Они действительно, ещё тогда, в Глазго, договорились перед Нью-Йорком заехать на недельку в Карибский бассейн.

– Ты же этого хотел, – внесла столь заманчивое предложение Жаклин в машине, по дороге с кладбища. – А если сразу уехать в Нью-Йорк, то мы там осядем, будем откладывать и откладывать, да так и не выберемся. Так всегда бывает. Ты исчезнешь в своём офисе, и всё.

– И куда бы ты хотела поехать? – сразу же приступил к деталям обрадованный мужчина.

– Я тебя умоляю, – закатила глаза девушка. – Да какая мне разница!

– Хорошо, я приеду за вами.

– И не нужно за нами приезжать. Мы и сами в состоянии долететь.

– Хорошо, – опять согласился Александр. – Но вашу дорогу оформляю я. Ты только делаешь мне документы на Сулу.

– Договорились.

Жаклин тоже, как могла, отвлекала себя мечтами об острове, но всё-таки, провожая его рано утром на самолёт, не смогла не сделать бровки домиком и щенячьи глазки.

– Считай, я улетаю в обычную командировку, – ответил ей на это мужчина и впился в губы. У порога уже стояло такси. – Позвоню сразу же, как буду на месте. Я люблю тебя.

И он действительно позвонил. А потом ещё. А потом ещё, ещё и ещё.

И где-то день на третий Жаклин выдохнула.

Александр много говорил с ней по ночам. Рассказывал, что Джесс уже подписала документы о разводе, и он отдал их в Клерк-центр. О том, какую ему нашли отличную квартиру на восточной, более спокойной, так называемой «семейной» стороне Манхэттена, и он заказал там небольшой ремонт.

А Жаклин докладывала о их сборах с Дэлли и в один из дней заявила, что совершенно правильно поступила, решив, пройти все формальности в Седьмом госпитале и отработать там всё, что полагается. У неё начались «критические дни», а значит, она не беременна и будет и дальше продвигаться по пути к своей полноценной профессиональной состоятельности в Штатах. На что Александр, тут же, не моргнув глазом и даже не сделав паузы, пообещал, что он и дальше будет продвигаться по пути к её беременности.

Каждый день папочка разговаривал и со своим ребёнком. В основном по Skype. Интересовался: как прошёл у Дэлли день, что она запомнила, учил рисовать с ним картинки и писать буквы. Дочь только начинала знакомиться с таким интересным способом связи и поэтому иногда, глядя на экран, спрашивала:

– Папочка, а ты где?

Зато однажды, когда Жак, заимев на своём счету кругленькую сумму от Эшли, купила Дэлли красивое платье в «Selfridges», дочь нарядилась и показала папе, какая она красавица.

– У нас в садике будет концерт. Я в нём схожу, – крутилась перед веб камерой счастливая Эдельвейс.

– Да. Это будет бал госпожи Феи, так ведь, Дэлли? – подсказывала мама.

Папа улыбнулся и похвалил наряд, но тут же недовольно крякнул и сказал, что первый выход в свет его дочери состоится только после её восемнадцати лет и только с ним под руку.

– Такие дела, – сжал он губы в тонкую линию и развёл руками.

Кстати, что касается платьица, то его Жаклин заметила в «Selfridges» ещё весной, когда коллекцию только-только выставили. Девушка уже засматривалась на детские бальные наряды, один прекрасней другого, подбирая что-нибудь не столько красивое или праздничное, сколько то, в чём Эдельвейс неминуемо почувствовала бы себя настоящей принцессой. Платье-сказку. Платье-мечту.

Именно перед таким женщина обомлела и замерла, словно заворожённая, любуясь бело-розовым шёлковым шедевром, украшенным плетёными нитями, цветами и длинным шлейфом из газа.

«Оно», – на второй секунде решила мама.

На себе такого она не помнила. У неё были какие-то «платья принцессы», но только в младенческом возрасте, поэтому от них остались лишь смутные, размытые картинки в голове. С трудом удерживаемые в воображении, они так и норовили исчезнуть, так как половину из них Жаклин, скорее всего, выдумала. А дядюшка ей никогда ничего нарядного не покупал. Во-первых, эту красоту не всегда было куда надеть в степях Монголии или джунглях Китая, а во-вторых, мужчина – он и есть мужчина.

Таким образом, недополучив сказки в детстве, Жаклин очень не хотела, чтобы та же участь постигла и её дочь, и даже взглянув на ценник шедевра, сомневалась не очень долго.

«Куплю с отпускных», – вздохнула она тогда и пошла дальше, а когда обнаружила у себя на чеке цифру: «83143,6» фунтов стерлингов, у неё сразу же перед глазами встало это платьице будто живое.

