Кимберли Логан - Полуночные грехи

Жуткий сверток молодая женщина держала в руках.

С того момента, как Джиллиан открыла коробку, она больше ничего не осознавала, кроме желания скорее увидеть Коннора. Теодосия совсем не обрадовалась, когда ее гостья стала настаивать на том, что ей нужно немедленно ехать к нему, а не тратить время на записку или визит к Толливеру. Когда герцогиня поняла, что ее невозможно переубедить, то сдалась, но поставила условие, чтобы та взяла ее карету и кучера.

Джиллиан не стала возражать. Тогда она думала только о Конноре. Если действительно что-то произошло с его бывшей любовницей, то у нее почти не было сомнений в том, что очень скоро сыщики с Боу-стрит постучат ему в дверь.

И Коннору понадобится ее помощь.

Войдя в фойе, она обнаружила, что там никого не было, кроме высокого мужчины в очках с лысеющей головой. Тот сидел за конторкой в углу и посмотрел на Джиллиан, когда та подошла поближе.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросил он, осматривая ее недоверчивым взглядом.

– Да. Мне нужно поговорить с мистером Коннором Монро.

– Вам назначена встреча?

В снисходительном тоне его голоса было что-то такое, отчегоДжиллиан чуть не вышла из себя. Ее нервы и так уже были напряжены до предела. Ей ужасно захотелось протянуть руку через стол и схватить его за костлявую шею. Приложив усилия, она спокойно ответила:

– Нет. Но мне срочно нужно увидеть его. Не могли бы вы просто сообщить мистеру Монро, что я тут?

– Он в своем кабинете, но в данный момент занят с очень важным посетителем. – Мужчина изобразил явно фальшивую улыбку, а потом жестом указал на журнал, лежащий в нескольких футах от него. – Пожалуйста, не сочтите за труд вписать себя туда, а потом подождать. Или, может быть, вы придете позже? Гораздо позже?

Джиллиан закипела от злости. Этот гнусный маленький проныра явно надеялся, что она сдастся и уйдет отсюда!

– Вы не понимаете, сэр. Я не могу ждать. Мое дело не терпит отлагательств. Мне нужно немедленно поговорить с ним.

– Боюсь, что это невозможно.

– Ладно, насчет этого мы еще поспорим, – сквозь зубы проговорила она, а потом направилась мимо него вверх по лестнице. Ей доставило особое наслаждение услышать позади себя его крики.

– Остановитесь! – кричал он в панике. – Вы не можете этого сделать.

Но Джиллиан не обращала на него внимания и продолжала подниматься. Если этому назойливому работнику компании надо, чтобы она ушла, то ему придется просто вышвырнуть ее за дверь.

Когда она пошла по коридору второго этажа, ее сразу чуть не сбили с ног люди, которые деловито выбегали и вбегали в комнаты. В отличие от первого визита в контору Коннора, когда в здании царила зловещая тишина, теперь повсюду раздавался гул голосов. Проходя мимо комнаты Стюарта Грейсона, Джиллиан увидела, что дверь открыта настежь. Все знаки, говорящие о том, что произошло чуть больше недели назад, были тщательно смыты.

Похоже, в «Грейсон и Монро шиппинг» вновь воцарилась рабочая атмосфера.

Дверь в кабинет самого Коннора была закрыта. Джиллиан остановилась, но только для того, чтобы громко постучать. Не дожидаясь разрешения, она вошла внутрь...

И сразу попала в разгар того, что без ошибки можно было бы назвать жарким спором.

Держа в руке шляпу, Толливер стоял практически у порога и с явным смятением смотрел на сцену, которая разворачивалась перед ним. Коннор тоже стоял, но за своим рабочим столом. Он опирался на полированную поверхность и смотрел на двух сыщиков с Боу-стрит. Это были те же люди, что допрашивали его днем ранее.

Ага! Получается, что она пришла как раз вовремя. Все сразу же посмотрели в ее сторону. Джиллиан поняла, что Коннор абсолютно не рад ее приходу.

– Что ты тут делаешь? – произнес он сквозь зубы.

Но Джиллиан не обиделась на такое грубое приветствие. В конце концов, она понимала, что появилась в совершенно неподходящее время. Когда он перевел взгляд на двух полицейских, Джиллиан поняла, что под маской злобы скрывается искренняя тревога за нее.

Он не хотел вовлекать ее в самую гущу событий.

