Вздохнув, Ксю решила постараться не обращать на него внимания. Совсем, если получится. Если он еще чего-нибудь не выкинет. Нацепила тапки и пошла наверх, переодеваться. У них стало традицией: если они не кушают и не спят, они существуют в этом доме отдельно. Пусть будет так.

– Ксень, – окликнул он ее, застав на середине лестницы.

Лесина обернулась и подняла бровь в немом вопросе.

– Ты куда?

– Наверх.

– А я?

– А ты… даже не поздоровался. Я уж не говорю о чем-то еще. Тысяча вопросов и никакого уважения. Где твои манеры? Твой отец так себя не ведет! – сказала и прикусила язык, но было уже поздно.

Илья поменялся в лице. Вся его бравада, самоуверенность, наглость куда-то делись. И в черных глазах набирала силу обида и ярость. Такая детская обида и такая зрелая, взрослая ярость!

– Я – не отец!

– Это очевидно!

– Что ж ты тогда со мной, а не с ним тра... – было заметно, что Илья очень старается себя сдержать, чтобы не сказать непоправимого.

– Иногда жалею об этом, да.

Речинский подлетел к ней и почти уперся носом ей в лицо

– Родила бы тогда мне сестренку, а не дочь!

Ксюшина ладонь самовольно показала парню его место, оставив розоватый след на лице. Хватит! Такого она терпеть не будет!

– Пшёл вон! – процедила сквозь зубы. Илья продолжал смотреть своими глазами в ее, словно гипнотизируя. Ксю повторила тем же тоном только медленнее: – По-шёл вон!

Речинский зло фыркнул и, развернувшись вылетел из дома, что-то бормоча. Пусть-пусть бежит. Подумает надо своим поведением. Ни на мгновение Ксения не усомнилась, что права.


Илью Речинского раздирало изнутри. Он вернулся домой, игнорируя вопросы Любы и окрики отца, заперся у себя в комнате и на полную врубил тяжелую музыку. Он негодовал! Да как она может так говорить? Сравнивать его с отцом! Да еще и сравнение не в его пользу! Да, может он и забыл сказать «привет», но это тупо – обижаться из-за этого. Это не повод для подобных взбрыков! Что она себе возомнила!?

А потом парня отпустило. Он сел, убавил громкость, вцепился большими пальцами в виски и зажмурился, осознавая:

Он не прав.

Но гордость перевешивала здравый смысл, и сейчас бежать обратно и мириться Илья не мог себя заставить. К тому же, не достаточно еще пришел в себя, может снова взорваться. А она снова будет его сравнивать! Нет. Позже. Скоро на работу, завтра надо посвятить день зубрежке и встретиться с мамой. А потом…

Он спустился в кухню, согласился на предложенный Любой ужин, попытался снова проигнорировать отца, но тот был крайне настойчив.

– Пока ты бесился, не знаю уж, по какому поводу, звонила Елена.

– Тебе?

– Вероятно, сначала тебе, но ты не брал трубку. А я взял.

– Что хотела?

– Поговорить с тобой. Что-то там у нее случилось, она отказалась передать через меня. Позвони ей.

Илья молча достал телефон, на котором высветилось шесть пропущенных, из джинсов и набрал мать.

– Мальчик мой, ты где? Я не могу до тебя дозвониться!

– Я тут, мам. Что случилось?

– Тут у Зои… муж бунтует... И я как бы не ко двору… Может мы могли бы завтра подыскать мне где жить?

Парень взглянул на часы. До работы еще есть время

– Я сейчас приеду.

– До завтра я могу потерпеть.

– Не надо терпеть. Я скоро, – и повесил трубку, пока мама не начала снова отнекиваться.

– Что-то не так? – проявил интерес Стас.

– Маме негде жить. Поэтому, видимо, придется воспользоваться твоим хваленым гостеприимством. – Да, не очень красиво высказался, но он все еще злился на него, на Ксю, на них вместе и на… себя. Поэтому сдержанностью и спокойствием отца Илья невольно восхитился:

Тот лишь кивнул.

Через час Елена с чемоданом стояла в их прихожей, оглядываясь, улыбаясь и приветливо кивая Любе.


Глава 57


– Я на работу, – Илья поцеловал мать в щеку и извинился, что не может помочь ей с обустройством.

Станислав проследил, как за сыном захлопнулась дверь, и обратил взгляд на бывшую жену. Приоделась, приятно пахла дорогим парфюмом. Он был по-человечески рад, что у нее всё сложилось, пусть и пришлось ей для этого переехать в другую страну.

