— Я понимаю Ваши чувства и извиняюсь за причиненные мной неудобства, но… Не могли бы Вы позволить мне пообщаться с моими внуками?

— Вот еще! Не могла бы, — злостно фыркнула мама, после чего резко захлопнула перед женщиной дверь.

— Мам, так нельзя, — спустя несколько секунд нахмурила брови я.

— Как нельзя?

— Она ведь имеет право видеться со своими внуками.

— Имеет, но только по воскресеньям, а сегодня, если мне не изменяет память, еще не воскресенье. И потом, её не было в наших жизнях полтора года. Что у этой женщины за манеры? Она то появляется, то тут же исчезает, чтобы снова вынырнуть из ниоткуда.

— Мам, успокойся. Остынь. Ты ведь можешь её понять.

— Нет, я определенно не могу её понять! — возмущенно вздымалась грудь матери, которая начала понимать, что я встаю не на её сторону.

— Это я её раньше не могла понять, но ты могла с самого начала.

— И что же изменилось с твоими понятиями?

— Мартин умер, — выдавила я, стиснув влажную тряпку в своих руках. — Ты ведь тоже потеряла ребенка, и эта женщина… Она потеряла дочь. Двойняшки — это дети её дочери. Они её частички…

— У Мартина тоже осталась «частичка» в этом мире, — нервно поджав губы, спустя минуту, словно через силу выдавила мама. — Вот только ты не выказываешь желания общаться с этой «частичкой». Так почему я должна желать общаться с «частичкой» моих внуков? — прицепилась мать к слову, обозначающему «часть».

— Ты не должна этого желать или не желать… Просто они не только твои внуки.

С этими словами я повесила тряпку на стул в столовой и вышла в передний палисадник, чтобы поговорить с женщиной, постучавшей в дверь нашего дома. Сначала я подумала, что Джудит успела уйти, но потом увидела её в тупике нашей улицы, мерно раскачивающейся на качелях.

— Я понимаю Вас, — наконец, дойдя до женщины и сев на качели подле нее, произнесла я.

— Правда?

— Да.

— Я потеряла ребенка из-за своей же глупости. Разве возможно такое понять?

— Иногда есть вещи, которые не зависят от нас.

— Вы хотите сказать, что я не виновата в том, что полжизни потратила на дешевый эль?

— Я хочу сказать, что Вы не виноваты в том, что Линда умерла.

Джудит вдруг перестала медленно раскачиваться, буквально замерев на месте. Через пару секунд я поняла, что она плачет.

Хотя прошло всего десять минут с начала её слёз, мне казалось, будто она плакала целую вечность.

— Ты первый человек в моей жизни, который сказал мне, что я не виновата в смерти своей дочери. Даже мои младшие дочки никогда не говорили мне подобного, предпочитая молчать. Наверное, они, как и я, считают меня виновной.

— Не важно, что считают окружающие Вас люди. Даже не важно, что считаете Вы сами. Важно лишь то, что есть вещи, которые Вам неподвластны. Вы никогда не узнаете, пришли ли Вы к ним или они сами до Вас добрались. Так зачем себя корить в том, о чем Вы не можете судить наверняка? Вы ведь не сидели в ту ночь за рулем автомобиля.

— Но я позволила Морису выгнать из дома мою дочь.

— Но Вы не сидели за рулём, — настаивала я. — И не Вы выгнали на трассу того злосчастного пони. Не Вы посадили свою дочь в ту машину.

— Что с тобой произошло за эти два года? — Неожиданно спросила Джудит и я замерла.

— Умер мой друг… Ребенок, — подавилась болью я.

— Только не вздумай ломать свою жизнь. Её у тебя еще много. Возможно даже больше, чем ты себе представляешь. Из-за того, что я сломалась в молодости, вся моя жизнь дала огромную трещину. А ведь за прошедшие полтора года я прожила целую новую жизнь.

— Вы счастливы?

— Вполне. Я живу со своей старшей дочерью и чутким зятем. У них подрастает сын и в конце лета должен родиться еще один мальчик. Младшая дочь тоже собирается замуж. Сейчас я счастлива, но я несчастна прошлым. Я хочу… Можно мне всего один раз пообщаться со своими внуками? Я обещаю уехать и ближайший год не беспокоить вашу семью.

* * *

Я перехватила Дина и Элис у дома, когда они возвращались из школы. Двойняшки около получаса общались с Джудит в переднем палисаднике, пока я сидела неподалеку на разложенном деревянном шезлонге. Всё это время мама периодически выглядывала в окно гостиной, всем своим видом демонстрируя недовольство. Когда же дети скрылись за дверью дома, я встала, чтобы попрощаться с Джудит Фейн.

