ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ НОТА (СЛР 16+)

Глава 1. Перемены


Пятница


– Алло, мам, привет! Как дела?

– Привет, Ксюш. Да всё хорошо, вроде бы. У тебя?

– Мам, посидишь сегодня с Евой? – Ксения решила спросить без прелюдий и вводных фраз.

Пауза… И не очень довольно в ответ:

– Куда собралась?

– Светка зовет отдохнуть. На ночь. В бар…

Снова пауза…

– Ну, мам… я и так очень редко куда-то выбираюсь. Сама знаешь. Не няньку же нанимать!

– Во сколько надо быть?

– В девять я хотела бы выйти из дома.

– Хорошо. Приеду.

– Спасибо!

Ксюша повесила трубку домашнего телефона, пока мама не передумала. Она действительно практически не ходила никуда отдыхать вот так, без ребенка.

Еве было три года. Одну не оставишь. Мать жила на другом конце города с отчимом, не чаще раза в месяц выбираясь к дочери в гости. Поэтому и отказать не могла – не так часто та ее о чем-то просила.

Двадцатишестилетняя Ксения Лесина была вдовой.

Ее муж Дима Лесин погиб два года назад после неудачного прыжка с парашютом: не раскрылся ни основной, ни запасной, хотя тот роковой прыжок не был первым в его жизни. Он спонсировал местный аэроклуб, и летом, не реже раза в неделю, ради удовольствия покорял небо. Допрыгался, как сказал бы сатирик.

Поговаривали, что это диверсия – Дмитрий был удачливым преуспевающим бизнесменом, а у таких, как водится, было много завистников и недоброжелателей. Следствие ожидаемо ничего не показало: парашют он укладывал сам, никаких надрезов не нашли. Однако после его смерти весь бизнес чудесным образом перешел в руки «друзей» и «партнеров», якобы по предварительному уговору. Так и осталась убитая горем вдова Лесина и годовалая дочка лишь с двухэтажным домом в коттеджном поселке на окраине города и парой автомобилей, один из которых – внедорожник – пришлось отдать, так как он числился на фирме погибшего. Да и друзья эти как-то быстро самоустранились из их окружения, когда поняли, что ловить тут больше нечего. На годину никто даже не позвонил.

С грехом пополам устроив дочь в сад и выйдя досрочно на работу из декретного отпуска, Ксения все свободное время посвятила ребенку. Ее зарплаты рядового бухгалтера хватало на необходимые вещи, но от дополнительных удовольствий пришлось отказаться. Дом продавать не решилась: Дима сам занимался его строительством, и ситуация пока не была критичной, чтобы менять его на что-то подешевле.

И вот сегодня на работе, пока девчонки-коллеги болтали о том, как следует провести пятничный вечер, в Ксюше будто что-то щелкнуло: захотелось вырваться из этого круга, под названием дом-работа-дом, и отдохнуть душой и телом. Отвлечься от рутины. От бесконечных будней, от замшелого отчаяния, словно окутавшего ее жизнь после смерти мужа.

Ксении впервые за два года действительно захотелось собраться и стряхнуть с себя пыль.


Собиралась она на «мероприятие года» очень тщательно. Вечерний, но не вульгарный, хорошо прорисованный макияж, новая обтягивающая кофточка мятного цвета с огромной бабочкой из стразов на всю грудь, белоснежные брючки-дудочки, которые ей очень шли. Золотой кулон с топазом и серьги комплектом, подаренные покойным мужем на годовщину свадьбы…

Никакое платье одевать не стала, хотя в гардеробе имелось несколько на выход. Не готова она была к своим обнаженным коленкам. Сама не знала – почему. Тело до сих пор принадлежало усопшему супругу, и других мужчин она баловать видами своих ножек не хотела. Не говоря уж о большем. Не могла. Не вышла еще из этого состояния то ли траура, то ли остаточной верности. Все мужчины для нее будто бесполыми стали. Да и не рассчитывала она на их внимание – всегда и везде с ребенком – кто позарится? А на работе практически женский коллектив, как в любой бухгалтерии. Так что и сегодня по привычке не стала лепить из себя гламурную красотку, просто выглядела так, как ей самой было комфортно, но в то же время, не совсем буднично.


Раздался звонок в дверь, и маленькая Ева выскочила из детской к парадному входу. До ручки едва дотянулась, в попытках отпереть, но сил не хватило открыть дверь. Оглянулась на Ксению.

