Anne Dar - Полтора года жизни

— Оу, у него такая старенькая мама, — выдохнула блондинка.

— Ой, он смотрит на нас! — воскликнула мама, отпрянув от окна в момент, когда Джейк бросил на дом мимолетный взгляд, параллельно помогая своей матери передвигаться при помощи ходуль-четырехножек.

Молли Картер была слегка худоватой, наполовину седой брюнеткой, с распущенными волосами длиной до плеч. У нее были добрые, тёмно-синие глаза и тихая улыбка болезненного человека. Медленно передвигая впереди себя четырехножку, она шла чуть-чуть сгорбившись. На Молли был длинный кардиган серого цвета, который словно обволакивал её старческое тело. И всё же лицо у этой женщины было молодым, только вокруг добрых глаз красовалась россыпь из тонких морщинок.

К восьми часам вечера все незнакомые между собой персонажи так передружились, что смеялись во всё горло, словно наших соседей, обожающих тишину и уныние, вовсе не существовало. Даже Софи, тихая пай-девочка, весело возилась с двойняшками, параллельно тиская замученных псов. К концу вечера Миссис Уотсон, наша соседка слева, так сильно разозлилась на наш громкий смех, что с грохотом закрыла дверь на свой балкон, после чего натянула все жалюзи на окнах, выходящих на наш палисадник.

Наевшись и насмеявшись вдоволь, я почувствовала легкую усталость и решила, что если тихонько удалюсь — никто ничего не заметит. Собрав грязную посуду, я на цыпочках вошла в дом, составила тарелки в посудомоечную машину и поднялась в свою спальню. На фоне удачного знакомства, моё настроение было отличным, но я была бы не я, если бы не захотела его сама себе подпортить. «В конце концов, я ведь обещала Роланду, что буду закрывать за собой эту дверь», — подумала я, включив ноутбук и, впервые за прошедший год неописуемой душевной боли, зашла в социальную сеть через свою страницу. Приняв заявки в друзья от Дэвида, Мэрилин и Джейка (когда он успел её подать?), удалив Эмметта Бланкара и отклонив пару фейковых добавлений, я зависла над фотографией Тайлера, который постучался ко мне в друзья еще около полугода назад. Всё-таки решив игнорировать его заявку, я, на глубоком выдохе, нашла среди двести семнадцати друзей фотографию Мартина. Сердце сжалось. На аватаре у него стояло только имя на белом фоне — больше ничего. Я помнила, что за неделю перед смертью, Мартин поспорил с Якобом о том, что удалит все фотографии из соцсетей и не будет добавлять новых минимум в течение одного месяца. Так он отреагировал на замечание садовника о том, что Мартин помешан на инстаграме. Что ж, можно считать, что Мартин официально выиграл спор.

Боль…

Я знала, что у него на стене должны были развернуться скорбные речи, потому в течение года и избегала просмотра его страницы. Открыв его ленту, я замерла — фотография, на которой Мартину шесть-семь лет и он обнимает огромного тибетского мастифа, превышающего мальчика в своих размерах минимум в два раза. Я бы не то что не обняла бы такую собаку, я бы на километр к ней не смогла подойти. А Мартин смог. В свои детские годы он мог куда больше, чем я в свои два десятка. Эту фотографию выложил бывший одноклассник Мартина, с которым он еще до гибели родителей учился в Лондоне. Фото было подписано словами: «Я помню твоё бесстрашие. Ты всегда был для меня примером для подражания. Спасибо, что заступился за меня в первом классе». Комментариев к фото было +100. Я прочла все. В основном слащавые речи писали моложавые мамочки, откровенно срывавшиеся на ваниль. Одна же особа так сильно увлеклась приношением соболезнований Роланду и в частности самим Роландом, что в итоге так ни разу в своем высказывании и не упомянула имени Мартина. Создавалось впечатление, будто толстосумы пытались переплюнуть друг друга более красивым словцом, только чтобы Роланд обратил на них своё внимание. Однако меня действительно поразил комментарий от сына Шейлы Хиггинз, который два года назад натравил на нас с Мартином добермана, из-за которого я тогда получила сотрясение мозга, и укус на ноге:

— Мартин, прости, что задирал тебя. Просто ты был круче меня на празднике в честь открытия приюта для собак. Ты пришел туда со старшим братом, и я завидовал тому, как вы легко общаетесь между собой. Мне тоже хотелось иметь старшего брата… Прости.

