже болезненно чувствовались все позвонки в отдельности и даже места их сочленений. Это немного отвлекало. Но недостаточно.

Видя, что мужчина после её «тайного стриптиза» готов опять форсировать события, Жаклин для начала улеглась на него сверху и зарылась ему пальчиками в волосы, а он поглаживал её нежную шёлковую спинку, не забывая и о ягодицах. Её большие груди приятно ласкали торс, а нежное голое тело волшебно чувствовалось по всей длине его роста. Они долго так лежали и целовались, переплетаясь ногами.

Александр немного пришёл в себя, и всё потекло медленно, протяжно, со смаком и дегустацией. Сейчас кроме всего прочего, они находились дома, появилась возможность почувствовать теплоту и гладкость кожи, не мять друг друга руками, а нежить и окутывать лаской, не хватать всё без разбору, не зная, куда податься сперва, а с толком, с расстановкой насладиться тем же самым, но уже задерживаясь и никуда не торопясь. Да и в голове, слава Богу, не рвались снаряды, оставляя после себя лёгкую контузию, оглушая и дезориентируя.

Александр, не разжимая рук, перекатился на девушку и навис над ней. Он долго поигрывал упругой грудью, не торопясь, ласкал пальцами между ног, сколько хотел впивался в губы посасывал, покрывал поцелуями личико. А потом перевернул её на живот и, пройдя языком в ложбинке позвоночника, вошёл сзади.

– Сладкая… – переводя дыхание, поцеловал он Жаклин в волосы.

А когда оба уже затихли, с чувством и любовью чмокнул в попку.

– Моя.

Кстати, именно это и приходилось вспоминать Жаклин последующие два дня, потому как в первое же утро уйдя в офис около девяти, парень вернулся оттуда только к полуночи – слишком много вопросов накопилось у них с Кирком.

Жаклин пришлось днём самой взять Дэлли за руку и вместе с ней съездить к Абрамсонам за Сулой. Там они с дочкой засиделись за чашкой чая, и девушка чистосердечно призналась своему пожилому врачу и его Саре, что собирается уехать с Александр в Нью-Йорк, даже не смотря на столь нехороший «анамнез» их отношений, отягощённый его предательством.

Доктор Абрамсон внимательно слушал, почёсывал лоб, шевелил губами и бровями, его супруга всё это время молча теребила матерчатую салфетку. В конце концов, мужчина только лишь многозначительно вздохнул и сказал, что Жаклин всегда может на них рассчитывать, а миссис Абрамсон согласно кивнула.

А на вторую ночь Александр не пришёл вообще, заночевав у Кирка на квартире. Объяснил это тем, что не хотел будить своих девочек в три часа ночи, а потом ещё и в шесть утра, когда ему предстояло отвозить дядю в аэропорт – тот улетал домой. Да и поговорить перед расставанием им явно было о чём – неизвестно, когда доведётся свидеться в следующий раз.

К Жаклин он приехал сразу из Heathrow. Она только успела проснуться и выгулять Сулу, как перед её порогом остановилась тёмно-зелёная Маserati Gran Тurismo.

– Ну что же, завтра отправляемся в Глазго, – сидя на кухне за утренним кофе, Александр наблюдал, как девушка варит молочный мусс для дочери. Только что проснувшаяся Дэлли в это время чистила зубы в ванной под присмотром Сулы. – Чёрт, надо как-то прорваться в хайлэндс! – проутюжил парень кулаком поверхность стола и, отхлебнув глоток горячего напитка, взялся рукой за горло.

«Дьявол! Долбаные вирусы!»

– Хоть на день, – подытожил он так, будто в эту болезнь действительно собирался умереть.

– Так давай съездим, – подсела к нему на колени Жаклин и обвилась руками вокруг широких плеч спортивной выправки.

Влюблённые вместе не пробыли ещё и недели, но девушка уже успела до ломки в теле и трясучки в кончиках пальцев привыкнуть к «обнимашкам» со своим мужчиной. Ей было жизненно необходимо пощупать его, потрогать руками, подышать им, приложить ухо к родному любимому торсу. Только так она могла чувствовать себя живой, полноценной, цельной и уже «человеком» жить дальше.

