Январь. Пятница


Сегодня Ксю проснулась одна. Илья ушел вчера утром, сказал, что на консультацию, а сегодня у него экзамен. Не звонил. Да Лесина и ждала. Не было у них договоренности звонить друг другу просто так, поболтать. Ксю вообще не могла представить, чтобы Илья просто так сотрясал воздух. Илья или был, или не было его. И ее это пока устраивало. Ни во время прошлой бурной ночи, ни после – за завтраком – они друг другу ничего не обещали. Он даже не сказал, когда снова объявится.

На работе Лесина планировала пробыть лишь до обеда. Потом – в женскую консультацию. Сегодня шестнадцать недель. Возможно, скажут, кто будет. Если покажется.

Вспомнилось, с каким благоговением Речинский младший трогал ее живот. Гладил, прижимался, щупал, целовал… Даже изумительно, как он так трепетно к этому относится. Не сказала бы, что он любит детей, если судить по Еве… Впрочем, ее девочке он тоже ни разу не отказал. Просто уходил от ответа или самоустранялся. Да и не успели они пообщаться толком.

У Ксюши снова навернулись слезы при мыслях о дочке. Вздохнув, она встала с кровати и отправилась завтракать. На работе в праздничные дни хоть и нет строгого распорядка дня, все же чем быстрее она начнет, тем раньше закончит.

Выйдя из офиса после часу дня, Лесина забралась в свой автомобиль на стоянке и завела мотор. В сумке раздался звонок. Илья.

– Алле?

– Привет, – по интонации не понятно, какое у парня настроение.

– Привет.

– Я сдал. На три. – всё-таки не радужное.

– Двоечник, – вырвалась у Ксю поддёвка.

– Не на два. На три. С трудом, правда.

– Плохо подготовился?

– Задачу не решил.

– Ну, я ж говорю – двоечник!

– Ты где? – сменил неприятную тему Речинский.

– Около работы.

– Почему около?

– Потому что у меня еще дела.

– Какие?

– Мне в больницу.

В трубке помолчали, видимо Илья что-то для себя решал.

– Надолго?

– Не знаю. Может, очередь, может еще что-то. УЗИ еще… не знаю, в общем, как получится.

– УЗИ, это, когда говорят – кто будет?

Лесина улыбнулась такому определению.

– Может, скажут, а может, и нет. По идее – рано еще. Но если получится – скажут.

– А мне можно?

– Куда? В женскую консультацию?

– Посмотреть на УЗИ.

– Эммм, я не знаю, пустят тебя или нет.

– Я приеду. В той же больнице?

– Да. Только вход другой. Где поликлиника.

– Буду.

Не прощаясь, он повесил трубку. В кого он такой бука? В мать, что ли? Отец совершенно другой!

Выруливая на проезжую часть, Ксю вспомнила про Станислава. Он снова ей звонил, она снова не брала трубку. Не знала, как с ним говорить. Вчера поздно вечером, правда, он прислал смс, что есть новости по их делу с аварией. Но обсудить это хотел бы лично. Мелькнула мысль, что Стас ищет повода ее увидеть, но причина совершенно другая. Она ответила, что сегодня заедет. К сожалению, вопрос с Пешковыми до сих пор не решенный, и просто проигнорировать такое Ксю не могла. Сегодня Станислав опять ей звонил. А она снова нашла в себе силы лишь написать сообщение, что будет вечером. Она хотела появиться в первой вилле как можно позже, надеясь, что Илья уже будет на работе, сегодня ведь пятница!


Илья подъехал к больнице через сорок минут после звонка Ксении. Нашел поликлинику, в ней – гинекологию, но заходить в коридор, где обитают в основном лишь женщины – как-то стрёмно! Снова набрал Ксю, но она не отвечала. Сел на кушетку около регистратуры, набрал ей сообщение, что ждет внизу и открыл приложение с соц.сетью, чтобы ни о чем не думать. Лесина перезвонила через двадцать минут.

– Поднимайся в диагностическое отделение. Найдешь? – без предисловий выпалила она. – Меня уже ждут. Кабинет двадцать один. Там написано на нем: «УЗИ». Тебя пустят, я спросила, только без одежды и в бахилах. Всё, давай, я побежала.

Илья даже сказать ничего не успел, как в ухо уже остервенело толкались короткие гудки. Без одежды и в бахилах – это круть! – он криво усмехнулся, направляясь к гардеробу, где видел автомат по продаже последних. Очередь чтобы сдать верхнюю одежду, размен монет для автомата и напяливание этой синей фигни на огромные зимние ботинки настроения, и без того не сильно радужного, еще поубавили, и в нужный кабинет он стучался, пребывая в нервном коллапсе.

