— И до сих пор об этом жалею, — обняв подошедшую к нему маму, серьезным тоном признался отец.

* * *

Вторая половина мая в этом году отличилась своими солнечными днями и теплыми вечерами. Именно вторая половина месяца стала для меня совершенно новой страницей в истории моей серой жизни и не только из-за внезапно возникших отношений с Роландом. Мэрилин так сильно сдружилась с моей мамой, что стала ежедневно у нас «зависать». На почве маминых курсов визажистов и отличного вкуса Мэрилин, эти две женщины буквально нашли новую цель своего существования — привести меня в порядок. Каждое утро я вставала в шесть часов, чтобы отправиться на пробежку, покрутить хулахуп, поприседать в стойке Плие со старыми гантелями Дэниела и позавтракать чем-нибудь «невероятно полезным», после чего влить в себя омерзительный протеиновый коктейль из сельдерея с яйцом (я предпочитала не смотреть на то, как его готовит Мэрилин, вкладывая в блендер едва ли не всё, что было указано в ведьмовской книге рецептов с душещипательным названием «Приобретение секс-формы»). Иногда мне казалось, будто я пью сопли тролля из крыльев летучих мышей и передних лягушачьих лапок. Однажды меня даже чуть не стошнило, после чего Мэрилин начала добавлять щепотку корицы в этот безжалостный коктейль Молотова, словно миниатюрная щепотка пряности была способна заглушить то зловоние, которую издавало это месиво.

Мэрилин так сильно втянула во всё это дело маму, что со второй половины мая она тоже начала с нами бегать! У папы глаза на лоб полезли, когда он увидел маму в обтягивающих леггинсах — прежде она никогда не занималась спортом (благо у нее не было проблем с фигурой). Дэвид стал нашим официальным тренером, который буквально ушатывал нас в хлам. К концу тренировок с ним я составляла список из трех частей своего тела, которые разрывались от боли, и всякий раз в него попадала задница, грудь и пресс, только ежеутренне они менялись местами.

Однако стоит отдать должное этим троим. К концу месяца я уже не мучилась глубокой одышкой во время пробежки (бегала почти как заводской спортсмен) и в итоге, за май я и вправду стала выглядеть лучше. Я прибавила в весе и больше не выглядела анорексичным подростком. Что больше всего радовало — это то, что прибавка в весе неплохо сказалась на размере моего бюста и на моем животе впервые появилось что-то отдаленно напоминающее кубики пресса. Мэрилин говорила, что мои бедра, наконец, «превратились» из острых в округлые, но я явно чего-то не замечала в этом «превращении». До моих прежних сочных форм, которые обычно принадлежат секс-символам местного разлива, мне нужно было расти еще минимум месяц. Но в целом, у Мэрилин всё же удалось привести меня в порядок, как в физический, так и внешний. Она настояла на том, чтобы всю свою зарплату, которую Роланд перечислил нам в конце мая, я потратила на обновление гардероба и закупку косметики, к которой у меня никогда не было особого пристрастия. Во время же походов по магазинам она отобрала у меня мою кредитку, чтобы иметь возможность самостоятельно расплачиваться за все покупки. Я лишь тогда начала подозревать, что блондинка мухлюет с оплатой, когда она отказалась показывать мне чеки. Мысленно я начала подсчитывать стоимость тонны вещей, которые мы приобрели, и сотни косметических средств, после чего я вскоре убедилась в том, что у меня не было столько денег на счету, даже с учетом лишних ста фунтов, которые я положила на кредитку из заначки. Проверив карточку и увидев на ней остаток размером в десять фунтов, я метнула зрительную молнию в Мэрилин и она во весь голос начала убеждать меня в том, что не оплачивала мои покупки со своей платиновой карточки. На этом наш шопинг был окончен. Последующие пару дней я злилась на блондинку, однако я прекрасно понимала, что у нее денег больше, чем бюджет нашего города, и ей наверняка было приятно делать мне подарки. В итоге я помирилась с ней, высказав большую благодарность за столь богатый гардероб, после чего вернула ей её пятьсот долларов, которые она отдала мне вначале месяца в счет аренды квартиры. Естественно она злилась тому, что я вернула ей «эти копейки», однако мне, с уверенностью в том, что я сама оплатила свои масштабные покупки, спокойнее спалось.

