Попадались, правда, и такие, которых не впечатляла внешность этого красавца, и они держали дистанцию с первых минут знакомства и сокращать её, судя по всему, не собирались. Таких Александр оставлял в покое сразу же, раздумывая едва ли четверть секунды, и примерно столь же быстро забывал о них.

Со всеми остальными знакомство и общение, парень старался использовать по полной. Ему нужен был опыт. Опыт, который в будущем помог бы ему, как можно выгоднее вложить его беспрецедентную внешность. Юноша на это очень рассчитывал.

И он его получил. Но не весь. Просто не успел. В его дом пришла беда.

Отца не стало в один из обычных, ничем не примечательных дней. Утром он, как всегда, ушел на работу к себе в строительную фирму, где занимал должность довольно крупного менеджера, а вечером его нашли упавшим с крыши одного из жилых домов, на другом конце Глазго. Всё походило или на несчастный случай, или на самоубийство, но мать подала заявление в полицию и потребовала провести расследование, в результате которого признаков преступления не обнаружили. А Алекс меж родни всё-таки услышал какие-то обрывки фраз, в которых проскользнуло слово «любовница».

Парню тогда едва исполнилось пятнадцать, и он со свойственной ему взрослостью и спокойствием взял на себя роль единственного мужчины в доме, после чего его и так отстранённые отношения с матерью стали еще более натянутыми, а теплые отношения с сестрой сделались еще более близкими. Их положение усугублялось еще и тем, что со смертью отца, их финансовое благосостояние резко ухудшилось, сократившись более чем наполовину. Мать держала на пару с подругой Эшли кафе, теперь выручка от него являлась единственной статьёй дохода.

Александр был зол на отца.

Как и на деда.

Когда-то давно его дед Джейкоб, отец Алисы, лишил её наследства за то, что она не согласилась выходить замуж за одного дельца средней руки в Лондоне. Дед Джейкоб был весьма состоятельным человеком, всего в своей жизни добился сам и привык, чтобы его достижения ценили и относились к ним с уважением, и помогали ему в осуществлении новых. Отказ своей дочери он расценил именно как нежелание помочь, и потому тут же полностью сам отказал ей в помощи и поддержке. Выйдя замуж за отца Александра, Алиса сначала работала в гостиничном бизнесе, а потом, когда у них с мужем поднакопилась соразмерная сумма, на пару с подругой купила кафе.

Но у деда Джейкоба Алиса была не единственным ребёнком. У неё имелся старший брат Рональд, младший брат Кирк и младшая сестра Анна. Анна жила в Америке, выйдя замуж за американца. Старший брат Рональд жил отдалённо, в шотландском хайлэндсе, и виделся с семьёй очень редко. Да, в принципе, и младший брат жил не близко – в Лондоне, где весьма преуспел в различного рода предприятиях. Но он приезжал в Глазго довольно часто по делам своего бизнеса и постоянно поддерживал родственные связи, каждый раз по приезду наведываясь в гости. Именно Кирк поддерживал свою сестру и её детей после потери главы семьи и помогал им жить дальше.

Смерть отца, конечно же, сильно подкосила Александра, но он понимал, что не вправе впадать в отчаяние, потому как видел, как убиты горем Дженни и мать. Поэтому, вольно и невольно, быстро оправился от потери и продолжил с того места, на котором остановился. Печальные события отвлекли его, но не изменили.

Примерно таким он и встретил Жаклин. Ему было семнадцать.

Когда его познакомили с девушкой, у него уже имелось предубеждение против неё. Мать объявила, что прежде, чем он отправится в Оксфорд, она хочет познакомить его с племянницей этого «Гэндальфа», археолога мистера Фортескью, которая на днях приезжает в Глазго проведать своего дядю. Очень милой замужней девушкой, живущей со своим супругом, преподавателем того самого Оксфорда, в том самом Оксфорде. Познакомить так… на всякий случай, а вдруг пригодится.

«Определённо нужно будет держаться от этой племянницы подальше. Маман своим нытьём, если не уговорит, то вынудит эту профессоршу приглядывать за мной там, в Оксфорде, это уж точно. Неплохо было бы сделать так, чтобы этой Жаклин тоже захотелось обходить меня по объездной», – размышлял Александр про себя.

Жак напрасно волновалась по поводу проницательности представителей старшего поколения, присутствовавших на ужине. Ей следовало больше волноваться по поводу наблюдательности самого Александра. Парень сразу же узнал в её поведении отзывчивую реакцию на его внешность и прочитал почти все её взгляды.

«О, нет! Только не это! Какого черта, в конце концов! На кой мне это? – досадовал про себя юноша. – Ну и что мне теперь прикажете с нею делать?! Если прилипнет – пожаловаться её мужу?! При таких раскладах, на месте её мужа, я бы первым делом всыпал бы мне, – запаниковал парень. Но потом всё-таки решил, что для паники еще рановато. – Ладно, посмотрим, может, всё не так и страшно».

