— Я знаю, — уверенным тоном продолжал Лукас, — потому что все время ем лягушек. Между нами говоря, они очень полезны.

Мальчишки затаили дыхание. Лукас проглотил порцию «лягушек» и принялся за вторую.

— Все солдаты и борцы-профессионалы ежедневно съедают огромные порции, и не только «лягушек». Питание — основа будущей силы и здоровья. Только так становятся солдатами, борцами и вообще сильными мужчинами. Капризные мальчишки никогда сильными не станут. И не станут они сильными еще и потому, что копаются в своих тарелках вместо того, чтобы развивать свои мышцы, как это делаем мы с Джозефом, работая за них. Так что принимайтесь за ужин, ребята, не то хилыми так и останетесь.

Мальчики неохотно взяли вилки и стали тыкать ими в сосиски, но никто ничего не ел. Джессика бросила на Лукаса торжествующий взгляд. В ответ он только усмехнулся.

— И еще, — добавил Лукас неожиданно, — кто первый закончит ужин, может покататься на моем жеребце. Естественно, после того, как я поговорю с мисс… э… сестрой Мартой.

— Покататься на жеребце! — Пип воткнул вилку в тесто, выковырял сосиску и сунул ее в рот. — А вообще-то не так уж и плохо, — попробовав, одобрил он стряпню Джессики и снова воткнул вилку в кусочек сосиски.

Остальным мальчишкам больше уговоров не потребовалось. В несколько минут они смели еду с тарелок и устремились к двери, но Джессика строго напомнила им об обязанностях. В два счета они убрали со стола, подмели пол и наконец с криком и визгом вылетели из кухни.

Джессика с отчаянием посмотрела на открытую дверь. До нее только сейчас дошло, что они с Лукасом остались одни. Если бы она подумала об этом раньше, то убежала бы вместе с мальчишками. Она быстро глянула на Лукава.

— Это подкуп, — недовольным тоном произнесла она. — Мы здесь не пользуемся такими методами.

— А какое это имеет значение? — удивился Лукас, подходя к девушке. — Я помог тебе сохранить лицо, Джесс. Ты должна меня отблагодарить за это.

Она бы так и сделала, если бы на него не сердилась. Тем временем он почти вплотную приблизился к ней, и она, все больше нервничая, попятилась, внимательно следя за тем, чтобы кухонный стол оставался между ними.

— В следующий раз они будут ждать награды… — прошептала она.

— Прекрати увиливать! — неожиданно крикнул он. — Ты же знаешь, почему я здесь.

— Если вы имеете в виду констебля Клэя… — Губы Джессики задрожали.

— Ты прекрасно знаешь, что речь вовсе не о констебле Клэе! — взорвался Лукас. — Ты обвиняешь меня в том, что я убил твоего отца. Не пытайся отрицать. Клэй все мне рассказал.

Неужели она зашла так далеко? Охваченная негодованием, она наговорила констеблю множество всяких глупостей.

— Он неправильно понял меня, — она попыталась оправдаться. — Я говорила только, что он не должен закрывать это дело, пока не найдет убийцу. Но он слишком хорошо знает и вас, и ваших друзей и всегда будет ратовать за вас. Даже сегодня прямо от нас он отправился к вам, — с горечью закончила она.

Лукас, оперев руки на стол, наклонился к ней.

— Ты ведь еще обвинила меня и в том, что я сжег вашу повозку и свернул шею тощему цыпленку… — прошипел он.

Джессика подняла руки к горлу и судорожно сглотнула.

— Я… я… — с трудом выдавила она, — я только хотела заставить его вести себя как подобает блюстителю закона. Он обязан подозревать всех, а не принимать за чистую монету все, что говорят его друзья…

Глаза Лукаса сузились, н их острый взгляд остановился на лице девушки.

— Джесс, что заставило тебя изменить мнение обо мне? — Его глаза гневно сверкнули. — Я видел вчера вашу повозку. Ты с Джозефом возвращалась из Челфорда. Ты тоже видела меня вчера на склоне холма. Дело в этом, да?

— Вы слышите? — вдруг тихо спросила она, не обращая внимания на слова Лукаса. Молодой человек выпрямился.

— Ты о чем? — не сразу понял он, «Бз-з-з-з… « — послышалось прямо над столом.

— Оса! — в панике закричала Джессика. — Вот она! Ох, Лукас, помогите мне!

Она замахала руками у себя перед носом, обежала стол и попала прямо в объятия Лукаса. Она так стремительно бросилась к нему, что Лукасу не удалось избежать столкновения, и они оба рухнули на пол.

Оса пожужжала у них над головами и вылетела в дверь, которая медленно открылась.

— Есть кто-нибудь в доме?! Здесь кто-нибудь есть?! — довольно громко, но вежливо спросили от двери.

Голос принадлежал женщине, которая вчера целовалась с Лукасом — Джессика сразу узнала ее.

Лукас помог Джессике подняться с пола и, посмотрев на вошедшую, недовольно воскликнул:

— Белла?! Какого черта ты тут делаешь?!