Джейк и вправду успевал завершить ремонт к началу июня. Новоселье уже было назначено на четвертое число, на семь часов вечера. До тех пор он никого не впускал внутрь. Парень работал в тренажерном зале с восьми до четырех без обеда, после чего мчался домой на своем подержанном пикапе, забитом стройматериалами, иногда прихватывая с собой пару-тройку друзей, которые с удовольствием за банку пива ему помогали с ремонтом. По дороге к Дэвиду и Саманте я проходила мимо улицы Джейка и Эми, и частенько заворачивала, чтобы поговорить с вспотевшим парнем во дворе, так как внутренности дома оставались под строгим секретом. Он распродал всю мебель, от кроватей до чайных ложек, и продал мазерати Эмметта, за счет чего сейчас и делал ремонт. Также он нашел покупателя на свою квартиру — какого-то мужчину с двенадцатилетним сыном — и сделка по её продаже должна была состояться уже в первой половине июня. Однако, не смотря на работу и ремонт, Джейк нашел возможность уделять достаточно внимания Джессике, Эмилии и отдельно её животу. Он так грамотно распределял своё время, словно знал тайну владения им. Джейк с Эми ходили в кино, гуляли в парке, посетили шоу мыльных пузырей — в общем у них был отлично налажен досуг. Всё это время Эми с Джесс жили в квартире Джейка, вместе с его мамой. Квартира и вправду была маленькой для четверых — гостиная и небольшая спальня с устаревшими обоями — однако Эми была так счастлива новой жизнью и довольна своим новым избранником, что всё чаще начала произносить фразу «в тесноте, да не в обиде». Я же пользовалась всеми прелестями подруги беременных женщин, ежедневно испытывая экстаз от поглаживания растущих животов Сэм и Эми, в которых жили мои племянники. Саманта уже подходила к концу четвертого месяца беременности, что означало, что скоро в её округлившемся животике начнется шевеление. Было назначено первое УЗИ плода, но, к всеобщему разочарованию, пол ребенка так и не удалось установить — он всё время пролежал попкой вверх, но Дэвид утверждал, что такая попка может принадлежать только настоящему мужику. Он всё еще был не прочь стать «популечкой» для принцессы, но пятьдесят один процент он всё же отдавал предпочтению стать «отцом» настоящего мужика.

Всё это время мы с Роландом ежедневно переписывались в онлайн-режиме, так как я категорически отказалась от видеозвонков, чтобы не чувствовать себя краснеющей идиоткой. Правда, я ему сказала это другими, более мягкими словами, однако он всё равно остался недоволен моим отказом. Кажется, если бы он имел возможность телепортироваться, он бы устроил мне хорошую встряску за подобную дерзость. Ему определенно не нравился тот факт, что на расстоянии он не мог на сто процентов влиять на мои решения. В реальной жизни он одним щелчком мог оттащить меня от амбалов с травкой, в виртуальной же даже на видеозвонок не мог меня уболтать. Он злился. Хотя и скрывал это, но я это чувствовала.

Если говорить о роде нашей переписки, тогда её можно было отнести к саркастически-романтической. Роланд не забывал мне напоминать о том, что вздернет меня, если я начну смотреть налево или хотя бы восстановлю «дружеские» отношения с Тайлером (почему этот человек до сих пор у тебя в подписчиках?), а я смеялась с того, что изменю ему в последний день перед его приездом. Олдриджа подобные шутки не забавляли, зато меня заставляли улыбаться до ушей.

Из неприятных новостей было то, что Роланд не сможет приехать на свой день рождения и задержится в Дубае минимум до десятого числа. Зато у меня было больше времени для того, чтобы подумать над подарком.

Глава 71. Сюрприз

Утро тридцатого мая было самым обыкновенным. Мы завершили утреннюю пробежку и убийственные для бедер занятия с Дэвидом, после чего приняли душ и сейчас на кухне попивали чай. Папа был на работе, двойняшки в школе, а дедушка с утра пораньше отправился навестить бабушку. С приходом погожих майских деньков он уходил на кладбище с утра пораньше и проводил там всё своё время до обеда. Он так сильно страдал без своей второй половины, что мама уже и не знала, как отвлечь его от горя. Она перепробовала все способы — от похода на скачки, до выгуливания собак в компании таких же одиноких пенсионеров (дед сказал, что больше ни ногой не ступит на тротуар, на котором Льюис Финч выгуливает своего дряхлого лабрадора, страдающего диареей). Однако дед с энтузиазмом воспринял идею с шахматным клубом и уже третий вечер подряд пропадал в нём.

