— Ты пользовался моей лазейкой? — осторожно поинтересовалась я.

— Да. Я через нее вышел и вошел. Потом еще раз вышел и еще раз вошел. Замечательное изобретение. Правда, немножко узковато, но если вобрать живот и…

— Ты никого не видел в саду?

— Не обратил внимания. Был погружен в собственные переживания.

Дедушка встал, громко отодвинув стул.

— А вот и Варечка. — Я тоже услышала, как хлопнула входная дверь. — Внимание, занавес. Попрошу всех актеров, участвующих в сцене, занять свои места. — Дедушка Егор застегнул воротничок рубашки, пригладил рукой волосы. — Ну, я пошел, — бодрым голосом заявил он. — Спасибо тебе, Сашенька, за компанию.

— И куда ты, интересно, намылился? — поинтересовалась из коридора бабушка.

— Купить «Мурзилку». Не знаешь, Варечка, в киоске на Маяковской продают «Мурзилку»?

Бабушка что-то проворчала. Похоже, она была не в настроении.

* * *

Марго нашла меня в саду. Я взобралась на теплый бетон фонтанчика и пялилась бессмысленно на крольчатник.

— Жанку зарезали, — сообщила Марго, присаживаясь рядом и обдавая меня запахом духов и свежего пота. — Ты не знаешь, где Женька?

— Понятия не имею.

— Ты слышала, что я сказала?

— Зарезали Жанку.

— Похоже, для тебя это не новость.

Марго наклонила голову и попыталась заглянуть мне в глаза, но я опустила веки.

— Я почти не знала ее.

— Ты про нее спрашивала. Вчера. С чего это вдруг?

— Да так. Встретила недавно на Бродвее.

— Говорят, просто плавала в крови. Ей перерезали кухонным ножом горло, а потом выпотрошили живот. Представляешь?.. Да проснись же ты наконец. — Марго принялась меня тормошить, и я от неожиданности до крови прикусила язык.

— Отстань. Мне больно. — Я почувствовала, как по подбородку сбегает тоненькая струйка слюны.

Марго достала из сумки платочек и вытерла мой подбородок.

— Не хочешь проведать своего дружка? К нему уже пускают. Первым, как то и полагается, визит нанес следователь.

— Следователь? Почему?

— Пока не знаю. У тебя есть возможность расспросить Славку лично.

— Я… я сегодня не смогу к нему пойти.

— Как знаешь. Интересно, а где все-таки Женька? — Марго встала и, уперев руки в бедра, выгнула спину. — Не нравится мне эта история с Жанкой. Ты когда сегодня домой вернулась?

— Я не посмотрела на часы.

— Жаль. Он довез тебя до пустыря?

— Послушай, Марго, какое это имеет отношение…

— Имеет, Пупсик, имеет. Следователь наверняка выспрашивал у Славки, где он был в ту ночь и с кем.

— Славка не проболтается.

— Как знать. — Марго задумчиво поковыряла между передними зубами кончиком своего малинового ногтя. — Интересно, что он все-таки делал в три часа ночи на Маяковской?

— Может, он поехал домой по…

— Скажи это кому-нибудь другому, но не нам со следователем. Из Парижа в Мадрид не летают через Северный полюс.

— Убийцу нашли? — осторожно поинтересовалась я.

— Шутишь, подруга? Шефу сказали в милиции, что под подозрением сразу несколько человек. Слышала собственными ушами. Жанка была общительной чувихой. А ты, вижу, не умираешь от жалости к Славке. — Марго взяла меня за подбородок. Я заметила, что у нее возбужденно блестят глаза. — Правильно делаешь. Но проведать все-таки советую.

— Завтра, — буркнула я и резко отпихнула от себя Марго.

— Сегодня, Пупсик.

— Нет. — Я встала и в упор посмотрела на нее. Марго выдержала мой взгляд. — Не суй нос в чужие дела.

— Зря ты хорохоришься. — Марго обняла меня и попыталась прижать к себе. — Честно говоря, я не думаю, чтобы у Славки были шашни с этой Жанкой. Уж слишком явно он в тебя влюблен. Хотя, с другой стороны… Короче, кроссворд, в котором мне пока не удалось угадать ни одного слова. Ладно, пойду переоденусь и — вперед. Сегодня у тебя, надеюсь, будет спокойная ночь.

С вечера на улице разыгралась буря с ураганным ветром, молнией и прочими спецэффектами. Но я все равно семь раз побывала в крольчатнике. В ту ночь мне было наплевать на то, что я могла засветиться. Мне в ту ночь на все было наплевать.

