— Какими судьбами? — Слова Алексея, представившего посетительницу, не задели сознания Игоря, занятого компьютером. — Как ты нашла меня?

Кто тебе дал наши координаты?

Елена с трудом преодолела смятение и суховатым тоном агента пояснила:

— Ваши координаты мне дали в газете «Хроника рынка», где вы пожелали заказать рекламу. Рекламный агент Ясенева Елена Павловна, — демонстративно представилась Елена. — Приступим к оформлению заказа?

Так, оказывается, Лена пришла не к нему лично. Их свела простая случайность. Елка — агент, уму непостижимо! А ее братец Шурик каков, молчал, как партизан. Однажды Игорь вскользь поинтересовался у него, где сейчас Лена, и тот ответил что-то невразумительное. Что ж, понятно, ей не хотелось афишировать свое незавидное положение. И братец только исполнял ее просьбу.

— Подожди, Лена, дорогая. Оформить бумаги мы всегда успеем. Расскажи, как ты, что? Я могу тебе помочь с работой, у меня есть связи. Бросай свою беготню к чертовой матери!

Игорь поднялся, обежал свой стол, присел рядом с Еленой на диван. И несмело взял ее руки в свои:

— Как давно я тебя не видел. Елка. Как я по тебе соскучился!

Игорю сейчас казалось, что он и впрямь тосковал без Елены. Но если печаль расставания и была когда-то в его сердце, она давно сменилась забвением.

Елена мягко, но настойчиво высвободила свои руки и слегка отодвинулась от Игоря.

— Давай, Игорь, вначале закончим с рекламой.

— Хорошо, вернемся к делу. — Игорь встал с дивана и вновь сел за свой стол. Подхватывая заданный Еленой тон, он произнес:

— Вот вам стул, госпожа Ясенева, вот бумаги. — Игорь достал из ящика стола два заготовленных объявления. — Это реклама о покупке-продаже квартир. Это — предложение издательских услуг. Поставьте их в газете раздельными блоками.

Елена пересела с дивана на предложенный Игорем стул и вынула из сумки калькулятор. Она подсчитала размер рекламной площади и стоимость.

— Как будете оплачивать, наличными или через банк?

Вызывая агента, Игорь предполагал дать оплату через банк. Отсроченный платеж во время инфляции оборачивался дополнительной выгодой для плательщика. Однако Игорь был прекрасно осведомлен, что все агенты и распространители товаров работают с процента выручки. Не раздумывая он достал из кармана куртки свой бумажник и отсчитал нужную сумму, округляя до приемлемой цифры. Елена полезла в сумочку за кошельком. Другому агенту Игорь бросил бы небрежное «сдачи не надо». Но сейчас он промолчал, за что Елена была ему благодарна. Чаевые по-прежнему вызывали у нее чувство неловкости. Она всегда решительно отказывалась от них. Отсчитав мелочь, она положила деньги на стол.

Игорь снова вернулся к личному разговору, но тембр его голоса был теперь суховат:

— Слышал, ты собираешься страну покинуть, правда?

— Слухи сильно преувеличены.

Игорь задумчиво почесал подбородок:

— Ты так и не ответила на мое предложение подыскать тебе работу. Хочешь, я прямо сейчас позвоню кому-нибудь насчет вакансий?

Игорь знал, как трудно нынче, когда везде идут сокращения, найти подходящее место. Сотни способных, даже талантливых специалистов (наряду с тысячами «средненьких») безрезультатно обивали пороги фирм и предприятий.

— Спасибо, меня устраивает моя деятельность.

Елена не хотела одолжений от Игоря, хотя пыталась, и не раз, сменить работу.

— Ну что ж, телефон нашей фирмы ты теперь знаешь, — широко улыбнулся Игорь, обнажив ряд зубов, ослепительно белых на фоне его смуглого лица. — Понадоблюсь, звони!

И, помолчав, спросил:

— У тебя телефон прежний? — Он не звонил ей тысячу лет!

— У меня все прежнее. — Елена с каким-то неуловимым достоинством откинула голову назад, отчего шалашик ее волос на мгновение распахнулся, приоткрывая большой чистый лоб.

Затем решительно встала и направилась к выходу. Этот адрес она попросит менеджера передать другому агенту. Встреча с Игорем отозвалась в ней тяжелым душевным переживанием. Больше она не придет сюда.

Игорь тоже встал:

— Минутку, я провожу тебя.

Опередив Елену, он открыл перед ней одну дверь, затем вторую, наружную. Елена остановилась у лестницы. И обернулась:

— Спасибо, дальше я сама.