Но по ходу вечера за ужином, понаблюдав немного за этой англичанкой, послушав её общение с остальными и присмотревшись к её речам, скорректировал мнение о Жак и понял, что всё еще страшнее, чем он предполагал.

«У неё есть мозги. Фак! Это – хреново. Очень хреново – она может меня раскусить. Хотя, стоп! Может, если она умная, у неё хватит мозгов послать мою мамашу куда подальше? Она и так вон как кисло отреагировала на попытку навязать знакомство. – Александра кидало из огня да в полымя. – Ага, и тогда мать найдёт, а она обязательно найдёт, мне кого-нибудь другого. И скорее всего это будет какая-нибудь её очередная подруга дура, раз Кирку не доверяет. Нет уж, спасибо, лучше бы она остановилась на этой милашке».

«И еще она какая-то странная, – продолжал обсуждать Александр Жак про себя по ходу вечера, – вроде бы с мозгами, а так просто повелась на внешность. Это интересно. Что-то в ней есть. Скорее всего, я бы даже её трахнул. А еще круче, если бы такая умная у меня отсосала. Да! Точно! Вот так – идеально. И что-то мне подсказывает, что она бы, действительно, это сделала», – улыбался про себя парнишка, в силу своего возраста и гендерной принадлежности игнорируя очевидное.

Глава 4 Шоппинг

Глава 4

Шоппинг

«– Я тебя люблю.

– Но ты же меня практически не знаешь?

– А какое это имеет отношение к Любви?»

Эрих Мария Ремарк, Триумфальная арка

– Как тебе удалось перевестись из Глазго в Оксфорд? Это было трудно? – Александр и Жаклин сидели вдвоём в переполненном кафе на Бьюкенен стрит.

Шоппинг подходил к концу. Марго пойти не смогла – заболел её младший Брайс. По магазинам Жак ходила только вдвоём с Дженни. Алекс подъехал к самому концу. Покупать ему было нечего, поэтому он проводил девушек в свою машину, куда они сложили покупки, и, взяв макбук, отправился посидеть в ближайшее кафе и подождать, пока этот шоппинг исчерпает себя.

Что касалось Жак, то для неё все эти магазины, с самого начала имевшие мало смысла без молодого МакЛарена, с его появлением в этих его черных классических джинсах и тенниске цвета сафари от Nike и лицом от Господа Бога, и вовсе сделались в тягость. Дженни же, судя по всему, элементарно устала, поэтому, даже не дойдя до конца Аргайл стрит, они повернули назад в кафе, к Александру, его макбуку и трём девицам за столиком сбоку, которые, стоило парню расположиться со своей чашкой кофе, тут же сосредоточились на нём, забросив свои пироженки.

Дженни только сделала заказ, но не смогла усидеть на месте и убежала опять в один из магазинов, всё-таки надумав купить себе какие-то перчатки, которые при первом знакомстве испугали её ценой. Поэтому Жак с Алексом остались вдвоём, решив использовать этот шанс каждый по-своему.

Лёжа в кровати этой ночью с открытыми глазами, влюблённая Жаклин прокручивала в голове кадры вчерашнего ужина. Ей хотелось и петь и выть одновременно и, будь она проклята, если понимала, чего ей хочется больше. Девушка хотела быть рядом с ним каждую чертову секунду и была на двести процентов уверена, ей всё равно будет мало. Она мечтала слоняться с ним по улицам Глазго или Лондона, держась за его указательный палец двумя своими ладошками, как ребёнок держится за родителей. Она хотела бы танцевать с ним медленный танец, обняв его за шею и уткнувшись носом куда-нибудь под линию челюсти и дышать им, и ощущать, как её худенькое тельце теряется в его габаритах. Она грезила стоять ранним тихим утром у окна после ночи, в которую они «выпили» друг друга «до дна», но так и не опустошили, и почувствовать своей голой спиной прикосновение его обнаженной груди, а на своих плечах – прикосновение его рук, таких «недавних» после этой ночи, таких знакомых и уже родных, и от этого еще более желанных и ценных. Жаклин душу дьяволу продала за то, чтобы ехать с ним вдвоём в машине, сидя рядом на переднем сиденье, куда-нибудь к морю, к островам, на Скай, например и ловить его взгляды и ощутить его руки на своих коленках, выставленных специально на показ, из-под одетой для этой цели юбки. Она могла бы болтать с ним с вечера до утра, а потом еще с утра и до ночи. На все темы в Мире. Она узнала бы о нём всё. Буквально. Не прочь рассказать ему о себе. Тоже все и даже больше.

