– Мама, мама пришла!

Они явно соскучились, хоть и не видели мать всего одну ночь. Детские руки крепко обхватили Кэтлин, не давая ей двигаться, как будто боясь, что она снова уйдёт. Но женщина не шевелилась, нежно поглаживая маленькие головы.

Когда все немного успокоились, Майкл поинтересовался первый, задрав лицо вверх и показывая свои светло-голубые глаза среди маминых юбок:

– Ты была с Мией? Как она?

– Всё хорошо, милый, – только и смогла произнести миссис Браун, отстранённо улыбаясь в ответ.

Дети просияли от радости, разделяя её со своей матерью и от этого ещё крепче обнимая её.

– Ура! Значит, Мия выздоровеет, и мы все вместе поедем домой?! – спросила девочка.

– Конечно, моя дорогая, – подтвердила Кэтлин. – Она обязательно поправится.

Даже на лице Марка, наблюдавшего за картиной общего счастья, появилась весёлая улыбка, спрятавшаяся в густой бороде этого обычно хмурого человека. Казалось, находящиеся рядом индейцы тоже разделяли их радость, одобрительно кивая головами.

Услышав хорошие новости, мистер Стивенсон решил ехать обратно посмотреть на фермы. В такое время было опасно оставлять их надолго без хозяев. К тому же, там наверняка скопилось множество текущих дел, требующих его присутствия. Договорились, что Кристиан поживёт у Браунов ещё несколько дней, пока Мия не будет готова для переезда обратно. Кэтлин не знала, как ей благодарить своего спасителя, и обещала позвать соседей на праздничный обед, когда девушка окончательно поправится.

Когда миссис Браун в следующий раз заглянула к индианке, она была уже не одна. Две пары маленьких любопытных глаз выглядывали из-за её спины, ожидая разрешения старого шамана. Как и прежде, он ничего не сказал, жестом пропуская их внутрь. Сидя на земле, индеец смешивал в горшочке истолчённые травы, вероятно, готовясь к новому ритуалу. Весь его вид говорил о сильной занятости. Получив одобрение матери, дети тихо подошли к спящей девушке и сели рядом, наблюдая за её ровным дыханием. На этот раз она выглядела значительно лучше и явно шла на поправку. Медленными круговыми движениями Кэтлин осторожно протирала лицо и шею Мии чистой влажно тряпкой, пока не дотронулась до еле заметного тонкого шрама, проходящего поперёк щеки. Тонкая более светлая полоска кожи давно зажила в отличие от последнего ранения. Женщине хотелось верить, что подобное в жизни индианки больше никогда не повторится. Впредь она обещала себе быть более предусмотрительной. Мысль о том, что их помощница могла погибнуть потому, что миссис Браун заранее не подумала об охране быков, до сих пор заставляла её испытывать невыносимое чувство вины. Она многое готова была отдать, чтобы того выстрела никогда не было.

Неожиданно Кэтлин почувствовала, как детская рука осторожно забрала у неё тряпку. Вероятно, на какое-то время она замерла, задумавшись. Габриэль с серьёзным видом сама продолжила осторожно вытирать лицо индианки, словно ожидая, что девушка вот-вот проснётся. Но сон её был глубоким. Еле заметное дыхание больше не клокотало в груди, хрипло пробиваясь наружу. Тело мирно покоилось под разноцветным одеялом её племени. Даже ресницы не дрожали в беспокойстве. Брауны с замиранием сердца следили за их редким трепыханием. Казалось, что самое страшное осталось позади.

Шорох за их спинами прервал образовавшуюся тишину. Старый шаман медленно проковылял в сторону Кэтлин и протянул маленький кожаный мешочек, указывая на спящую индианку. Судя по всему, он предназначался ей. Когда женщина попыталась заглянуть внутрь, старик не выразил беспокойства, поэтому она продолжила, осторожно вытряхнув на руку его содержимое. Внутри оказался маленький жёлтый камень, сушёная птичья лапка, перетянутый лозой клочок шерсти и какие-то душистые травы. Миссис Браун поняла, что держит в руках амулет. Их ношение было весьма распространено среди индейцев, судя по тому, что встречались они здесь очень часто. Похожие мешочки висели на груди или повязке каждого члена племени, от детей до стариков. Так же их можно было увидеть внутри бизоньих типи. Вероятно, индейцы придавали им какую-то магическую силу.