– Войдите, – послышался басовитый женский голос.

Речинский заглянул и ничего не увидел, кроме ширмы и пустого рабочего стола.

– Ксень? – позвал.

– Заходите, молодой человек, – из глубины кабинета. – Не стойте в дверях. Бахилы надели?

– Да.

– Илья, иди сюда. Заходи, – услышал он Лесину.

Парня одолела какая-то непривычная робость. Он прикрыл за собой дверь, еще раз осмотрелся, заглянул за ширму…

Ксю лежала на кушетке отчего-то с мокрыми глазами и вытирала нос платком. Рядом на крохотном табурете сидела огромная дородная женщина, держа в руках что-то типа мужской электрической бритвы, и водила этой штукой по оголенному блестящему от какой-то смазки животу. Взгляд врачихи был устремлен в монитор, на котором мелькало черно-белое месиво. Илья попытался что-то рассмотреть, но постоянно меняющаяся картинка для Речинского была абсолютно не информативной.

– Мы уже заканчиваем, – сообщила женщина. – Вас ждали. Вот смотрите…

И она начала тыкать толстым пальцем в экран, называя различные человеческие органы и части тела. Илья чувствовал себя идиотом, потому что не видел ровным счетом ничего. Лишь изредка и в общих чертах он с натяжкой распознавал что-то большое и круглое, видимо голова. Остальное – загадка…

– Пол пока не определить, – продолжала врач. – Кроха скромничает, не видно за ножкой. Но, судя по сердцебиению, можно предположить, что...

Женщина замолчала, прислушиваясь к быстрому стуку, раздающемуся на весь кабинет, а Илья почувствовал, что не дышит. Взглянул на Ксю, та тоже замерла.

– Не знаю… похоже, девочка… Но вердикт не окончательный, – толстуха весело захихикала и затряслась. Обернулась на пациентку, затем на Речинского. – Не обращайте внимания. Придете в двадцать недель – скажу точно. Тогда уж всё будет видно, как ни прячься! – проговорила она, похоже, малышу в животе, постучав коротким ногтем по монитору. – Всё. Одевайтесь. Салфетки слева на тумбочке.

Илья, всё еще пребывая в ступоре, продолжал смотреть в монитор, на котором остался последний кадр сеанса УЗИ. Ему даже показалось, что он начал там что-то различать. В ушах отголоском продолжал стучать быстрый пульс, рождая еще один слой осознания, что у него будет ребенок. Его ребенок.


Глава 55


Вечером Ксения собрала силу в кулак и направилась в дом Речинских. Ильи, она теперь знала, дома не будет. Она вообще не сказала ему, что навестит отца. Мальчишка снова стал бы ревновать безосновательно, злиться, переживать. А когда он переживает, общения у них не получается – он готов на необдуманные поступки. Они вообще не успели толком поговорить, до того, как рассесться по машинам и отправиться каждый к себе домой. Сразу после больницы Илья был не в себе, от впечатлений, видимо. Она смогла лишь узнать, что вечером он работает с восьми до двенадцати, а назавтра куда-то уедет на целый день. Куда – она уточнять не стала. Она до сих пор не чувствовала какой-то душевной близости к нему. Общего у них было только секс, ужины и будущий ребенок. В остальном он был сам по себе: молчалив и иногда вспыльчив, если считал, что она что-то делает не так. Со стороны это выглядело, будто в Илье борются две стороны: порой он казался сущим зеленым пацаном, максималистом, разделяющим мир на черное и белое. А иногда, и не редко, в нем просматривался какой-то определенный стержень. Ответственность, серьезность, целеустремленность. Возможно, они мало общались, чтобы Ксения смогла сложить о нем полноценное мнение. Поэтому до сих пор не была уверена, что у них есть какое-то будущее. Возможно, на волне чего-то интересного и неизведанного он стремился принять участие в ее беременности, в отношении будущего малыша. Сейчас, когда нет особых проблем, не надо тратить время и силы на воспитание и заботу. А что потом?

Ксюша добрела до первой виллы, позвонила, дождалась, пока щелкнет замок на воротах…

– Здравствуй, Стас, – холодно произнесла, когда мужчина выкатился в прихожую.