— Спасибо, — грустно улыбнулась женщина. — Для меня это было очень важно. Теперь я вернусь к своим дочкам, чтобы видеть, как растут их дети. Просто, эти двойняшки — они то, что я навсегда потеряла… Они часть Линды. Часть утраченного куска моей души.

— У Вас всё будет хорошо, — попыталась улыбнуться я.

— Нет, — поджав губы и отрицательно покачав головой, твердо ответила Джудит, после чего повторила дрожащим голосом, с подступившими к глазам слезами. — Нет. Не у меня всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо. — После этих слов женщина крепко пожала мне руку и, выглянув из-под козырька своей серой бейсболки, добавила. — Живи и будь счастливее меня.

Глава 28. Ничего не нужно

Со дня моего возвращения домой мама отличалась ангельским терпением по отношению ко мне. Она, в отличие от папы, не грызла мои косточки по поводу моего опрометчивого решения не возвращаться в университет и даже теперь, когда я устроила встречу двойняшек с Джудит, лишь нервно дышала, стараясь как можно громче вытирать посуду. Решив не дожидаться возвращения отца, чтобы не слушать мамины монологи, адресованные в мою сторону, которыми она обязательно будет делиться с папой, я решила отправиться к Сэм.

* * *

— И она просто так взяла и разрешила тебе позволить двойняшкам пообщаться с Джудит? — выдохнула Сэм, разрезая сочный стейк. — Правильно сделала, что пришла к нам на ужин. Зная Одри, она не успокоится, пока не выскажется, так что твоему отцу сегодня будет не сладко.

— Если честно, она слишком терпелива ко мне. Уж лучше бы она злилась на меня, как раньше.

— Почему?

— Так проще… Не перевариваю жалость.

— И всё-таки ты должна быть благодарна за то, что кто-то может тебя пожалеть, — отозвался сидящий напротив меня Дэвид.

— Ты прав, — тяжело выдохнула я. — Кстати, ты точно готовишь круче моей тётки.

— Вот спасибо, — наигранно раздраженно фыркнула Саманта, поморщив свой красивый нос.

— У меня был отличный учитель, но это отдельная история, — заулыбался Дэвид.

— Мы так многого еще не знаем о тебе, — улыбнулась в ответ я.

— Только давай поговорим о прошлом в следующий раз, ведь здесь такое крутое настоящее.

— Тебе нравится в этом городке, да?

— Всё вообще идеально: идеальная жена, идеальный дом, идеальный город, даже еда идеальная.

— Это потому, что всё это организовал ты, — ухмыльнулась я. — Если бы организацией занималась Саманта, всему этому было бы далеко до идеала.

— И чего ты сегодня меня притесняешь? У самой-то как дела на работе?

— Вроде неплохо, за исключением того, что Том всё упорнее пытается ко мне подкатить на правах начальника.

— Если что, я могу сломать ему челюсть, — криво ухмыльнулся Дэвид.

— Если что, Глория сама может сломать ему, и не только челюсть. Поверь мне, я знаю свою племянницу.

— Запомни, кто рискует — побеждает, — обратился ко мне Дэвид, повторив девиз SAS.

— Это невозможно забыть, ведь ты повторяешь этот девиз словно мантру. Одним только риском и сделал ребенка моей любимой подружке, — наигранно слащаво произнесла я, словно жалея «бедную» Саманту. Дэвид громко засмеялся и начал убирать со стола грязную посуду, а мы с Сэм переместились в гостиную.

— Я правильно сделала, что позволила Джудит увидеться с двойняшками, — утвердительно произнесла я, усаживаясь на кресло.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Правда? Тогда в чем ты сомневаешься?

— В том, что я дура. Хотя нет, больше не сомневаюсь.

— Что-то произошло?

— Я не присутствовала на похоронах своей матери и даже не подозревала о том, что она умерла. Я самая ужасная дочь на земле.

Услышав подобные слова, я поморщила лоб — я даже представить не могла, что чувствовала Саманта по этому поводу.

— Значит, я самая плохая внучка. Я ведь тоже не знала о смерти бабушки. Я хочу сказать, что никто из нас не плохой. Мы просто оказались не в том месте, не в то время… Дедушка вообще говорит, что не мы плохие, просто жизнь у нас с изъяном, — грустно улыбнулась я.