– Ну, что ж… проходи.

– Стас, мне, правда, неловко. Я не хотела, – был заметен едва уловимый акцент. Мужчина улыбнулся.

– Брось. Не чужие же люди. Раз уж так получилось, не стоит нагнетать. Всё нормально. Люба уже подготовила тебе комнату, – при этих словах он посмотрел на домработницу и дождался кивка.

– Спасибо большое. Я постараюсь быть незаметной.

– Не старайся. Ты ужинала? – Елена кивнула. – Тогда просто попьем чаю, обсудим погоду… Я… как видишь, пока невыездной, даже из дома, и общение с хорошим человеком для меня как манна небесная.

– Ты все такой же льстец! – всплеснула женщина руками. – Хоть что-то в этой жизни не меняется! – рассмеялась. Легко так, непринужденно. Речинский уже и забыл, какая она. Всё общение за прошедшие после развода годы сводилось к нечастым телефонным звонкам и нескольким визитам, когда Стас навещал еще маленького Илью.

Он сделал приглашающий жест, дождавшись, когда Елена разуется, и они переместились в гостиную.

– Илья рассказывал, – она кивнула на его ноги. – Мне жаль.

– Уже иду на поправку. Надеюсь, через месяц максимум, я буду уже стоять на своих ногах. Может, с костылями, но это уже другое дело.

– Конечно… – неловко помолчали. – Больно?

– Почти нет. Со мной занимаются каждый день. Постоянная сиделка и приходящие специалисты. Без них я бы до сих пор лежал.

– А та женщина… ну, которая была за рулем?

Стас нахмурился. Очень непривычно было думать о Ксюше, как о ком-то далеком, в каком-то глубоко третьем лице, так это прозвучало в устах Лены.

– Ты имеешь в виду Ксению? А Илья не рассказывал?

– Вскользь упомянул. Ничего конкретного. Это твоя… приятельница?

Интересный расклад, – подумалось Речинскому. – Значит их сын никак не обозначил матери присутствие Ксюши в своей жизни. Самого главного – не рассказал.

– Знакомая, – только и смог вымолвить.

– А Илья? Он сказал, у него есть девушка. Но ты же знаешь его, он скрытный, никогда и слова лишнего не произнесет. А мне любопытно. Ты ее видел?

– Я? – разговор стал для Стаса неудобным. – Ну… да. Видел.

Женщина напротив вся оживилась:

– Расскажи! Боюсь, он долго еще будет меня мучить.

– Послушай, Лен, давай он сам тебе всё расскажет и… покажет. Я думаю, не в праве обсуждать за его спиной его личную жизнь.

– Боже, Стасик! Это же наш сын! Неужели ты до сих пор весь такой правильный, что не бросишь старой знакомой хоть маленькую косточку, чтобы я погрызла ее, пока жду полноценного обеда!

– Лена, откуда такие сравнения?! – воскликнул Речинский.

– Ну, хоть что-нибудь! Какая она? Блондинка или брюнетка? Рыжая?

– Лен… – он исподлобья посмотрел на нее, но она не сдавалась, и он вздохнул. – Блондинка.

Лицо бывшей просияло, будто ей пообещали миллион.

– А сколько ей лет?

Станислав едва не подавился, вдохнув.

– Насколько я знаю, она старше Ильи, – соврать, что не знает, не смог, но и обсуждать Ксюшу вот так не хотелось совершенно. – Всё! Лена! Хватит! Я больше ничего не скажу.

– Ну, Стааас! Ну, ты хоть скажи, у них серьезно или так…?

– Всё, я сказал! Спросишь у Ильи сама.

Елена поникла. В гостиную вошла Люба, расставила чашки.

– Садись и ты с нами чаю попей, Любаш, – обратился к ней Стас в надежде, что при домработнице бывшая жена не станет задавать неудобные вопросы.


***


Январь. Воскресенье


В воскресенье Илья спустился только к обеду. Да и то, только потому, что мать была здесь. Оставлять ее на отца дольше было бы уж совсем неприлично. Не то, чтоб он тяготился ее присутствием, все же они прожили бок о бок столько времени. Но за прожитые в этом доме месяцы он привык существовать в этом доме независимо, и теперь приходилось снова подстраиваться под кого-то, кроме себя.

– Привет. – Он слегка обнял мать, прежде чем садиться за стол, кивнул отцу и скользнул взглядом по Любе.