Она была бы счастлива приготовить ему пирог с малиной и смотреть, как он ест всё это с аппетитом, а потом размазать начинку по красивому лицу и слизывать всё это медленно, с наслаждением. Она с радостью затискала, защекотала бы его до смерти, и наслаждаться музыкой его просьб о пощаде, а потом с удовольствием оказаться в тисках его железной хватки, и почувствовать всю силу мужских мускулов, и расслабиться, и сдаться на милость победителю.

И так до бесконечности, насколько бесконечна жизнь.

«Это что, и есть любовь? Или просто такая вот сильная симпатия? Это пройдёт? А если пройдёт, то когда? А если нет, то, что же мне делать? Как я буду c этим жить? А как я буду жить без этого?» – помечтав вволю, Жак приступила к рефлексии.

Продумав так добрые часа два-три, она начала склоняться к мысли, что как бы там ни было, ей нужно избавляться от тяги к этому мальчику.

«Жаклин, опомнись, тебе не стыдно? Да очнись же ты, наконец, дура, педофилка ты чертова! Какая к черту любовь, он же ребёнок еще! Господи, позор-то какой – так втрескаться в мальчишку, в дитя! Подумаешь, красивый как греческий Бог, и что? Ему еще минимум лет десять как гулять, не нагуляться, а тебе уже и рожать пора», – усиленно молотили поршнями мозги Жак. Но, видимо, её случай являлся настолько тяжелым, что даже мозги ей выдали то, отчего она слегка подскочила в кровати:

«Я бы с удовольствием родила от него. Да. Ему. Я хочу именно его ребёнка. Только его и только от него. – От этой мысли её затрясло уже нешуточно, и девушка тут же принялась хвататься за соломинку: – Нет, этого не может быть. Это не я. Я не сумасшедшая. Я не могла так вляпаться. Это к утру пройдёт. Надо заснуть, и всё. Может мне не идти завтра с ними на шоппинг? Сказать, что… что… сказать, что я свою карточку дома забыла, а наличных у меня мало. Или уехать завтра. Ага, так меня дядюшка и отпустил. Но, не желая упустить настрой, она продолжила наступать себе на горло: – Так, Жаклин, ты зачем сюда приехала? Проведать дядюшку? Вот и проведывай. И выкинь всякую ерунду из головы. Тебе, на минуточку, двадцать шесть. У тебя муж. Идеальный. У вас семья. Тоже идеальная. Вот и не забывай об этом. Это главное. – Почувствовав, что сработало, Жаклин подытожила: – Да. Вот так».

«Да и вообще… жить она с ним собирается, то рожать она от него хочет, а у него ты спросила? А его девушку, которая, скорей всего имеется, иначе и быть не может, ты в расчет не берёшь? – спросила себя Жаклин и поняла, что – нет, не берёт. Мало того, поняла, что не взяла бы в расчет даже его жену, окажись, он уже женат. – Даже не знаю, что и подумать, – влюблённая просто устала сама себе ужасаться и смирилась. – И на кой черт я вообще встретила Чарльза и вышла за него замуж?!» – была её последняя мысль, перед тем как заснуть.

Проснулась Жаклин, вопреки ожиданиям, вполне себе выспавшейся и бодрой где-то около девяти утра. И с пробуждением поняла, что сейчас может отказать себе во многом, очень многом, да, практически, во всём, кроме встречи с Александром. Влюблённая изо всех сил искала в себе свой ночной настрой и не находила. Его не было. Как будто его не имелось вообще, или же он ушел на цыпочках, воспользовавшись тем, что его хозяйка заснула.

«Так тебе и надо! Нужно было не спать, а сторожить и поддерживать… как огонь в первобытные времена. А вот теперь проворонила, проспала всё, где его теперь в себе искать? – И как подтверждение, почувствовала, что перспектива, только лишь увидеть сегодня Алекса, услышать его голос, почувствовать энергетику этого мальчика, выносила весь остальной Мир, включая её внутренний, за скобки. – Я пропала», – безэмоционально вынесла себе приговор девушка и, мысленно махнув на себя рукой, поплелась прихорашиваться в ванную.

«К тому же, он ведь сам предложил подвезти», – сдавала она с таким трудом ночью отвоёванные позиции, чистя зубы. Правда, когда он сделал ей это предложение, от которого она не смогла отказаться, реакция самого парня на её улыбку и согласие моментально обрушила настроение Жак. Услышав ответ, Александр лишь утвердительно кивнул и, тот час же приняв свою обычную позу, что-то одними глазами сказал сестре, вынул из кармана брюк айфон, и углубился в него, потеряв всякий интерес к дальнейшей судьбе вечера, к концу, видимо, всё-таки изрядно его утомившего.