Еще комментарий от старшеклассника, который задирал Мартина в местной школе:

— Ты сломал мне левую руку, после чего я получил освобождение от физкультуры и смог подтянуть математику, благодаря чему поступил-таки в университет. Спасибо. Ты был и останешься крутым.

Сразу под этим комментарием замечание от какой-то девчонки:

— Брось, Кевин, все были в курсе того, что ты задирал Мартина из-за его няни, которая отфутболила твоего дядю.

— Ничего подобного, Мэйсон здесь ни при чем. И перестань засорять эфир своими дурацкими замечаниями. Я высказал своё уважение по отношению к Мартину и прошу уважать тему нашего обсуждения.

Я перевела взгляд на фамилию парня — Уильямс. Так вот откуда ноги растут! Мартина задирал племянник Мэйсона Уильямса! От этой информации на душе стало тошно. Мартина обижали в школе из-за меня…

Отдышавшись от поступивших к глазам слез, я проскролила комментарии немного ниже и наткнулась на короткий комментарий от Леонардо Аддингтона (внук Доротеи):

Твой зодиак, моё имя. Братья-львы. Не забуду тебя.

Остальных детей, оставивших свои сообщения, я не знала. Наконец покинув страницу Мартина, я потерла глаза, смахнув пару повисших на ресницах слезинок. Чтобы отвлечься от мыслей о том, что Мартин был куда круче, чем о нем писали, я начала просматривать новости друзей. Однокурсники выпустились из университета, и фотографий с выпускного было так много, что рябило в глазах. Я могла быть среди них, но, глядя на эти счастливые лица, радовалась тому, что не была с ними. Три однокурсницы вышли замуж, одна в начале года взяла на себя опеку над тремя малолетними племянниками, что повергло меня в глубокий шок. Один однокурсник был помолвлен, еще пятеро переехали в США по какой-то программе обмена молодыми докторами-терапевтами. Самого одаренного послали в Альбукерке, отчего он был в глубоком восторге. Несколько одноклассниц вышли замуж, и я как раз просматривала свадебные фотографии одной из них, когда меня вызвали в чат. Сначала я не могла понять, кто именно меня вызывает, пока не кликнула на миниатюрную фотографию и не оказалась на странице Роланда Бернарда Олдриджа. На аватаре он был изображен полубоком, в дорогом черном костюме, улыбавшимся куда-то вдаль. По-видимому, фото с какого-то светского мероприятия. Я открыла его сообщение.

— Удивлен, тебя здесь видеть. Тебя не было в онлайне больше года. Как раз думал, как связаться с тобой)

— Привет) Решила заняться психотерапией и зашла на страницу Мартина. Как погода в Дубае?

— Эммм… У меня ночь, но судя по звёздам, тепло.

— Я и забыла, что у тебя +3 часа. Когда возвращаешься?

— Я только сегодня приехал) Но мне приятно знать, что ты уже хочешь, чтобы я вернулся. Думаю, что к середине июня буду дома.

— Плохо. Кстати, у тебя слишком мало фотографий.

Написала я, заново пересматривая все его восемь фотографий, последняя из которых была опубликована в начале апреля. Все его фотографии были идеального качества, что заставляло меня чувствовать себя убогой, так как у меня на странице было всего три фото и те не самого лучшего качества. Да, это были мои лучшие фотографии, на которых я была настоящей королевой красоты (на одной даже королевой подчеркнутого бюста), но они были сделаны на мобильный, так что качество оставляло желать лучшего.

— Кто бы говорил — у самой всего раз, два и обчелся.

— Раз, два, три и обчелся. Не мне учить тебя математике) И всё же. Можешь выслать мне компрометирующую фотографию, которой я смогу шантажировать тебя до конца твоих дней?

— Оу, я как раз без трусов. — Всё, готово, сделал. Лови.

Спустя пару секунд ответил Роланд и тут же отправил фотографию. Следующую минуту я давилась смехом. Это было селфи, изображающее его по грудь. Он лежал в махровом халате на белоснежной подушке и, прикрываясь рукой, словно изображая стеснение, смотрел одним глазом в объектив.

— А где же «без трусов»?)))

— Тебе лишь бы обнаженка, извращенка. Включи фантазию) Теперь фото с тебя.

В течение следующих пяти минут я сделала с полсотни селфи на веб-камеру, распустив свои густые волосы, после чего замучалась выбором.