Пока папа с дочкой общались, мама ненароком во все глаза рассматривала задний план, маячивший за спиной её мужчины. Из-за разницы во времени, это почти всегда был вид его кабинета в офисе. Вполне себе обычного, кстати сказать. Но однажды ей удалось увидеть и комнату в их квартире с Джесс. Тоже, не ахти какую. А вот саму миссис МакЛарен мисс Фортескью не видела ни разу. И даже голоса не слышала. Ни её, ни её сына.

Через две недели после отъезда Алекса, к Жаклин с Дэлли приехала погостить Алиса.

Вообще, что касалось отношений девушки с матерью своего любимого мужчины, то мало того, что она знала её не достаточно хорошо, но и узнать-то не очень стремилась. Алиса и раньше играла не самую важную роль в их отношениях с Алексом (уж никак не сравнить с Кирком) а сейчас так и подавно – они втроём уезжали далеко за океан, встречи с «бабушкой Алисой» обещали быть редкими, поэтому единственную способность, которую ощущала в себе Жаклин, или даже обязанность, какую она за собой признавала, это проявлять уважение к матери человека, который является смыслом её жизни. И не более того. Кирк в этой ситуации настолько сильно и грубо «потянул одеяло на себя», забрав увесистый кусок душевных сил и эмоций, что на долю Алисы почти ничего не осталось. Выстраивать отношения и упорядочивать взаимодействие ещё и с миссис МакЛарен Жаклин была не в состоянии.

И надо признать пользовалась взаимностью.

Её довольно сильно отвлекало общение Алекса и Дэлли, поэтому она без особого труда не обращала внимания на равнодушие и отстранённость Алисы после того, как у той прошли первые шок и эйфория от обретения внучки. При встрече миссис МакЛарен набросилась на сына с бранью и упрёками, но в последствии именно такой сценарий развития событий оказался благоприятным, потому как спустя пару часов, мать уже как ни в чём не бывало разговаривала с Алексом, смеялась и ласково журила.

А вот с Жаклин общение складывалось совсем по-другому.

Хмурых, укоризненных взглядов на неё женщина не бросала, но и напрямую почти не обращалась. В её манерах чувствовалась настороженность и затаённость. А по отношению к их паре с Александром – наблюдательность. Миссис МакЛарен, не стесняясь, рассматривала, как сын общается с его девушкой, а так же не упускала случая уловить нюансы взаимодействия Жаклин с дочерью.

В Лондоне, как только свекровь вышла из такси и переступила порог их квартиры, невестка уже по выражению её лица поняла, что разговора не избежать.

Хоть впоследствии, справедливости ради и признавала, что бабушка в первую очередь приезжала всё-таки к Дэлли. По прибытию она тут же вывалила перед внучкой кучу каких-то игрушек, выставила «батарею» пирожных, которые специально для Эдельвейс приготовил кондитер их с Эшли кафе, книжек и дорогие фигурные коньки. Да и вообще, за время пребывания у них в гостях она Жаклин очень помогла в том плане, что много гуляла с Эдельвейс в парках, водила её в лондонский зоопарк, на начавшуюся в музее Виктории и Альберта выставку современных кукол и на шоу кошек в здании Barbican Centre.

Но это не помешало ей в первый же вечер приступить к «разбору полётов».

Уложив в кроватку возбуждённую подарками Эдельвейс и успокоив её сказками, Алиса спустилась на кухню к Жаклин, где та заделывала на завтра лапшовое тесто.

Женщина прошла в комнату, уселась напротив и облокотилась о край стола.

– Что ты собираешься лепить? – шмыгнула она носом.

– Пирожки с сыром и творогом во фритюре. – Почуяв «запах пороха», безрадостно объяснила девушка. – Но это только завтра. Тесто должно полежать в холоде.

– Угу. Ясно. – Женщина с интересом следила за проворными умелыми руками невестки. – Ты знаешь, Жаклин, – подняла она на неё голову, – хоть меня и просили этого не делать, но я всё-таки спрошу: это я вас с Александром так… свела?

«Эшли», – успела предположить Жаклин.

– Алиса, будешь чай? – она выпрямилась и застыла.

– Нет. Спасибо. – Женщина положила подбородок на скрещенные пальцы, как бы отгораживаясь этим жестом от всего, что может помешать разговору.

Девушка сглотнула от волнения и ненадолго задумалась.

– Я влюбилась… – начала было она, но тут же запнулась. – Нет, не так. Я полюбила твоего сына, едва успев пару раз вдохнуть в его присутствии. С первого взгляда. – Она опять вернулась к своему тесту.

Алиса скептически сжала губы в тонкую линию.

– Значит, – её лицо подернулось неприязнью, а взгляд сделался брезгливым, – когда я просила тебя присмотреть за ним…

– Да, – кивнула Жаклин. – Но это моё личное дело. – Девушка почувствовала, что женщина не собирается ценить её откровенность, поэтому решила быстро свернуть признания. – Я могу у тебя попросить прощения, но только не знаю: за что.