* * *

Не за горами был апрель, и вечера начали заметно теплеть. Одев свою толстовку с кепкой, я отправилась на работу и впервые не замерзла по пути к ней.

Снова увидев Мэйсона у барной стойки, я заподозрила неладное, но парень клялся, что не собирается ко мне клеиться, во что я с каждой секундой всё меньше верила, боковым зрением замечая, как он наблюдает за мной из-за своего столика.

— Вот так я подписал контракт на пять штук, — хвастался мне подвыпивший офисный клерк. — Мохито мне, пожалуйста.

— Странный выбор, — заметила я. — Действительно хотите смешать коктейль с трижды двойным виски?

— Я похож на человека, который сомневается в своем выборе?

— Эй, девчушка, — послышалось с другого конца стойки, после чего раздался продолжительный свист. — Можно мне мартини?

— Боюсь, что Вы перебрали и больше нельзя, — ответила я малолетнему подростку, которому неделю назад исполнилось восемнадцать (он предъявлял мне паспорт).

— Да кто ты такая, чтобы решать, можно мне или нельзя? Может быть, ты алкогольный тестер и мне необходимо в тебя вдуть, чтобы ты… — из-за гулкого смеха дружков малолетки, продолжение я не расслышала, чем была вполне довольна. — Слышь, ты, барменша, гони мне моё мартини.

Я осмотрелась по сторонам — в самый нужный момент рядом не оказалось ни единого охранника.

— Попрошу Вас покинуть бар, — пожала плечами я, подойдя к пьяному сопляку ближе.

— Что-о-о?! — парень буквально плевался от негодования. — Да я тебя…

Потянувшись в мою сторону, он внезапно перевалился через барную стойку, и вся пьяная толпа в задымленном заведении мгновенно разделилась на два фронта — одни свистели в поддержку пьяному парню, другие рвались помочь мне, но никак не могли с таким же успехом сопляка преодолеть барную стойку.

— Стерва, я тебя знаю, — негодовал вставший в шаге от меня парень. — Это ведь ты работала нянькой у миллионера? Что, парнишка испустил дух и теперь вынуждена побираться в баре? Полгорода знает эту историю…

Я не помню, как именно дернулась моя рука, но в течение следующей секунды у парня была разбита нижняя губа и мои костяшки пальцев побагровели от чужой крови.

— Глория, прекрати! — перепрыгнув через стойку, под общий гул прокричал Мэйсон, и только в этот момент я поняла, что уже трижды врезала по лицу парня, которого держала за ворот рубашки.

Через пять минут все присутствующие дружным хором поддержали меня перед Томом, доказав хозяину бара, что парень первый полез. Хорошо, что инцидент произошел за пять минут до закрытия, и я смогла сразу же ретироваться. Конечно мне пришлось соврать Тому, будто у меня ушиб руки, чтобы не оставаться после рабочего дня в компании извращенца и не поднимать стулья под его тщетные попытки схватить меня за задницу. Уже выйдя на улицу, я снова столкнулась с Мэйсоном.

— Круто ты его…

— Отвали! — внезапно выкрикнула я. — Не ходи за мной! Никогда!

Я быстрым шагом отправилась в сторону дома, а когда оказалась напротив супермаркета, вдали от жилого сектора, я вдруг остановилась и во всю мощь начала кричать. Я изо всех сил орала продолжительное «А-а-а-а-а!» прямо в небо, на луну, два акра которой неустанно смотрели на меня сверху вниз. Я кричала так сильно, что казалось, будто еще чуть-чуть и моя душа вырвется из гортани, и улетит на преследовавшее меня везде и всюду лунное блюдце. Я хотела, чтобы моя душа улетела. Я хотела, чтобы ничего этого не было. Чтобы меня не было.

«Мартин, как ты мог так со мной поступить?! Как можно было ворваться в мою жизнь своими детскими ножками и растоптать её в дребезги?! Я ведь могла отучиться в университете, могла стать врачом, могла сделать отличную карьеру, могла сейчас не торчать в этом зловонном баре, в этой злосчастной дыре… А сейчас мне вообще ничего не нужно! Слышишь?! Мне ничего не нужно от моей жизни! Зачем было вырывать из меня душу?! Зачем было убивать моё будущее?.. Почему я вынуждена влачить жалкое существование?..».

Я ревела. Мне хотелось напиться и сдохнуть, но я вспомнила слова Джудит и решила ограничиться вторым вариантом. Придя домой, я закрылась в своей кладовке и изо всех сил постаралась заснуть так, чтобы никогда больше не проснуться, но даже это у меня не получилось.