– Мать будет против, – растянул губы Алекс. – Но посмотрим. Я сегодня постараюсь более-менее всё подогнать в офисе… – взял он в кольцо рук её талию под футболкой и хорошенько сжал, – и позвоню Эшли. – После чего зарылся лицом в шею и поцеловал в ямочку ключицы. – Хочу, чтобы она присутствовала… там… с нами. – Парень отстранился. – Тётка не помешает, – и чмокнул девушку в щёчку.

Жаклин обратила внимание, как он возмужал за эту неполную неделю. Она сидела на коленях уже не у оптимистичного, задорного победителя, который предлагал ей легче отнестись к его поступку и к тому, что за ним последовало. Тот, вернувшийся из Штатов Алекс сейчас превратился в серьёзного, встревоженного мужчину «глотнувшего» ответственности за ребёнка. За своего ребёнка. Как виделось девушке, с непривычки и по незнанию он даже излишне напрягается и драматизирует.

«Ничего. Привыкнет».

И как бы ободряюще поцеловала парня в щетинистую скулу.

Но как оказалось, «привыкание» – это игра, в которую могут играть трое: он, она и их совместный быт.

Слияние двух людей со столь различными уровнями жизни, привычками, запросами, потребностями и, конечно же, возможностями, просто не может пройти ровно, гладко, без шероховатостей и несостыковок. И даже, несмотря на то, что всё это, при желании, преодолевается, а иногда так и даже неплохо обогащает общение, тем не менее, новые условия требуют к себе и новых подходов. А если конкретней, то финансовых затрат.

Раньше мама с дочерью жили исключительно оседло, развлечения позволяли себе не очень часто и только более-менее недорогие, чтобы не терять платёжеспособности.

С появлением папы всё изменилось. И даже если на поездку во Францию Жаклин не потратила ни пенни, то вот что касалось Лондона, то тут всё шло по другому сценарию. За эту неполную неделю выяснилось, что одно дело прокормить двух женщин с плохим аппетитом, а другое, когда к ним присоединяется один мужчина с хорошим.

Конечно же, во время того, их первого совместного похода в магазин полностью дезориентированная и растерянная Жаклин просто не в состоянии была об этом подумать. Тем более, что и подобного опыта ей пока нажить не посчастливилось. Да, когда-то в её жизни был Чарльз, но тот входил в её дни, не говоря уже о ночах, медленно, постепенно, так сказать «в гомеопатических дозах». Не то что Александр. Да и таким уж отменным аппетитом как мистер МакЛарен, мистер Рочестер не отличался.

И вот сейчас.

Девушка оглянуться не успела, как к их отправлению в Глазго в доме опять почти закончились продукты. Чтобы и дальше полноценно кормить Алекса и себя с Дэлли, ей предстояло отправиться в магазин. Столкнувшись с тем ужасающим фактом, что у неё денег имеется только на пару закупок, в первую секунду она даже испугалась – сказались четыре года ответственности за бюджет и рацион. Но потом выдохнула и задумалась.

Ей ещё не приходилось просить деньги ни у кого. Ну, может, когда-то в детстве у дядюшки на мороженное, но это не считается. Когда Жаклин училась в Университете, опекун всегда посылал ей определённые суммы два раза в месяц, не спрашивая: нужно или нет. Он отлично помнил: что такое студенчество и долгая учёба.

У Чарльза ей тоже заимствовать не доводилось – тратила она немного и для этого зарабатывала вполне достаточно.

Таким образом, покупая сегодня днём в близлежащей лавке на предпоследние деньги мясо, ветчину и сыр, то есть всё то, что любит кушать её мужчина, Жаклин ясно понимала, что стоит на пороге одного из самых важных шагов в своей жизни. Очень уж ей хотелось как-нибудь по-умному распорядиться готовностью парня её обеспечивать. Тупо взгромоздиться на его шею и чувствовать себя этим реализованной, она не собиралась.