– Мам! Кто-то пвисёл! – по-детски с восторгом обратилась. Всегда любила гостей, которые теперь бывали в этом доме не часто.

– Это бабушка, малыш. Отойди, чтобы не ударило, – мягко подвинула дочку от проема, нажимая кнопку домофона у ворот и открывая дверь.

Мать Ксюши, Ирина Ивановна, быстро пересекла небольшой двор перед домом и поднялась по лестнице.

– Здравствуйте, мои девочки! Как у вас тут житье-бытье? – сняла сырой плащ, разулась, отдав вещи дочери, и подхватила внучку на руки.

– Бауська, а у меня куква без гваза! – выдала девочка главную свою новость. – Пвакава и вот… А есё мама купива воооот такой самокат!

Бабушка улыбнулась ребенку и взглянула на Ксению:

– Ты так и не сводила Еву к логопеду?

– Нет, не получается у меня по времени. Один раз уже записались, я отпросилась с работы, пришли, а врачиха на больничном, – оправдывалась Ксю.

– Попросила бы, может, я бы сходила с ней. Ну, нельзя же это запускать! Пока ребенок только учится говорить, надо исправлять.

– Надо… – грустно заметила. – Так, ладно. Надо вызвать такси. – Подошла к тумбочке с телефоном. – Меня Светка будет на Комсомольской ждать, вместе поедем.

– Куда хоть едете-то? Где искать тебя потом? – продолжила вопросы после того, как дочь закончила говорить со службой такси.

– Маам, я надеюсь, до поисков не дойдет. В «Стиль» идем. На проспекте Ленина.

– Ладно. Гуляй иди. Во сколько обратно ждать?

– Не жди, зачем. Ложись и спи. Приеду, как нагуляюсь.

– Ну-ну… – с неудовольствием произнесла. – Все равно долго не гуляй. Мало ли…

– Могу я хоть раз не думать о времени? – Чмокнула ребенка в щечку. Пошла одеваться. – Ева ужинала, если что, дай молока ей перед самым сном. Укладывай не позже десяти. Да она и сама дольше не продержится – капризничать начнет.

На мобильный пришла смс о подъехавшем такси.

Накинув белую кожаную ветровку и туфли на каблуке, Ксюша выбежала из дома.


***


Илья Речинский сегодня был не в духе. Впрочем, в последние три дня это было перманентное для него состояние. С тех пор как мама уехала, выйдя замуж за иностранца, оставив Илью жить с отцом.

Парень сам отказался ехать неизвестно куда. Тут универ, любимая работа диджеем, друзья… Единственный минус – отсутствие жилья. С мамой они снимали квартиру, но ему одному было не потянуть арендную плату. Поэтому и было принято отнюдь не легкое решение переехать к отцу. Отца Илье любить было не за что, хоть и не было причин его ненавидеть. Мать он не бросал, та сама от него ушла во времена финансовых трудностей в их семье. Это уже потом отец, будто доказывая кому-то что-то, поднялся и теперь не знал нужды, имея собственный строительный бизнес, а тогда, будучи обычным заводским инженером они еле сводили концы с концами. Когда они развелись, Илье было шесть. Сейчас – двадцать. Все эти годы отец исправно платил алименты, но общего языка они с сыном так и не смогли найти.

Что ж… похоже, теперь у них для этого есть все предпосылки. Не жить же, как кот с собакой. Илья это понимал, но принимать было очень тяжело.

Мать его никогда жестко не контролировала. Следила только, чтоб на двойки не скатился, да наставляла обойтись без наркоты. В остальном – вольная птица.

Отец же контроль любил. И видимо, желал восполнить огромный пробел в воспитании сына. Непривыкший к такому отношению прямолинейный Илья высказывал в лицо свое несогласие, отчего ссоры с отцом были ежедневными, а то и чаще. Сегодня – не исключение. Сегодня отцу не понравилось, что Илья работает. Ночью в баре. Перед учебным днем. Велел, именно велел, а не просил, оставить эту блажь, даже карманных денег обещал прибавить. Можно подумать, Илья из-за недостатка средств сводил треки второй год…


Речинский взглянул на наручные часы. В полночь, сменяя напарника, он должен был начать свой четырехчасовой сет. Еще десять минут.