Обошлось, однако. Я не слышала, когда вернулись Марго и мама, — вероятно, это произошло во время моего отсутствия.

Я заснула на рассвете. Мне снились высокие заборы, которые я одолевала на ходу, потому что за мной гнался кто-то очень страшный. Потом я заблудилась в лабиринте и стала звать маму. Мама не пришла. Она была где-то рядом, но я так и не смогла до нее докричаться.

Наконец я открыла глаза и уже в следующее мгновение с облегчением осознала, что лежу в собственной кровати под знакомым потолком с трещиной, напоминающей реку Амазонку с притоками. Дверь открылась, на пороге стояла мама. Она, как говорится, вся цвела и пахла. Вид у нее был загадочный.

Она придвинула к кровати стул и села — мама, в отличие от Марго, никогда не садилась ко мне на кровать, так как считала это в высшей степени негигиеничным. Она улыбнулась мне и погладила по руке.

— Сашуля, я пришла к тебе с весьма заманчивым предложением. Готова выслушать?

— Да, — кивнула я и поспешно спрятала ноги под одеяло. Я только сейчас заметила, что они в засохшей грязи.

— Мы тут держали семейный совет и пришли к единогласному решению, что две солнечные недельки на пляже в Гагре обеспечат нам силу и здоровье на год. Рита обещала заняться билетами. Дядя Егор, надеюсь, поживет у нас еще какое-то время, и бабушке не будет одиноко.

— Не хочу на море. Мне и здесь хорошо.

— Ты говоришь так из-за того, что со Славой случилось несчастье и тебе кажется, что ты должна быть с ним рядом?

— Да. — Я облегченно вздохнула. Даже не пришлось ничего придумывать.

— Но Славе какое-то время будет не до тебя. То есть ему, думаю, не захочется, чтобы ты видела его в бинтах и в гипсе. Поверь мне, в подобной ситуации любой нормальный человек предпочитает, чтобы его оставили в покое.

— Я никуда не поеду, — заявила я и отвернулась к стенке.

— Доченька, мы вернемся к этому разговору чуть позже. Ты обдумаешь все как следует и поймешь, что стоит на какое-то время уехать. Кстати, Слава передал тебе привет через Эмму Вячеславовну и попросил, чтобы ты к нему сегодня не приходила. У него все будет в порядке, поверь мне. Врач говорит, Слава родился в рубашке.

Мама встала. Я чувствовала, она хочет сказать мне что-то еще — я всегда чувствую подобные вещи. В любое другое время я бы непременно вызвала ее на откровенность, но сейчас мне было не до того. Наконец за мамой закрылась дверь. Я натянула одеяло на голову, поджала колени к самому подбородку, закрыла глаза.

Мое тело мне больше не принадлежало. Оно жило отдельной жизнью — помимо моей воли меня бросало то в жар, то в холод, странно ныло внизу живота, щипало соски. Возврата в прошлое не было, я поняла это отчетливо. Я страшилась будущего, но я знала, не в моих силах предотвратить непредотвратимое. Мне хотелось верить в то, что Арсена забрали в милицию, когда он вышел утром из крольчатника, или же он сдался сам. Иначе чем объяснить его отсутствие в минувшую ночь? Ведь после того, что случилось между нами, он должен думать только об одном — о следующем свидании. Собственный рассудок пытался доказать мне, что Арсен на свободе, что он из соображений безопасности сменил убежище, что в самое ближайшее время он найдет способ связаться со мной, и так далее.

Иначе моя жизнь потеряет всякий смысл.

Я стиснула зубы, чтоб не разреветься. Я вдруг почувствовала себя взрослой. Взрослым негоже распускать нюни.

— Куда ты? — осведомилась бабушка, когда я направилась к выходу. — Может, поможешь мне вынуть косточки из вишен? Дедушка утром целое ведро набрал.

— Я скоро. Через час самое большее. — Я уже засовывала ноги в материны новые босоножки без пяток. — Мне нужно купить… «Советский экран».

— Не дом, а публичная библиотека. А вырядилась-то как на свидание. Если, не приведи Господь, порвешь юбку, Евгения устроит мне…

Я догадывалась, что может устроить бабушке мама, если я, чего доброго, порву либо испачкаю ее новую роскошную гофрированную юбку. Она была на широкой тугой резинке и потому годилась чуть ли не на все размеры. Сегодня мне хотелось быть красивой. Вдруг меня увидит Арсен?..

Ресницы и губы я покрасила на скамейке в скверике, пользуясь неудобным маленьким зеркальцем. Я делала это машинально — уже три с лишним года занимаюсь этим постыдным для советской школьницы занятием. Потом собрала волосы в пучок, надвинула на лоб соломенную шляпу с большими полями и решительным шагом направилась в сторону собора.

