Джессика Леммон - Полузабытое искушение

Брови Сабрины приподнялись над очками в черной оправе, когда она подошла к Флинну, чтобы помочь ему с галстуком.

– Я делаю это каждое утро, – пробормотал он. Цветочный аромат духов Сабрины щекотал его ноздри. От нее всегда вкусно пахло, но он давно этого не замечал. Слишком давно.

Флинн нахмурился. Они не были так близки, как раньше, в те годы, что он был женат на Веронике. Его общение с Ридом и Гейджем ничуть не изменилось, но между Вероникой и Сабриной словно было заключено безмолвное соглашение, что Сабрина не входит в ближний круг их семьи. В результате Флинн в основном видел ее на работе, но не вне ее. И эта мысль беспокоила его.

– Я не знаю, что со мной такое. – Он говорил не только о неспособности завязать галстук.

– Флинн…

Он взял ее руки в свои, чтобы остановить ее.

– Не надо, – сказал он так мягко, как только мог.

Сабрина смотрела на него своими прекрасными зеленовато-карими глазами. Она прошла с Флинном его развод, быстро прогрессировавшую болезнь и смерть его отца.

Эммонс Паркер знал, что происходило между его сыновьями, поэтому позаботился, чтобы адвокат, оглашая завещание, назначил встречи на разные дни. Флинн в воскресенье, Джулиан в понедельник. К сожалению, Флинн узнал, что Вероника присутствовала на оглашении завещания вместе с Джулианом, хотя он предпочел бы ничего не знать о них обоих. Чертов Фейсбук!

Джулиан унаследовал коллекцию старинных автомобилей и дом в колониальном стиле, где они с братом выросли. Флинну достался домик в Колорадо, семейный бизнес и пентхаус. Поскольку Джулиан «заводил семью», как зачитал адвокат, Эммонс завещал ему любимый дом их с Флинном матери. И плевать, что Джулиан заводил семью с бывшей женой своего брата.

Сегодня Флинн принимал соболезнования, объятия и рукопожатия от друзей и родственников и довольно успешно избегал Джулиана и Веронику. Бывшая жена внимательно наблюдала за Флинном, но он отказывался отвечать на ее взгляды. Угрызения совести Вероники были слишком ничтожными и слишком запоздалыми.

– Я не знаю, что делать, – проговорила Сабрина сквозь ком в горле, и ее боль отозвалась в сердце Флинна как собственная. Ее губы сжались, а подбородок задрожал. – Прости.

Оставив в покое галстук Флинна, она приподняла очки и осторожно вытерла навернувшиеся слезы, чтобы не размазать свой довольно смелый макияж, который, однако, идеально вписывался в ее стиль.

Флинн не колеблясь притянул ее к себе, и этого теплого объятия – прикосновения человека, который так хорошо его знал и искренне заботился о нем, – было достаточно, чтобы ком подступил к его горлу. Сабрина обняла его с такой силой, словно боялась развалиться на кусочки.

Он погладил ее по спине и сказал абсолютную правду:

– Ты делаешь именно то, что нужно, Сабрина.

Ты здесь, вместе со мной, и этого достаточно.

Она отпустила его и вытащила салфетку из коробки, стоявшей на полочке. Она подняла очки и промокнула глаза, рассматривая свое отражение в зеркале.

– Но я не помогаю.

– Ты помогаешь.

Она была такой чуткой, такой сострадательной, что порой Флинн почти ненавидел ее за это – легкая мишень, которой нетрудно причинить боль. Он смотрел на отражение Сабрины в зеркале и размышлял, видит ли она себя такой же, какой ее видит он. Высокая, сильная, красивая женщина, гладкие каштановые волосы обрамляют изящный овал лица с нежной матовой кожей, очки в черной оправе, которые делают ее чуть-чуть строгой. На ней было простое черное платье, черные чулки и туфли на таких высоких каблуках, что они с Флинном были почти одного роста.

– Ладно, я в порядке, извини, – кивнула она, комкая в руке салфетку. – Если я могу хоть чем-то…

– Давай сбежим, – выпалил он. В тот момент, как слова сорвались с его губ, он понял, что действительно хочет именно этого.

– Сбежим… с оставшейся части похорон? – В ее глазах мелькнула нерешительность.

– Почему бы и нет?

Он уже всех увидел, выслушал пламенную речь священника об Эммонсе, словно о святом. Честно говоря, Флинн наслушался фальшивых хвалебных речей о своем старике на всю оставшуюся жизнь. Сабрина хотела было поспорить с ним, но он не дал ей ничего сказать.

– Я могу это сделать, могу остаться. Просто не хочу. – Он покачал головой, силясь придумать достаточно весомый аргумент, чтобы убедить ее, но не смог. – Вообще не хочу.