Парень стоял около пульта и, облокотившись на парапет, смотрел вниз на танцплощадку. Пора начинать слушать, что крутит Макар и впитывать настрой толпы, чтобы люди даже не заметили, что диджей сменился. А уж потом можно будет потихоньку вплетать своё, навязывая народу то или иное настроение.

В такие моменты Илья едва ли не чувствовал себя богом музыки. При правильном подборе треков можно было и незаметно зажечь толпу, и сделать так, чтобы все засобирались домой. Управлять настроем. Сливаться со звуками и дергать за тонкие нити душ всех этих веселящихся людей. Он иногда так увлекался, что после ухода последнего посетителя заведения чувствовал опьянение, будто не стоял он, переключая деки, слегка пританцовывая, а сам зажигал в толпе, выпивая литрами веселительные напитки.

Музыка – вот истинный алкоголь. Или наркотик. Не важно, чужая она или собственного исполнения; громкая или себе под нос, мелодичная или хард… Для Ильи не было нелюбимого стиля: диджей должен любить всякое направление, и он любил. Всей душой.


Очнулся от хлопка по плечу.

– Речь, заступай! – окликнул напарник привычным ником.

Прислушался еще раз, чтобы поймать ритм, одел наушники, палец привычно побежал по списку треков…


Глава 2. Вечер


Стас Речинский сидел в гостиной и невидящим взглядом смотрел телевизор. Думал о сыне.

Три дня, как Илья переехал к нему, а ощущение, будто они уже пару месяцев воюют. Устал. От ссор этих, от непривычной ответственности, от недопонимания.

От осознания, что упустил он сына. Единственного. Родного. И такого чужого, оказывается. Парень был чересчур самостоятельным. Нет, понятно, что двадцать лет, это уже не тот возраст, когда нужно воспитывать, но любоваться этим дальше? Этот его внешний вид… может и модный среди молодежи, но стыдно с таким было бы в городе появиться. Штаны у него либо широкие, как плащ-палатка, либо обтягивающие как у прости-господи… на голове вечный хаос… серьга в ухе. Чувствовал себя ханжой, хоть вроде и не стар, но считал нужным как-то на это повлиять. Эти его перекусы бутербродные, хотя, спасибо домработнице Любе, в холодильнике всегда есть нормальная еда. А уж когда сегодня выяснилось, что у сына какие-то непонятные ночные подработки накануне учебного дня…

Определенно, Лена – его бывшая жена и мать Ильи – парня распустила. Что за вседозволенность! Да еще, когда Стас пытался высказать свое мнение, встречался с неприкрытой агрессией и следовавшим за этим полным игнором. С сыном надо что-то делать. Терпение у старшего Речинского хоть и есть, но никогда железным не было.

Если пока только присматривается к сыну – уже проблема на проблеме, то что же дальше?

– Станислав, вам что-то еще нужно сегодня? – голос Любы вывел его из раздумий.

Мужчина повернулся и посмотрел на домработницу. Та, как обычно, была одета в серое платье, волосы заколоты в пучок, молодая, около тридцати, выглядела хорошо. Правда, сейчас на лице четко читалась усталость. Не мудрено – уже почти одиннадцать.

– Спасибо, Люба, на сегодня всё.

Женщина, пожелав спокойной ночи, развернулась и скрылась из виду.

Любовь Козлова жила в этом же доме уже пятый год. Разведена и одинока. Причин Стас не знал, но и узнать не пытался. Неплохая женщина, симпатичная, но будто уже поставившая на себе крест. Правда, ему казалось, что он вызывает у нее некие нежные чувства, но явно она этого не выказывала. Стас в собственном сердце тоже отклика не находил. И ей никоим образом не давал повода как-то сблизиться. Люба – хорошо оплачиваемый работник. Пусть и исполняла обязанности жены. Все, кроме интимных. Не хотел Речинский старший путать деловое и личное.

А теперь тем более – сыну вовсе не обязательно становиться свидетелем каких-то непотребных потребностей отца. Хоть и не маленький уже, всё бы понял. И все же… Стас еще раз порадовался про себя, что не завел интрижку с Любой, даже ради удобства.

Да и не особо складывалось что-то серьезное у него с женщинами после развода с Еленой. Его личную жизнь можно было бы охарактеризовать фразой из соцсетей: «в поиске». Всё не то. И не те. Некоторые годились лишь для удовлетворения физических нужд. А некоторые и на это не годились. В собственный дом Станислав женщин никогда не приводил.