Служба была в разгаре. Народу оказалось немного, среди них я увидела несколько знакомых лиц. Слева от меня стояла Эмма Вячеславовна, Славкина бабушка, и истово крестилась. Она заметила меня прежде, чем я успела сделать ноги.

Вокруг зашикали. Какая-то старушка сказала:

— Шляпу-то сыми. Это тебе не пляж.

Я направилась к выходу. Эмма Вячеславовна резво семенила за мной. У меня не было никакой возможности скрыться, а потому я сделала вид, что рада ее видеть.

— Славик спрашивал о тебе. Можешь его проведать. Он будет очень рад. — Эмма Вячеславовна вздохнула. — Надо же, как не повезло бедному мальчику. Я всегда была против этого проклятого мотоцикла, но Света ужасно его балует. Ясное дело, виноватой себя перед ним чувствует. Раньше надо было соображать — Славик гордый и независимый мальчик и даже с самым золотым отчимом не поладит, уж не говоря об этом Мишане, холера его забери. Давай прямо сейчас пойдем в больницу, а?

От Эммы Вячеславовны, как мне показалось, пахло вином.

— Я потом зайду. У меня… дела.

— Жанночку убили, слыхала? — У Эммы Вячеславовны увлажнились глаза. — Я ее еще совсем крохотулькой знала. Это тот нацмен ее убил. Я их как-то на Революции встретила. В обнимочку шли. Рожа у него бандитская. И что Жанночка в нем нашла? А Лидка Куркина видела, как он Жанночку по щекам хлестал. Ревнивый ужасно. Нацмены все такие.

У меня противно заныло внутри. Я попыталась убедить себя в том, что нельзя верить всем этим бабкиным сплетням. Тем более Эмма Вячеславовна, теперь я поняла, была здорово в подпитии.

— Мне пора. Меня подружка ждет.

— Погоди. Зачем ты в церковь заходила? За Славика Бога попросить?

— Да. — Я отвела глаза в сторону. Ложь в ту пору давалась мне не так просто.

— Золотце мое ненаглядное. — Она поцеловала меня в щеку. — Повезло моему Славику. Я вам и дом отпишу, и все сбережения. Господи, только бы Славик скорей на ноги встал.

Вдруг Эмма Вячеславовна отпустила меня: что-то необычное привлекло ее внимание. Увиденное так поразило Эмму Вячеславовну, что у нее отвисла челюсть.

Я повернула голову по направлению ее взгляда и увидела на бульваре маму. Она шла под руку с мужчиной. Они о чем-то оживленно беседовали.

— С кем это Евгения? Батюшки-светы, а я и не знала, что у нее кавалер появился. Варя мне ничего не сказала. Постой, постой, кто же это такой?..

Меня это тоже слегка заинтриговало: дело в том, что я никогда не видела маму под руку с мужчиной. В музыкалке, где она преподавала, ее дразнили старой девой, хотя, разумеется, знали, что она была замужем и растит дочь. Просто дети очень наблюдательный народ.

Вдруг у меня закружилась голова и опять заныло внизу живота. Я поняла, что в капкане, что попала в зависимость от своей плоти. А ведь всего каких-то два дня назад я была свободна и счастлива. Увы, я не умела это ценить.

Я поплелась вдоль унылого серого забора, за которым находилась похожая на казарму моя родная школа. Я вспомнила, как весной на уроке физкультуры подвернула ногу и Славка приехал за мной на своем Росинанте. Он подхватил меня на руки и снес по ступенькам. На нас с завистью смотрели одноклассники и даже учителя. В тот день Славка ехал очень медленно, осторожно вписываясь в повороты. Прохожие тоже смотрели на нас, мне кажется, с завистью. Я была такой гордой и счастливой. Теперь же я испытывала к Славке что-то похожее на отчуждение. Да, я жалела его, но только разумом. Вероятно, все мои чувства были обращены к Арсену.

«Где мне искать его? — думала я. — Только не на Бродвее. Может, он спрятался в пещерах на Выселках? Вряд ли. Об их существовании знают даже не все из местных».

«Это тот нацмен ее убил… Рожа у него бандитская… Ревнивый ужасно…» — звучал в моих ушах голос Эммы Вячеславовны.

Я стиснула кулаки. Я поняла, что ревную Арсена к Жанке. К тому, что между ними было. Я чувствовала облегчение от того, что Жанку убили. Это было жестоко, но я ничего не могла с собой поделать.

— За матерью шпионишь? — услышала я над самым ухом голос Марго. — Считаешь, она не имеет права на личную жизнь?