Сердце Джиллиан наполнилось теплом. Она чуть было не кинулась ему в объятия, но подавила это желание. Хотя ее ужасно радовало, что Коннор волновался за нее, но в данный момент чувство страха за него было гораздо сильнее.

Джиллиан мягко заговорила:

– Я должна была прийти. Я узнала о Селине. – Она остановилась, окидывая ищущим взглядом его суровое лицо и облизнув сухие губы. – Это правда? Неужели она?..

Он кивнул.

Когда Джиллиан поняла, что не услышит от него более вразумительного ответа, то посмотрела в сторону Тол-ливера.

– Каким образом ее убили? – спросила молодая женщина.

Их глаза встретились. Лицо сыщика выглядело тревожным.

– Так же, как мистера Грейсона и Уилбура Форбса. Значит, Селине перерезали горло.

– Прошу прощения, – донесся до нее устрашающий голос офицера Альбертсона. Он подошел поближе и посмотрел на нее подозрительным взглядом. – Как получилось так, что вы знаете о смерти мисс Дюваль, мисс?..

Джиллиан проигнорировала его попытку заставить ее произнести свое имя. Вместо этого она протянула Коннору сверток:

– Это доставили мне в дом к Теодосии.

Коннор взял его в руки, вопросительно изогнув одну бровь. Джиллиан больше ничего ему не сказала, атолько смотрела на него. Тогда он пожил плечами и снял крышку.

Наступила абсолютная тишина, даже было слышно, как тикали часы в дальнем углу кабинета, пока Коннор смотрел на содержимое коробки. На вьющийся льняной локон. На записку с пятнами крови.

Мускулы на его щеках начали дергаться. Когда Коннор опять посмотрел на нее, она мгновенно поняла, что в глубине его взгляда прятались страдание и беспомощная ярость. Ведь Джиллиан сама ощущала то же самое.

Коннор был прав с самого начала. Убийца не только знал ее имя, но и точно знал, где она находилась. Даже угадал, когда она появится у Теодосии.

Он следил за ней.

– Погодите, – властным голосом нарушил их молчаливый разговор Альбертсон, – я хочу знать, что тут происходит. Что это такое?

Коннор сунул сыщику коробку в руки.

– Теперь вы понимаете? – проскрежетал он, наклоняясь вперед над столом. Его мускулистое тело практически вибрировало от напряжения. – Теперь вы понимаете, почему должны серьезно отнестись к моим словам? Почему вам следует как можно скорее отыскать моего отчима?

Альбертсон сощурившись осмотрел то, что лежало в коробке, потом быстро пробежал глазами содержимое записки, затем передал все это своему напарнику и повернулся к Коннору:

– Могу вас заверить, Монро, что мы тщательнейшим образом изучим каждую деталь вашего дела. Но вы должны признать, что эта коробка не является красноречивой уликой в вашу пользу. Вы могли сами написать записку и послать сверток, чтобы отвести подозрение. Если вина действительно лежит на Траске, то зачем же он ждал все эти годы, чтобы отомстить вам?

Коннор запустил руку в волосы и откинул их назад, отчего несколько прядей встало дыбом. Это сделало его и без того устрашающе-первобытную внешность еще более пугающей.

– Черт вас побери, откуда мне знать? Он преступник и теряет разум, когда дело касается меня. Кто знает, о чем он думает?

– Мы разберемся в этом. А пока мне нужно знать, что вы делали в прошлую ночь. Куда ходили и скем были.

Джиллиан почувствовала, что ее сердце сжалось от боли, когда увидела высокомерное выражение лица Альбертсона. Боже правый, полицейский не верил ни единому слову. Она поняла это по едва заметной усмешке Альбертсона. Сыщик просто издевался над ним.

Ее взгляд встретился со взглядом Коннора, и она сразу поняла, о чем тот думал. Если он расскажет правду о том, что делал и с кем был вчерашней ночью, то еще до заката солнца об этом узнает весь Лондон. Разразится страшный скандал. Имя Давентри втопчут в грязь, а она опять станет предметом сплетен.

Она поняла, что если быстро не сообразит, как ей поступить, то Коннор, без сомнения, пожертвует собой ради ее репутации.

В последнюю долю секунды Джиллиан приняла решение. Да, ее чувства по отношению к своей семье были глубокими, и она не хотела, чтобы те из-за нее опять страдали от злословия. Но она не могла просто так стоять и ничего не делать, когда должна была спасать невинного человека от виселицы.

Человека, которого любила.

Джиллиан решительно шагнула в сторону Альберт-сона.

– Извините, сэр. Я полагаю, что могу предоставить вам информацию, которая вам нужна.