– Хорошо, – кивнула она, и Флинн ощутил почти осязаемое облегчение, – давай сбежим. Пойдем в «Чез»? Умираю, как хочу жареной картошки. – Глаза Сабрины округлились, и она зажала рот ладонью, когда поняла, что именно сказала. – Прости ради бога, это был совершенно неуместный комментарий для похорон.

Флинн не смог сдержать улыбку. Как же ему не хватало Сабрины! Как хорошо будет побыть вместе с ней где-нибудь вне работы.

– Давай выбираться отсюда.

– Ты что, шутишь? – В дверях появился Джулиан, его губы изогнулись в маске отвращения. – Ты уходишь с похорон нашего отца?

Светловолосая голова Вероники показалась поверх плеча Джулиана. Ее взгляд метнулся от Флинна к Сабрине, и у него вдруг мгновенно вспотели ладони.

– Милый, – прошептала она Джулиану, – давай не будем здесь устраивать сцену.

Милый? Боже, какой бред…

Сабрина сделала пару шагов, встав вплотную к Флинну, и он оценил ее безмолвную поддержку. Ему не нужна была защита, но он ценил ее жест куда больше, чем она могла себе представить.

Джулиан стряхнул руку Вероники со своего плеча и посмотрел на брата. На нем был один из костюмов отца: слишком велик в плечах и коротковат в торсе. У Джулиана не было собственного костюма. Он зарабатывал себе на жизнь, рисуя картины, и его творчество было причиной того, что Вероника полюбила его, по ее собственным словам. Видимо, она обнаружила, что Флинн не способен быть спонтанным, вдумчивым или моногамным. Ой, подождите, последнее относилось к самой Веронике, а не к нему.

– Ты не собираешься стоять над могилой собственного отца? – выплюнул Джулиан.

Вероника еще раз прошептала «милый», но он проигнорировал ее.

– Ты ясно дал понять, что меня не касается, что ты делаешь и чего не делаешь. Точнее, вы оба. – Флинн пригвоздил тяжелым взглядом Веронику. – То же самое относится и ко мне.

Голубые глаза Вероники округлились. Раньше Флинн считал, что она великолепна: густые светлые волосы, дизайнерская одежда, безупречный маникюр и макияж. Но теперь он видел, что скрывалось под этой маской безупречности: эгоизм, предательство, ложь. Очень много лжи.

– Не тебе меня судить, Флинн, – огрызнулась она.

– Раньше ты была более привлекательной, – выпалил Флинн и тут же пожалел, что сказал это вслух.

– Сукин сын! – Джулиан бросился на него, замахнувшись для удара, но Флинн ловко от него увернулся.

Флинн учился кулачному бою у Рида и Гейджа, а Джулиан не держал в руках ничего тяжелее кисти и палитры. Флинн увернулся влево и ударил Джулиана кулаком в нос. Джулиан покачнулся, потерял равновесие и упал на пол. Сабрина ахнула, Вероника пронзительно взвизгнула, а Джулиан громко выругался, когда понял, что из разбитого носа пошла кровь.

– Милый, милый, поговори со мной! – причитала Вероника, стоя на коленях перед стонущим Джулианом.

Флинн не знал, от чего его больше тошнит: что бывшую жену скорее заботит благополучие его брата, а не человека, которому она клялась в любви и верности у алтаря, или что потерял самообладание и ударил Джулиана.

– С тобой все в порядке? – Сабрина с беспокойством смотрела на него.

Флинн не выносил, когда она видела его таким – слабым, сломленным, каким он был последние несколько месяцев.

– Все отлично. – Он взял Сабрину за руку и вывел ее из комнаты.

Рид и Гейдж спешили им навстречу.

– Мы услышали крик, – сухо сказал Рид; челюсти его были плотно стиснуты, кулаки угрожающе сжались. Гейдж молча хмурился, оглядываясь по сторонам в поисках потенциальной опасности.

– Ты в порядке? – спросил Гейдж Сабрину.

– Это не я кричала. Вероника.

– У нас все хорошо, – сказал Флинн. – А у Джулиана сломан нос.

– Сломан? – Губы Рида растянулись в довольной улыбке, и он похлопал Флинна по плечу.

– Не поощряй его, – предупредила Сабрина.

– И что теперь? – спросил Гейдж, прислушиваясь к доносившимся стонам Джулиана и причитаниям Вероники.

– Мы пропустим оставшуюся часть похорон, – объявил Флинн. – Кто хочет пойти с нами в «Чез»?

– Я, – немедленно отозвался Рид.

Гейдж внимательно наблюдал за своим другом.