Кэтлин поклонилась шаману, понимая, что должна каким-то образом выразить ему благодарность. Старик, как всегда, ничего не произнёс в ответ, и на удивление быстро исчез за пределами своего жилища. Вместо него вошли несколько молодых индейцев в одинаковых набедренных повязках с кожаными мешочками на шеях. Они подняли тело девушки, ухватившись за края одеяла, и перенесли её в типи, где остановилась миссис Браун. Находящиеся там индианки заботливо приняли и уложили свою новую гостью, поблагодарив мужчин кивками. Они не проявляли свою радость улыбками, но было заметно, что женщины ждали этого события. Тут же они начали суетиться возле раненой девушки. Кто-то положил подушку поудобнее, кто-то потрогал лоб. Самая взрослая из женщин предложила белой гостье яркий лоскут, указывая на сосуд с водой. После этого она ловко скинула с Мии одеяло и сняла кожаные брюки. Куртка уже давно была порезана доктором. Кэтлин быстро поняла, что от неё требуется, и не стала заставлять себя ждать. Любому больному необходима чистота, чтобы избежать осложнений в виде пролежней или инфекций. Индейцы это тоже прекрасно понимали.

Протирая полотенцем свою помощницу в гостинице, миссис Браун всегда со страхом смывала с кожи сгустки крови и капли пота, практически не надеясь, что когда-нибудь девушка снова встанет. Теперь же она точно могла сказать, что индианке становилось лучше. Края раны под обновлённой повязкой заметно затянулись, температура спала. Если бы не пятна крови на одежде и глубокое отверстие в груди, можно было бы подумать, что она просто спит. Кэтлин расслабленно выдохнула, обтирая тело девушки по очереди мокрой и сухой тканью, тем самым очищая его от пыли и следов пота. На её удивление, кожа индианки оказалась довольно мягкой и приятной на ощупь. Палящее солнце прерий не сделало её грубой. Так оно влияло только на нежную кожу переселенцев, из-за чего они были вынуждены скрываться под шляпами и длинными одеждами. Местные индейцы жили в мире со всеми стихиями и по праву называли себя детьми Солнца.

Когда Мия приоткрыла глаза, почувствовав на себе прохладную речную влагу, миссис Браун задумчиво улыбалась, вспоминая их жизнь на ферме. Их глаза встретились – и улыбка женщины стала ещё шире.

– Привет, – прошептала она. – Как ты?

– Хорошо, – последовал короткий тихий ответ. Было заметно, что девушке трудно произносить слова. Кэтлин видела, как напрягались мышцы на её горле.

– Мия, не нужно больше ничего говорить, – спохватилась женщина. – Тебе надо хорошо отдохнуть. Сейчас я тебя снова одену и накрою одеялом.

Индианка слабо кивнула в ответ, стараясь не двигаться, пока нежные руки насухо вытирали и одевали её. Эти касания были гораздо приятнее пульсирующей боли в груди, которая отдавалась глухим эхом во всём теле.

– Спасибо тебе, – раздался в тишине слабый глухой голос.

– Мы все очень рады, что тебе стало лучше, – сказала миссис Браун, не переставая улыбаться. – Ты всех очень напугала. А теперь отдыхай, пожалуйста.

Не успела она произнести последние слова, как на пороге появился высокий и свирепый на вид молодой индеец, один из тех, кто сопровождал их в пути. Он произнёс что-то в знак приветствия и, не входя внутрь, оставил на листьях лопуха несколько крупных рыбин. Женщины тут же подхватили подарок и удалились на улицу, чтобы почистить его. Кэтлин снова поразилась тому, как эти люди хорошо понимают друг друга. Невольно наблюдая жизнь индейцев в течение нескольких дней, она заметила у них чёткое разделение труда: кто-то охотился, кто-то готовил, кто-то строил, кто-то занимался детьми или гостями. И никто не выказывал недовольства своей ролью. Напротив, они старались поддерживать друг друга во всём и выглядели всегда так, будто выполняют весьма важную и ответственную миссию. Улыбка почти не касалась их лиц, так же, как и любые другие эмоции. Только в обществе ближайших членов семьи они позволяли себе немного расслабиться.

Несмотря на гостеприимство, с которым апачи встретили их, миссис Браун чувствовала себя неуютно среди чужих людей и давно хотела уехать на ферму. Теперь, зная, что её помощница идёт на поправку, она предвкушала скорый отъезд. Всё-таки у себя дома ей было бы спокойнее.

* * *

С каждым днём Мие становилось всё лучше. Вскоре она уже смогла самостоятельно подниматься и принимать пищу. Брауны постоянно присматривали за девушкой, чем вызывали в ней явную, хоть и не высказанную неловкость. Не раз Кэтлин приходилось уговаривать индианку, чтобы она не вставала или не меняла повязку самостоятельно. Казалось, что тяжелее всего Мие давалось именно принятие чужой помощи. Только ласковый голос белой женщины и её просьбы заставляли больную согласиться.