– Джиллиан, не надо!

Крик Коннора прозвенел в ее ушах, но она не стала обращать на него внимания и сконцентрировалась на полицейском, который смотрел на нее с особым интересом.

– Меня зовут леди Джиллиан Давентри. Прошлую ночь я была с Коннором Монро в его доме. Я была там всю ночь.

– Мне очень жаль.

Коннор перестал смотреть на пол и поднял голову. Он обнаружил, что Джиллиан, сидевшая на самом краю сиденья экипажа, смотрела на него тревожным и настойчивым взглядом. Она почти не шевелилась. Ее стиснутые руки лежали на коленях, а плечи были прямыми. Сейчас она больше походила на каменное изваяние.

– Я не хотела злить тебя, – продолжила Джиллиан, не отводя взгляда от его лица, хотя было видно, что она волновалась. – Я просто пыталась поступить правильно.

Коннор резко дернул узел своего шейного платка и только после этого позволил себе откинуться на бархатные подушки кареты Мейтлендов.

– Я не злюсь, – ответил он.

В глазах Джиллиан зажегся огонек сомнения.

– Но ты ведешь себя так, как будто сердишься. После того, как я сообщила Альбертсону, что провела с тобой ночь, ты не вымолвил ни слова. Ну, за исключением того, что настоял на сопровождении меня в дом к Теодосии.

Коннор не сомневался, что Джиллиан была права. Но его настолько ошеломило ее признание, что он едва ли мог составить связное предложение. В этом и заключалась причина его молчания. Все то время, пока сыщики допрашивали ее, Коннор пытался понять, зачем она так поступила.

Теперь Джиллиан не только стала мишенью для убийцы, но и опять подвергла себя сплетням и осуждению со стороны светского общества. На этот раз ее репутация может быть погублена навсегда.

И все это ради него.

Это звучало очень глупо, но почему-то он никак не решался спросить Джиллиан, что заставило ее так поступить. Даже после того, как Толливер, Альбертсон и его напарник покинули их, чтобы продолжить дальнейшие поиски Йена Траска, Коннор не стал просить у Джиллиан объяснений.

Он пытался сообразить, каким образом ему уберечь ее от своего отчима.

– Коннор? – так и не дождавшись ответной реплики, произнесла она.

Он опять поднял голову и встретился с ее взглядом.

– Я не зол, – сказал он, сняв шляпу и откинув волосы. – Я просто ужасно устал и держусь из последних сил. Твое появление еще больше все запутало. Ты уже погрязла в расследовании гораздо глубже, чем мне хотелось бы, а теперь... Ну ладно! Да, я злюсь! Зачем ты так поступила?

Когда он закончил говорить, Джиллиан пристально посмотрела на него:

– Я пыталась помочь тебе. И самое меньшее, что ты можешь сделать, это сказать мне спасибо, в конце концов, я действительно спасла тебе жизнь.

– Пока я в этом не уверен. Какая разница, встречу ли я свою смерть на виселице или глядя вдуло охотничьего ружья твоего отца.

– У моего отца нет охотничьего ружья. И он не станет сердиться на тебя. Он будет сердиться на меня. Это был мой выбор.

Коннор почувствовал, что боится за эту женщину, которая стала так много значить для него. В голове возник Стюарт, распростертый на письменном столе с перерезанным горлом. От такого видения вдоль его позвоночника побежали мурашки. Боже, если что-то подобное произойдет с Джиллиан...

– Проклятие, ты такая упрямая, цыганка! Ты ведь ни за что не позволишь кому-нибудь защищать тебя, ведь так?

Она отвернулась и посмотрела в окно. Ее лицо стало непроницаемым.

– Я не просила, чтобы меня защищали.

– Тем не менее тебе нужен человек, который будет охранять тебя. Ты, видимо, настроена на то, чтобы время от времени оказываться в очень опасных ситуациях. Если тебе все равно, то подумай о своей семье. Ты уже в который раз втоптала их имя в грязь.

От таких слов Джиллиан прикусила губу, но не повернулась к немулицом.

– Я понимаю это. И мне очень жаль. Я не хотела причинять им боль. Но если положить на одну чашу весов репутацию, а на другую – жизнь невинного человека, то последнее для меня окажется важнее. И я уверена, что моя семья согласится с этим. Я не могла позволить им арестовать тебя.

– Почему же, черт побери?

Янтарные глаза, которые в полумраке кареты блестели, словно расплавленное золото, опять пронзили Кон-нора взглядом.