Крутые ступени уводили ее прочь от этого места, от Игоря. Но Игорь следовал за ней по пятам. Он с волнением смотрел на стройные, обтянутые узкими джинсами ноги Елены. Неужели он так ее и отпустит? Однако повода задержать Елену не находилось.

Елена слышала за спиной шаги Игоря, но секунды подъема дали ей время окончательно уйти в себя.

Чтобы сгладить свою сухость (ни к чему было показывать Игорю, что он все еще что-то значит для нее), она задала «светский» вопрос.

— Что это за башня у вас? — и кивнула в сторону тумбы в центре маленького дворика.

— Думаю, это вентиляционное сооружение, от старых бомбоубежищ осталось, видишь окошко-воздухозаборник наверху? — пожал плечами Игорь. — Все недосуг заняться, выяснить, можно ли снести. Столько места занимает, машину парковать негде.

Во дворе не было и деревьев. Однако на сером асфальте кружились тополиные листья, занесенные ветром с улицы. Два листочка, подхваченные воздушным потоком, оторвались от асфальта и взлетели к вершине тумбы. Они кружились у маленького окошка, будто надеялись проникнуть внутрь и укрыться там от грядущей зимы. Но окошко находилось слишком высоко над землей, и листья, лишенные соков родного дерева, не могли одолеть эту высоту. Обессилев, воздушные путешественники упали на асфальт, к ногам Елены. Она наклонилась и зачем-то подняла их. Может, хотела что-то унести на память о последней встрече с Игорем.

Листья были большие и совсем зеленые.

6

В конце октября отмечали юбилей: Галине Ивановне Ясеневой, матери Елены, стукнуло семьдесят.

Накануне юбилея комната Елены превратилась в художественную мастерскую. Был раздвинут и накрыт яркой розовой клеенкой обычно сложенный обеденный стол. На широком розовом поле в творческом беспорядке громоздились баночки с водой, краски, кисточки, какие-то ватки и тряпочки, а также циркули, линейки и другой измерительный инструмент. Елена, склонив голову и чуть прикусив язык, тонкой кисточкой наносила очередной штрих на расписываемую ею самодельную вазу. Техника изготовления вазы была весьма трудоемка. Вначале двухлитровая стеклянная банка сплошь покрывалась черной эмалью. Затем, когда эмаль высыхала, на ней иголкой выцарапывался трафарет будущего узора, который предстояло расцветить масляными красками. Навыки этого мастерства Елена обрела еще в детстве, занимаясь в изостудии. Женя не унаследовала от матери художественных способностей.

Поэтому Елена сама выцарапала иголкой контуры маков на банке, но потом вручила дочери кисточку для раскраски цветов. Галина Ивановна, бывший педагог, любила получать подарки, сделанные руками детей, даже детей повзрослевших.

Пока Женя, вытянув губы трубочкой, наносила алые мазки на черное поле вазы, Елена пододвинула к себе кроссворд. Он наполовину был уже заполнен дочерью. Разгадывание кроссвордов являлось общим семейным увлечением.

Елена прочитала вслух очередное задание:

— Самое древнее из молодых государств мира.

Семь букв. Последняя — мягкий знак.

— Израиль, — мгновенно отреагировала Женя, опередив Елену.

— Верно! — Елена вписала буквы в пустые клеточки. — Река в Индии, четыре буквы.

Но Женя уже не слушала мать. Слово «Израиль» вновь взволновало ее.

— Мама, ну давай уедем к отцу, — завела она постоянно беспокоящий Елену разговор.

* * *

Ситуация обговаривалась неоднократно. Ефим, Женькин папа и муж Елены, уже два года вместе с родителями проживал в Израиле. Он уехал туда на волне перестройки, в 1991-м, после августовского путча, напуганный возможным возвращением коммунистов, которые осложнят всякие выезды. Годом ранее его отцу исполнилось шестьдесят пять.

По тамошним законам он получал право на пенсию (мать приобрела право на пенсию еще раньше). Как многие репатрианты, Ефим, не имевший твердой профессии (в России он был сотрудником заводской многотиражки), очень рассчитывал на поддержку старика отца в первое время. Но до сих пор, кажется, не обрел работы.

Елена категорически отказалась ехать с ним.

Главная причина этой категоричности заключалась в том, что ее старая мать Галина Ивановна не могла и не хотела ехать на чужбину. Оставить ее одну также было невозможно. Галина Ивановна была тяжело больна: неизлечимый артрит, сковавший суставы, затруднял ее передвижение даже по дому.

На улицу же она не выходила уже пять лет. Дочь и внучка часто навещали ее, помогая справляться с бытом.