— Эй, только не говори, что решила кинуть меня на фото.

— Просто выбираю одно из пятидесяти, которые только что сделала.

— Ты серьезно? Бери пример с меня — бросай первое, что сфоткала, пусть это даже будет судорожное лицо пингвина.

— Тебе легко говорить со своей фотогеничной внешностью — до судорожного пингвина тебе еще расти и расти.

Я еще раз посмотрела на идеальное селфи Роланда, на которое у него ушло не больше пятнадцати секунд. Его черные волосы на белоснежной подушке выглядели роскошно. Было заметно, что за прошедшие сутки он успел подстричься, укоротив длину на сантиметр… Кажется, я снова влюбилась в своего работодателя, на сей раз через его фото.

Наконец, я всё же выбрала своё «самое» красивое селфи, которое действительно было весьма неплохим.

— Ладно, лови. Но больше не получишь. Слишком много мук ради одного селфи.

— Миленько)

— Так и вижу твою растянувшуюся ухмылку)

— Знай, что если я хотя бы заподозрю намек на то, что ты общаешься со своими ухажерами, я казню вас всех одной маленькой группкой в городском сквере.

— То есть — прилюдно?

— У меня от людей секретов нет)

— Тогда, может быть, фото без трусов?)

— Уж лучше как-нибудь тет-а-тет. Может всё-таки приедешь? Я оплачу перелет.

— Начинаешь бредить) Ложись спать, завтра у тебя трудовой день.

— Ладно, давай признавайся, что скучаешь по мне, и я пойду спать.

— Пффф…

— Окей. Я первый. Я скучаю по тебе.

— И я.

— Не прокатит) И вообще так не честно. Что значит «и я»?

— Ла-а-адно. Я скучаю по тебе. Честно) Спокойной ночи.

— Спишемся завтра вечером. Целую.

Я раз сто перечитала его «целую». Наконец закрыв ноутбук, я вдруг поняла, что моё лицо залилось пунцовой краской.

Следующие полчаса я просто лежала на кровати и, смотря в потолок, глупо улыбалась самой себе. Зайдя снова на свою страницу через мобильный, я обнаружила, что Роланда уже нет в онлайне, и осталась довольна тем, что не задержала его на подольше, тем самым предоставив ему возможность нормально выспаться после перелета. Обратив внимание на количество его друзей и количество подписчиков, я улыбнулась — двести десять друзей и пять тысяч восемьсот девяносто три подписчика. У меня подписчиков всего было двадцать два и те неизвестного происхождения, а у Роланда даже известный рэпер с диджеем висели в подписке (и это только в первой десятке — остальные пять с лишним тысяч было лень просматривать). Я начала листать список его друзей: министр культуры, «звёздный» фотограф, пару поп-певиц и тройка певцов, актёр, известный искусствовед Британии, лучший повар Европы, «звёздный» спортивный тренер, Мартин, Рик с Тэмми и я. Среди его друзей была я. Семьдесят процентов известного всем бомонда, двадцать процентов неизвестного широкому кругу бомонда и десять процентов обычных людей, в число которых мне повезло попасть. Моя улыбка, навеянная бабочками в животе, постепенно начала спадать. Интересно, как долго я смогу продержаться в друзьях Роланда Бернарда Олдриджа, прежде чем попаду в его персональный черный список?

Все, за исключением Эмилии и Сэм, влили в себя по несколько бокалов клюквенного пунша и к концу вечера были на сильном веселе. Мэрилин вызвала такси и я долго сомневалась по поводу того, стоит ли отпускать Софи с её веселой «подружкой», но блондинка заверила, что с Софи ей поможет Джонатан. Вечер прошел на ура. Еще никогда в нашем доме так весело не прощались с гостями. Мэрилин вообще словно стала младшей сестрой обоих моих родители, у которых порозовели щеки от лишней порции «секретной» настойки. Когда же все ушли, и я уже собиралась подняться к себе наверх, отец задержал меня у подножья лестницы, серьезно нахмурив свои густые брови.

— Дочь моя, до меня дошел слушок, что ты курила травку.

Я прикусила губу — Роланд! Он знал, что его мать проболтается моей семье.

— Еще раз узнаю, что ты балуешься подобным — использую против тебя чудодейственную силу ремня.

— Ты никогда не воспитывал нас подобным образом.