Особенно настойчивыми оказались дети. Они с удвоенным рвением взяли на себя основные обязанности по уходу за раненой. Габриэль всегда с серьёзным видом меняла повязки, промакивая их в неприятно пахнущей жидкости болотного цвета, которую передал старый шаман. Майкл становился живым упором, когда Мия пыталась подняться и с удовольствием участвовал в утренней рыбалке, принося в их временное жилище свежую речную рыбу. При каждом новом движении дети задавали один и тот же всегда волновавший их вопрос: «Тебе больно?». Глядя в их искренние, испуганные глаза, индианке с каждым разом всё сложнее было находить подходящие слова. Она просто слегка улыбалась в ответ, чем вызывала моментальное облегчение на взволнованных лицах. Через пару дней постоянная ноющая боль начала потихоньку спадать, так что улыбка становилась уже не такой сложной задачей.

Кэтлин оставалось только помогать девушке в повседневных гигиенических процедурах. Даже обычный поход по малой нужде поначалу был для них сущей пыткой, в которой принимали участие почти все жильцы типи, помогая раненой подняться и выйти на улицу. К счастью, происходило это не часто. Очень скоро Мия уже могла сама дойти до отгороженной специально для неё небольшой ямы. Пробегая в этот момент мимо, индейские дети часто хихикали и что-то кричали на ходу. Однажды миссис Браун не выдержала и поинтересовалась, что они так весело выкрикивают.

– Они смеются, что скоро я стану такой же белой, как ты, потому что справляю нужду прямо у себя за домом, – с улыбкой ответила девушка.

– Хм… А мы ещё называем вас дикарями, – задумчиво произнесла женщина. – Но, согласись, это удобно, хоть и приходится иногда жертвовать свежим воздухом.

Обе собеседницы расслабленно засмеялись, прекрасно понимая, что текущие обстоятельства всё равно не оставили им других вариантов.

– Кстати, я давно хотела спросить тебя, – неуверенно начала Кэтлин. – Как апачи узнали о твоём ранении и смогли перехватить нас по дороге на ферму? Они ведь не появляются в городе и стараются обычно ни с кем не пересекаться. Они даже и слов-то наших не знают.

Мия ответила не сразу, обдумывая, стоит ли ей пытаться объяснить это белой женщине. Обычно бледнолицые не понимали подобных вещей.

– Шаман предупредил их, – пояснила она через некоторое время.

– А при чём здесь шаман? – упорствовала миссис Браун, потеряв связующую мысль. Но последовавший ответ удивил её ещё больше.

– Он всё видит, – честно произнесла индианка, и немигающие глаза её подтвердили эти слова.

– Что значит видит? У него дар? Ты говоришь про какие-то видения?

«Она действительно верит в это?» – удивилась про себя женщина.

– Да, шаман всё знает, потому что видит это. Духи показывают ему будущее, а он делится этим знанием с племенем. Так всегда было.

– То есть он может сказать мне, где находятся бандиты, которые украли наших быков? – предположила Кэтлин.

– Не уверена. Шаман видит только то, что духи хотят показать ему. Обычно это касается жизни племени.

Примерно такой ответ женщина и ожидала услышать. Она понимала веру в Бога, потому что почти все белые люди разделяли её. Но вера в духов и вызванные ими видения не укладывались в её голове, хотя действия старого шамана и помогли их помощнице. Наверняка у всего этого было какое-то более рациональное объяснение. Но какое? Больше они об этом не заговаривали.

По вечерам, отдыхая после насыщенного дня, все члены племени собирались возле очагов в своих небольших домиках. Слышались шумные разговоры, смех и споры. Даже в жилище, где остановились Брауны, было неспокойно. После ужина индейские женщины любили поболтать, вовлекая в беседу и своих гостей. В этом случае Мия исполняла роль переводчика, попутно объясняя не только смысл слов, но и традиции племени.

Таким образом, Брауны узнали, что до появления белых переселенцев эти места были заселены множеством разных племён. Какие-то из них вели осёдлый образ жизни, выращивая местные культуры, другие кочевали вслед за стадами бизонов. С приходом бледнолицых всё изменилось. Многие индейцы погибли в сражениях или пострадали от новых болезней и своей наивности. Американское правительство постоянно заключало с местными племенами разные договора, натравливая их друг на друга и согласуя всё более неудачные условия. В итоге оставшимся было предложено уехать в резервации, продав свои земли за копейки. Власти обещали хорошие условия жизни на новом месте. Вот только апачи уже не раз слышали от других индейцев, что все это обман, и белые люди пошлют их на смерть. Половина племени ещё год назад отправилась на запад в поисках новых плодородных земель. Этим летом оставшиеся должны были последовать за ними, хоть им и не хотелось бросать издавна возделываемые земли и привычный уклад жизни. Но условия менялись слишком быстро. Нужно было к ним приспосабливаться. Апачи надеялись уйти как можно дальше, чтобы переселенцы не смогли снова добраться до них.