– Ты уверен, что хочешь именно этого?

Флинн подумал о своем отце, который в гневе кричал: если Флинн хочет стать таким же успешным человеком, как и отец, для начала нужно отрастить яйца и стать мужиком. Он думал о горьком одиночестве Эммонса после кончины жены пятнадцать лет назад от рака. Самого Эммонса постигла та же участь, только, в отличие от мамы Флинна, он так и не понял, что на самом деле главное.

Сабрина взяла Флинна за руку и крепко сжала его пальцы.

– Мы с тобой. И сделаем все, о чем попросишь, – сказала она, и Гейдж с Ридом лишь молча кивнули.

– Я уверен в этом.

Больше ничего и не требовалось. Они молча обошли толпу друзей и родственников, столпившихся у гроба, и вышли на улицу. Флинн ни на секунду не выпустил руку Сабрины из своей. Он открыл для нее пассажирскую дверь, дождался, пока друзья усядутся на заднем сиденье, и вырулил с парковки около церкви, направившись прямиком к бару.

Полгода спустя

Флинн приготовил себе эспрессо с помощью ультрасовременной кофемашины. Комната отдыха была личным убежищем его отца, и он почти никогда ни с кем им не делился. Но Флинн все сделал наоборот. Он открыл комнату отдыха своим ближайшим друзьям, которые теперь занимали верхний этаж офиса, где раньше царствовал лишь его отец.

Флинну было все равно, что сотрудники говорят, будто у него есть фавориты. Когда он вернулся домой из отпуска и занял президентское кресло, он снабдил верхний этаж еще тремя кабинетами и разместил в них своих ближайших друзей. Теперь это его компания, и он может делать в ней все, что посчитает нужным.

«Монарх Консалтинг» занимался тем, что помогал другим компаниям улучшать свои показатели и расти, находя новые, лучшие пути ведения бизнеса. Ирония заключалась в том, что Эммонс вел дела собственной компании совершенно одинаково на протяжении десятилетий.

Гейдж занимал должность старшего руководителя отдела продаж. Он отвечал за действия всего отдела, и эта работа идеально подходила его природному обаянию. Рид был специалистом по информационным технологиям, и официально его должность называлась «аналитик цифрового маркетинга». А Сабрина была назначена ведущим бренд-менеджером, она курировала соцсети, работу дизайнеров и ребрендинг.

Флинн добавил в свой кофе кусочек тростникового сахара и подумал о том, как лучшие друзья поддержали его на пути становления новых порядков в компании.

– Что случилось, брат?

Флинн обернулся и увидел, как в комнату отдыха вошел Гейдж. Пусть он не был его биологическим братом, но Флинн с гордостью мог называть лучшего друга именно так. Волосы его заметно отросли за последнее время, и это добавляло ему мальчишеского очарования. Флинн не знал ни одного человека, с кем бы не поладил Гейдж. Этот талант делал его весьма ценным активом для компании, и он часто сглаживал острые углы, когда это было необходимо. А Флинну это было нужно довольно часто.

– Удивлен, что ты все еще способен принимать вертикальное положение после минувших выходных.

В выходные Флинн с друзьями отмечали окончание его бракоразводного процесса с Вероникой, хотя у него совершенно не было настроения, чтобы праздновать. Развод ознаменовал собой эпический провал, который навалился на череду других провалов. Но Гейдж и Рид не дали ему погрузиться в самобичевание, и, по правде говоря, Флинну было довольно весело в эти выходные.

– Я всегда в порядке, – пробурчал Флинн, хотя похмелье у него еще не до конца прошло.

– Флеминг, Паркер, доброе утро, – сказал Рид со своим знаменитым британским акцентом. Он мог говорить и без него, но все дело было в том, что акцент страшно нравился женщинам, и Рид умело этим пользовался.

– Так-так-так, что это у нас здесь? Собрание трех самых грустных из всех богатых парней Сиэтла?

Сабрина вошла в кабинет своей фирменной походкой, звонко цокая высокими каблуками. Сабрина славилась своим легким отношением к жизни, и в то же время она любила, чтобы все было четко на своих местах. Она единственная из его друзей, кто отказался от повышения по службе, как ни уговаривал ее Флинн. Она часто ставила других выше себя, и это остро резонировало с привычным поведением Вероники. Сабрина видела мир как солнечный букет счастья, а Флинн искренне считал его выгребной ямой.

– Ого, – протянула Сабрина своим низким звучным голосом, взглянув на Флинна. – Выглядишь не лучшим образом. – Ее брови удивленно приподнялись над оправой очков, когда она посмотрела на Рида и Гейджа. – Да и вы, ребята, тоже… О черт, неужели все, финал? Все закончено?