– Привет, – мужчина в ответ улыбнулся, но было заметно, что улыбка эта дается ему не без труда. – Проходи. Люба накроет чай. Ты ужинала?

– Да.

В новом статусе Ксения чувствовала себя неловко. Еще позавчера она была здесь гостьей Станислава, а сегодня уже «подружка» его сына. Она так и знала, что добром всё это не кончится.

В гостиной было тепло, светло и как всегда – уютно. Лесина присела на край дивана, сложила руки на коленках и в ожидании посмотрела на хозяина дома.

– Ксения…

– Станислав…

Произнесли они одновременно. Девушка улыбнулась, Стас, наоборот, нахмурился и оба замолчали, ожидая продолжения от собеседника.

– Ксюш, – всё же решил начать Стас. – Думаю, Илья сообщил тебе, что я в курсе всего. Я хочу, чтобы ты знала… Я не буду ни обижаться на тебя, ни думать что-то, мое хорошее отношение к тебе никак не изменится. Я постараюсь… принять. Так или иначе, это мой будущий внук, и я буду его любить, по-другому и быть не может. Думаю, ты не будешь против, чтобы я принимал участие в его воспитании?

– Конечно, нет.

– Ну и славно! А теперь…

– Стас, прости меня, – перебила его Лесина. И замолчала, вытирая под глазами непрошенную влагу. Она поняла, что Речинский сейчас сменит тему, а ей нужно было выговориться. Жизненно необходимо снять этот камень с души.

Мужчина смотрел ей в лицо и молчал. По-доброму молчал и ждал продолжения, но ком в горле не давал выхода словам. Заметив, как она мучается, покачал головой.

– Мне не за что тебя прощать.

– Я обманывала тебя. Умолчала, что знаю Илью, когда ты нас познакомил. Но я клянусь! – всхлип. – Я клянусь, я не знала ничего о ребенке, когда… когда… – Она не могла выдавить из себя эти слова.

– Не надо, Ксюш. Это уже не важно…

– Нет, важно! Я… С Ильей у нас не было серьезно, я ничего о нем не знала почти, что он тут живет, тем более! Я и правда собиралась за тебя замуж! Но я не знала тогда! Мне потом сказали, после аварии уже. Да я и не поверила даже сначала… Я… мы… этого не должно было произойти. Шанс один на миллион!

– Пути Господни неисповедимы. У тебя отняли самое дорогое, но взамен дали другое, не менее ценное. Надо благодарить Бога, что тебе этот миллионный шанс достался! Поэтому нельзя говорить, что мой внук – это что-то неправильное и несвоевременное! Всё так, как должно быть. Именно так. Значит, такова судьба. И я благодарен за это, что бы этому ни предшествовало.

Ксю зарыдала, закрыв ладонями лицо.

– Прости, – сквозь всхлипы проныла Ксю.

Станислав подкатился ближе и слегка похлопал ее по плечу.

– Ну, будет тебе. Не плач, милая… Не надо. Всё хорошо.

В комнату заглянула Люба с немым вопросом в глазах, и Стас ей кивнул. На журнальном столике организовался сервиз и корзинка с кексами.

– Давай, чаю попьем, потом поговорим о серьезном. А всё остальное оставим так, как есть… Давай… – он подал ей коробку с салфетками

Ксю вытерла лицо, и взяла чашку трясущимися руками. Горячий чай выплеснулся на пальцы, девушка втянула воздух и едва нашла в себе выдержку аккуратно вернуть напиток на стол.

– Тише, давай, успокаивайся. Сосредоточься. Пей и слушай.

И Речинский рассказал Лесиной о делах с Пешковым, о сыне, который практически раскаялся и претензий, как прежде, не имеет. И даже готов принести Ксении вербальные и материальные извинения в размере нескольких десятков тысяч у.е., если Ксюша решит заменить в заявлении пару формулировок, чтобы виновника не посадили, а отделались минимальным наказанием.

– С чего это они передумали, хотели же меня на счетчик посадить? Запугивали… – размышляла вслух Ксюша, кусая кекс. – Что изменилось?

– Тебе лучше не вникать, – многозначительно ответил Станислав. – Меньше знаешь…

– Крепче спишь, – продолжила она… – Большой бизнес? Политика?

– Что-то вроде того. Так ты согласна?

– У меня нет другого выбора, Стас. Никакое наказание не вернет мне мою дочь. Да, я зла, обижена, ненавижу этого человека… Но оглядываться в темном переулке всю оставшуюся жизнь я не хочу.