В принципе, в сложившейся ситуации у девушки не присутствовало такого уж непреодолимого эмоционального барьера. Она доверяла пареню и доподлинно знала, что ей стоит только заикнуться, и у неё будет всё. И даже больше. Но и того, как она ему объявит, что ей нужны его деньги, тоже не представляла. Как-то так прикинув, поняла, что даже не в состоянии слова подобрать к этой ситуации. О том же, чтобы полностью отвергнуть помощь МакЛарена речи тоже идти не могло – даже если она устроится на три работы, то всё равно не потянет его запросы и привычку ни в чём себе не отказывать.

Так она промучилась сомнениями и раздумьями два дня, пока не подошла поездка в Глазго, и Жаклин отложила свои терзания до возвращения – в дороге мужчина платил за всё сам.

Но кое-что девушку радовало несказанно – Александр ни намёком, ни жестом не показывал своей озабоченности каждодневными расходами на совместное питание. Для неё это значило только одно: у него не имелось никакого опыта семейной жизни. Несмотря на свою готовность взять финансовые вопросы исключительно на себя, он совершенно не привык планировать совместный бюджет и кого бы то ни было обеспечивать. Жаклин даже выдохнула с облегчением. От этих мыслей у неё поднималось настроение, и она с радостью запаслась надеждой, что может ей представится какая-нибудь случайность намекнуть ему в поездке, ну, или вдруг Александр со временем и сам додумается.

Вечером на семейном совете решили Сулу взять с собой. Та всеми лапами была только «за».

Четыре часа в поезде прошли «весело» и «непринуждённо».

Глава 66 Трудно ли рисовать волосы

Глава 66

Тродно ли рисовать волосы

Началось с того, что Сула с Дэлли вдвоём наотрез отказались понимать все эти «живодёрские» замашки человека в виде намордника. Объяснения мамы о том, что кругом люди, ясности не добавляли и облегчения не приносили. По мнению обеих, люди присутствовали везде: и на улице, и в парке, но почему-то там свободу собаки не попирали столь жестко, если не сказать жестоко.

Самой суровой мерой являлось укорачивание поводка. А здесь!

– Мамуля, Сулачке больно! – чуть ли не хныкала дочь, сидя на руках у отца и глядя, как их хулиганка с непривычки всё время трясёт мордой, и то и дело ковыряет лапой перепонки толстой кожи с заклёпками.

– Нет, Дэлли, ей не больно. Ей просто непривычно, – гладила хозяйка «Сулачку» по спине, пытаясь хоть как-то её успокоить и тогда, возможно, затихла бы и Дэлли. Но такие незначительные, поверхностные меры результатов не приносили, поэтому папа перешёл к кардинальным. Почти драконовским. Ему надоело смотреть, как волнуется дочь, он сдвинул брови и рявкнул на Сулу хорошим низким басом, сдобренным увесистой порцией раздражения.

– Сула, лежать!

Кстати, после Франции, Александр начал звать собаку на французский манер, делая ударение на последнем слоге. Дэлли это жутко понравилось.

Сейчас на него выпучили глаза все три женщины. Да ещё и через проход сидели две молоденькие девушки и всё время с умилением заглядывались на породистое животное. Может быть, ещё и поэтому фараонова собака посмотрела на мужчину так, словно вообще не понимала, как этот «человек из народа», практически плебс, может приказывать ей, той самой, чьи предки ходили в любимцах ещё у самих фараонов. Да и сейчас вон, она не может спокойно проехать и часа в поезде не привлекая внимание и не вызывая восхищения.

Но кому-кому, а «человеку из народа» всё это было очень знакомо. Любованием и восхищением его не удивишь и победишь. Поэтому он не отводил взгляда от собаки, пока та не послушалась.

Почувствовав агрессивную, волевую энергетику от «плебса», Сула решила «проиграть сражение». Сделав недовольную физиономию, она, тяжело кряхтя и вздыхая, как старая бабка, уложила свои члены у ног хозяев и затихла. Но тут же подняла морду к Алекса, как бы вопрошая: «Я всё правильно сделала? Так надо, да?»