– То есть, как это не знаешь? – подскочила на месте миссис МакЛарен и развела руки в стороны. – Как это не знаешь! Ты пообещала мне рассказать, если произойдёт что-нибудь… – сделала она витиеватый жест рукой, – такое. А сама молчала! – погрозила она невестке пальцем. – Даже Алекс рассказал о вас Кирку! Брат первым пролез и здесь. И Эшли знала. Да все, кроме меня!

«Александр, скорее всего, не мог ей сказать про Кирка. Значит, она уже разговаривала с самим Кирком»,

– Ты разговаривала о нас с Кирком?

– Да, я уже поговорила с братом, – обиженно вскинула подбородок миссис МакЛарен. – Он, естественно, во всём обвинил меня, но ему легко рассуждать, это ведь не из-за его сына угробилась девушка, повесив на парня грех убийцы.

– Но я-то вешаться не собираюсь.

– Но ты обманула мои надежды на помощь! Ты обещала присмотреть, а сама…

– А сама.

– Отвлекала его отношениями! Любовью… этой…

Жаклин остановилась.

– Я постоянно была на работе, Алиса. А он учился. – Она открыла ящик стола и вынула оттуда рулон пищевой плёнки. – Не отлынивал, не употреблял наркотики, не гулял по девкам, не зависал с парнями в пабах. – Девушка принялась заматывать тесто, чтобы оно не засохло в холодильнике.

Алиса с возмущением открыла было рот, но потом раздражённо причмокнув губами, продолжила уже спокойнее.

– Ты не представляешь, что я пережила, когда повесилась Кира. Ещё и записку эту оставила. Поэтому, когда он женился, – чертила пальцем фигуры на муке женщина, – выдохнула с облегчением. А теперь вот… всё заново? Это ведь из-за тебя он не смог создать семью.

«А со мной это будет не семья?» – Жаклин отвернулась и засунула тесто в холодильник.

– Нет. Это из-за его семьи он не смог сразу быть со мной.

– Ах, вот как ты рассуждаешь! – потрясла Алиса ладонями. – Как можно быть с женщиной на восемь лет старше?! Как ты могла, Жаклин? Ему ведь тогда было… сколько, восемнадцать?

– Семнадцать, – оглянулась на неё уже от мойки девушка.

«Против твоего Александра не устоял даже Кирк». – Намочила она губку для стола.

– Пф-ф, конечно, ты запудрила ему мозги. А он дурачок… ему это льстило – взрослая женщина. Врач.

И тут Жаклин поняла, что Алиса совершенно не знает своего сына. Он для неё так и остался «дурачком», «несмышлёнышем» и «бестолковым». Одним словом – ребёнком.

«И этого уже не изменить», – с сожалением стиснула она губы, потому сочла самым разумным в этой ситуации – молчать.

Видя, что ей не собираются оказывать сопротивление, Алиса совсем сникла.

– Я знаю, что моё мнение никого не волнует. Да и то, что я чувствую тоже. – Женщина выглядела растерянной.

Жаклин захотелось ей сказать что-нибудь такое, что помогло бы покончить с этой темой раз и навсегда.

– Алиса, если ты попросила меня когда-то присмотреть за твоим сыном, то почему сейчас недовольна тем, что я смогу присматривать за ним всю его жизнь. Разве это плохо? – плеснула она воды на стол, чтобы отмокла прилипшая мука.

Миссис МакЛарен открыла рот, а кандидатка на это имя тем временем продолжила.

– Да! Я заполучила твоего сына, Алиса! Да! – резко и твёрдо кивнула она головой. – Да. Охмурила, завоевала и заполучила. Да, я запудрила ему мозги. Потому что не могла дышать без него. – Жаклин раздула ноздри. – Он… – она пробежала глазами по кухне, как бы подыскивая нужные слова. – Он… я пробовала запретить себе думать о нём, но моя одержимая потребность в нём… Я не смогла. – Уронила она руки вдоль туловища. – Это чувство вобрало всю меня. Но я и потом много сомневалась и злилась, и скучала. Да чего я только не делала! Но сейчас, когда он вернулся ко мне после этих четырёх лет – всё. Хватит! – резанула она ладонью по воздуху. – С меня довольно! Он мой, понятно?! Мой! Я убью за него, если понадобится. – Кивнула она головой куда-то за окно. – Кого угодно прикончу. Нет в этом мире ничего, чего бы я ни сделала для него и за него. Он источник моей жизни, её смысл, моя родина, мой дом. Я ему всё прощу и всё отдам. Всю себя отдам и всё, что у меня есть, и всё сделаю так, как он захочет. И буду для него такой, какой он пожелает. И даже сделаю так, чтобы ему всё это было нужно и необходимо. Расшибусь вдребезги, но сделаю, ясно? – Жаклин упёрлась прямыми руками в стол и нависла над женщиной.