Вопрос, который бесконечно обсуждался с дочерью, — ее отъезд к отцу. Скоро ей исполнялось шестнадцать, и она собиралась продолжить образование в Израиле. Женя уже посещала какую-то еврейскую общину и изучала иврит в ульпане, специальной школе для желающих выехать на историческую родину.

С нескрываемой гордостью она приносила домой и гуманитарную помощь, получаемую в общине: крупы, сахар, консервы. Это было тем более кстати, что Ефим никакой помощи семье оказать не мог. Хотя он не терял надежды устроиться и забрать свое семейство. Все это пронеслось сейчас в голове Елены; она в очередной раз старалась придумать довод, который отвратил бы дочь от отъезда.

— А ты знаешь, что там девушки служат в армии?

— Знаю, конечно. И необязательно в армии, можно в больнице санитаркой, например, отработать.

Елена привела еще какие-то, на взгляд Жени, неудачные доводы. Девочка отмела их. Ефим, хорошо владеющий пером, красочно описывал в своих письмах дочери преимущества жизни в жаркой, овеянной экзотикой стране. На бумаге эта жизнь выглядела очень заманчиво. Разговор, испортивший настроение и матери и дочери, незаметно прекратился. Елена снова уткнулась в кроссворд, но теперь заполняла клеточки молча.

— Все, закончила! — радостно объявила Женька, нанеся последний мазок.

Роспись красно-черной вазы отдаленно напоминала контрастные картинки Палеха и, несомненно, излучала энергию жизни. Энергию, так необходимую старой матери.

* * *

С утра в воскресенье Елена с Женькой были уже у бабушки в спальном районе — Купчино. Общими усилиями накрошили салаты, нарезали колбасы.

Женщины, принадлежащие к трем поколениям одной семьи, сошлись в однокомнатной квартирке, внезапно ощутив тесноту пространства. Обычно стоящий в углу стол-книжка, сейчас выдвинутый на середину комнаты, перед диваном, почти закрыл проход в остальную часть комнаты, где громоздилась деревянная полуторная кровать хозяйки.

Старый полированный шкаф напротив нее крепко держал оборону своего пятачка: сдвинуть его с места ни у кого не было сил. Принесли табуретки из кухни и временно, чтобы не закрывать полностью проход, поставили их под стол. Женька совершала челночные рейсы на кухню, подхватывала подготовленные блюда из рук матери и осторожно переносила их на стол в комнату.

Оформление стола было в самом разгаре, когда раздался звонок, возвестивший о приходе первого гостя, вернее, гостьи. Ею оказалась соседка по лестничной площадке, Зоя Платоновна. Миловидная, «молодая» пенсионерка часто забегала к Галине Ивановне помочь по хозяйству, да и просто поболтать. Она вручила Галине Ивановне подарок — томик с письмами Антона Павловича Чехова. Галина Ивановна, в прошлом преподаватель русского языка и литературы, любила Чехова. Елена тоже разделяла увлеченность матери и творчеством писателя, и его непростой биографией. Чехов, интеллигентный, самоотверженный, страдающий неизлечимой болезнью, прочно захватил воображение Ленышкольницы. А впоследствии даже повлиял на ее судьбу. Галина Ивановна поблагодарила за книгу, но тут же лицо ее озабоченно вытянулось: почему Зоя Платоновна пришла одна? Дело в том, что на этом празднике намечалось свести холостого брата Елены, Шурика, с дочерью Зои Платоновны. Молодая женщина недавно развелась с мужем, и мать ее была обеспокоена судьбой дочери. Елена знала невесту лишь понаслышке: та уехала от матери еще до своего замужества. Однако разведенная дочь соседки, видимо, не тяготилась своим одиночеством и отказалась являться на смотрины.

.Едва соседка прошла в комнату, как раздался новый звонок. Елена открыла дверь. На пороге стоял Шурик с букетом белых хризантем. Он поздравил Галину Ивановну, а Елене и Женьке сунул по шоколадке.

— Она еще не пришла? — шепотом спросил у Елены Шурик, заметив, что, кроме пожилой соседки, никого в комнате нет.

Услышав ответ сестры, Шурик разочарованно свесил голову набок: и зачем он только пришел сюда?

Брат, а вслед за ним и отец появились в жизни Елены, когда она уже окончила институт. В НИИ «Магнит», куда она пришла по распределению, и состоялась эта встреча. Однажды лаборатория отмечала какой-то праздник в квартире холостого Александра Святенко, жившего со старым отцом. В суете празднества взгляд Елены неожиданно наткнулся на групповую фотографию, стоящую на комоде: несколько мужчин и женщин, застывших в строгой, официальной позе. Елена вспомнила, что где-то уже видела этот снимок. Да, точно, в альбоме у своей матери. Вот и сама мама, почти в центре группы.