Сидя за столом в столовой, я наблюдала за тем, как мама с Мэрилин подбирают банты для Софи. Ежемесячно Роланд выделял на свою подопечную достаточно средств, чтобы прокормить местную футбольную команду, что позволяло Мэрилин разгуляться на её нарядах и всякой чепухе вроде бантов, и ленточек. Последние пару недель мы с Мэрилин просили Джонатана по утрам привозить Софи ко мне домой и, до возвращения папы и двойняшек, мы проводили время в гостиной или в заднем палисаднике, после чего отправлялись на прогулку в парк или возвращались в поместье, в котором, с наступлением теплых дней, нас редко можно было застать.

Наши утренние чаепития стали своеобразной традицией, которую никто и ничто не нарушало, поэтому, когда в дверь раздался звонок, я едва не подавилась ромашковым чаем от неожиданности.

— Вот видишь, пришли гости, — обращаясь ко мне, довольно заулыбалась Мэрилин. — А ты не желала приводить себя в порядок.

Под «приводить себя в порядок» Мэрилин имела в виду ежедневный натуральный макияж и еженощные бигуди. В это сложно было поверить, но, под натиском со стороны двух женщин с навыками визажистов, я в итоге сдалась и мама каждый вечер, за час перед сном, накручивала мне бигуди, чтобы с утра их расправить и залить лаком. Да, результат был шикарным, но, кажется, я перестала высыпаться из-за этих дурацких штуковин у себя на голове.

— Сюрприз! — весело прокричал мужской голос из прихожей, но я, всё еще сидя в прихожей, не смогла сразу понять, кому он принадлежит, пока не услышала радостное мамино: «Рик, Тэмми-дочка!»

В очередной раз подавившись чаем, я уже спохватилась, чтобы выйти из-за стола, но Тэмми забежала в столовую прежде, чем я успела сдвинуться с места. Она обхватила меня руками как раз в тот момент, когда я приподняла на дюйм от стула свою пятую точку, ноющую после утренней тренировки.

— Тэмми! — всё еще откашливаясь от чая, попыталась улыбнуться я, но снова занялась кашлем. Неожиданно Тэмми запищала, и я словила её взгляд, брошенный на Мэрилин. С детства Тэмми была поклонницей Монро, в девятом классе она даже примерила её образ на Хэллоуин, совершенно не задумываясь о том, что её выбор не соответствует событию.

— Классная! — затопав ногами словно пятилетняя девочка, воскликнула Тэмми, прислонив ладони к губам.

— Ты тоже! — кокетливо спародировав Тэмми, отозвалась Мэрилин. С этого момента вопросов по поводу того, кто с кем поладит, у меня не возникало. Узнав о том, что Мэрилин является мамой Роланда, Тэмми округлила глаза, но Рик изначально знал с кем общается. Позже он по секрету сказал мне, что «гуглил» мать Роланда, когда учился с ним на третьем курсе Кембриджа. Делал он это из чистого любопытства к тому, на кого же Роланд больше внешне похож — на отца или на мать — однако он до сих пор так в этом и не разобрался.

До возвращения остальных домочадцев у Тэмми только и было разговоров, что о Большом Рифе с почтовым ящиком, откуда нам должна была прийти весточка от нее (еще два года назад Рик рассказывал моей младшей сестре об этом рифе, гуляя с нами по парку, а уже совсем недавно он показал его Тэмми) и о том, что в июле-августе должна состояться выставка её картин, на которую она нас упорно приглашала, делая акцент на том, что у двойняшек на это время года как раз выпадают каникулы.

Оживленную Тэмми было не узнать. Эта розовощекая, загоревшая девушка больше не была похожа на ту испуганную, запутавшуюся, бледную девчонку, которую Рик полтора года назад увез из родительского дома. Откровенно говоря, у меня было два варианта подобного преображения сестры: либо Рик действительно отличный муж, либо отличный ювелир, подменивший мою меланхоличную сестру на постоянно улыбающегося, цветущего и пахнущего двойника. Тэмми улыбалась безудержно и почти беспрерывно! Моя мимика подобной нагрузки точно бы не выдержала и в итоге к концу дня я бы не смогла пошевелить ни единым мускулом своих, ноющих от нагрузки, щек.

Вечером, после того как праздничный ужин был завершен и я осталась с сестрой наедине, я в очередной раз убедилась в том, что она счастлива. Мы сидели в нашей детской спальне и вспоминали наше бурное детство, пока Рик, Мэрилин и родители копошились на кухне.