– Сынка, – улыбнулась мама. – Долго спишь.

– После работы, мам. Уже забыла?

– Ах, да. Ну, садись, милый, садись с нами, хоть к обеду успел, и то хорошо. А потом мы с тобой поболтаем!

– Мне учить надо, мам. У меня завтра экзамен.

– Да? Ну, ты же умник у меня, поди знаешь всё.

– Лена! – не выдержал отец. – Если сын в кои-то веки собрался что-то учить, пусть учит.

Илья недовольно нахмурился на отца, но промолчал.

– Выучит, – потрепала мать плечо сына. – Он молодец! Умный, работящий, красавец вон какой вымахал!

– Маам…

– «Умный красавец», рассказал бы лучше матери… – Илья бросил предостерегающий взгляд, который не возымел действия, – о планах на жизнь.

– Каких планах? – заинтересовалась Лена.

– Нет никаких планов, – ответил Илья.

– Что так? Ты что же, настолько труслив и безответственен? – не унимался отец.

Парень зло бросил ложку на стол, которая отскочила от супницы и со звоном упала на пол, так, что мать и Люба вздрогнули. Встал и нагнулся над столом к лицу Стаса.

– Я буду делать то и тогда, что и когда посчитаю нужным! Не лезь!

– Илья, мальчик мой… – обеспокоенно пробормотала мама. Да, она видела его всяким, но хамить он при ней себе никогда не позволял.

– Да, Лен. Вот таким он, оказывается, тоже бывает. Сядь! – рявкнул сыну. – Не расстраивай мать!

– Ты начал этот разговор!

– Боюсь, иначе ты так и будешь бегать. Или тебе всё это не нужно? Тогда… – Стас осекся.

– Что? Заберешь себе?

– Заберу! – удар ладонью по столу вторил этому заявлению.

– Люба, что тут происходит? – взмолилась Елена.

Домработница со смесью ужаса и любопытства на лице продолжала следить за перепалкой, оставив вопрос без ответа.

– Так забирай! – сказал и тут же пожалел. Он не собирался ни с кем делиться. – Она и сама, как говорит, была бы не против такого расклада! Только вот отцом тебя это не сделает! Всё равно останешься дедом!

– Дедом? – вычленила главное гостья. – Илья, ты что же… сынок…

– Да, Лена, мы с тобой скоро станем дедушкой и бабушкой. И я думаю, это первое, что должен был тебе рассказать наш сын вчера.

Илья с ненавистью смотрел на отца. Да, он собирался рассказать матери. Но не так. Не так! Всё не так! Как же его бесило всё! Ксю со своими сравнениями не в его пользу, отец, который режет по живому, мама, которая не ко времени настойчива и любопытна. И да, Люба! Которая с нескрываемым злорадным триумфом восседала по левую руку и торжественно подносила ложку с супом ко рту!

– Да пошло всё! – Речь выскочил из столовой зоны, взбегая по лестнице, едва сдерживаясь, чтобы что-нибудь, попавшееся под руку не сломать.


Елена постучала в комнату к сыну через полчаса. Ответа не последовало, но дверь оказалась не заперта, и женщина тихонько вошла.

Илья лежал на кровати в больших наушниках и смотрел в потолок. Заметив родительницу, нехотя освободил уши и приподнялся.

Женщина потопталась у входа, но решилась и подошла. Присела на краешек.

– Сынок… – начала несмело. – не хочешь поговорить?

– Нет.

– Но это же важно…

Речь отвернулся и уставился в окно, за которым уже темнело.

Елена вздохнула.

– Я бы тоже не хотела узнать о внуке при таких обстоятельствах. Не знаю, что нашло на Стаса. Да, в тридцать восемь рановато иметь внуков, но это уже случилось, и я не понимаю, почему он так реагирует. Видимо годы ожесточили его. Впрочем, вчера он не показался мне черствым и безжалостным. Что у вас происходит? Вы не смогли подружиться? Это, наверное, моя вина. Стоило больше уделять внимания вашему общению. Но Стас… он любит тебя. Возможно как-то по-своему, но любит. И я не понимаю, что сегодня произошло. Вчера он тебя защищал… А сегодня… – снова вздох. – Но и ты… мог бы рассказать мне вчера. Ведь это не мелочи, это… твой ребенок! Или ты не собираешься…

– Я не отказываюсь от ребенка. – послышалось хриплое и Речь откашлялся.