Джессика полагала, что при встрече с Беллой она испытает неловкость и смущение, но уж никак не стыд. Но вот встреча состоялась, причем внезапно, и Джессика почувствовала себя ужасно еще и из-за того, что ее увидели катающейся по полу в объятиях Лукаса. Это было хуже самого жуткого ночного кошмара. Однако чувство стыда, которое она сейчас испытывала, оказалось для нее совершенно новым — она стыдилась того, что ей стыдно.

Спустя несколько минут она уже сидела в кресле с высокой спинкой напротив Беллы в маленькой гостиной и наблюдала за тем, как острый взгляд Беллы отмечает любое пятнышко и недостаток в комнате, и каждый раз, когда глаза Беллы на чем-то останавливались, Джессика вздрагивала. Справа от нее сидел Лукас, а слева — сестры Эльвира и Долорес и, занятые разговором, не обращали на Джессику никакого внимания, она же смотрела на все глазами Беллы и… стыдилась. Она стыдилась своих натруженных ладоней, заштопанной рабочей одежды, стыдилась этой гостиной с потертым ковром и неказистой мебелью, которую им подарили соседи, стыдилась чашек и тарелок с отбитыми краями, уродливого печенья, которое помогали ей печь мальчишки. Все здесь было ветхим, поношенным и линялым, но прежде она этого не замечала и вообще не придавала этому никакого значения.

Она смотрела на Беллу и не могла не отметить, насколько та выглядела безупречно. Ни один волосок не выбивался из аккуратной прически, нежная кожа была чиста, без малейшего изъяна. Белое муслиновое платье и короткий голубой жакет отличались модным кроем, а духи, которыми пользовалась Белла, были очень дорогими. Джессика прекрасно понимала, что все это великолепие лишь внешняя оболочка, и тем не менее не могла избавиться от стыда, который испытывала из-за собственной убогости.

В гостиной Белла завладела вниманием всех. Она задала несколько небрежных и поверхностных вопросов, касающихся Хокс-хилла, но вскоре перевела разговор на себя. Она бросалась именами известных и славных людей, как мальчики бросаются объедками. Было видно, что Белла решила произвести на всех неизгладимое впечатление. Джессика все это понимала, но тем не менее ничего с собой поделать не могла — в присутствии Беллы она чувствовала себя униженной.

Джессика не могла удержаться и от того, чтобы время от времени не посматривать на Лукаса. Ей очень хотелось понять, какое впечатление производит на него Белла, тем более что Лукас не спускал с нее глаз, и Джессику мучил вопрос: по-прежнему ли он влюблен в нее? Заноза, видимо, уже глубоко проникла в ее сердце, и девушка быстро отвела глаза, когда Лукас повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

Тем временем Белла в разговоре снова вернулась к Хокс-хиллу, но на этот раз ее пытливый взгляд остановился на сестре Эльвире. Она внимательно разглядывала маленькую монахиню, ее пухлое личико, небольшие глазки с редкими ресницами, полную фигуру в выцветшем черном одеянии, но вскоре с явным пренебрежением отвернулась. Джессика, замечая все, думала о бесконечных днях непосильного труда сестер, об их самоотверженности и преданности детям, о том, что они умеют радоваться любому, даже самому скромному успеху, об их непоколебимой вере в мудрость и милосердие Господне, и жгучее чувство обиды вспыхнуло в сердце девушки. Белла хотела, чтобы она почувствовала себя маленькой и ничтожной и добилась своего. Возможно, все, что делала Джессика, и было ничтожным. Но она не потерпит оскорбления монахинь.

Неожиданно глаза Беллы остановились на ней, и Джессика буквально окаменела.

— Как я уже говорила, — продолжала Белла своим умело модулированным голосом, — мы все искренне желаем способствовать успеху Хокс-хилла, внося посильную лепту в развитие его начинаний. — Она сделала драматическую паузу. — И я пришла к мысли, что нужно устроить благотворительный бал.

— Благотворительный бал… — медленно повторила сестра Эльвира.

— О, это не будет стоить ни пенни, — поспешно заверила Белла испуганных монахинь. — Я уже говорила с мужем, и он тоже считает, что это великолепная идея. Конечно, бал состоится у нас, и мы разошлем приглашения. — Она рассмеялась. — Мы, разумеется, не будем настаивать, чтобы все обязательно пришли, однако у входа, когда гости будут показывать свои приглашения, им предложат внести определенную сумму на благотворительные цели. После бала все деньги будут переданы в Хокс-хилл.

— У нас постоянно не хватает денег, — озабоченно закивала сестра Долорес. — Думаю, это в самом деле прекрасная идея. Вы очень добры, что подумали об этом.

Сестра Эльвира спрятала руки в широкие рукава своей черной одежды и погрузилась в раздумья.

Лукас наклонился вперед, поставив локти на колени и крепко сжав кулаки.

— И когда вы собираетесь устроить этот бал? — спросил он, не сводя с лица Беллы изучающего взгляда.

— Как только все организуем, — поспешно ответила она. — Чем быстрее, тем лучше, разумеется. Руперт, как всегда, устраивает бал для своих арендаторов, ты же знаешь об этой давней традиции… Так вот наш бал должен состояться раньше.

— А почему не позже? — поинтересовался Лукас.

— А почему мы должны ждать? — возразила Белла.

Лукас быстро глянул на Джессику, а потом снова повернулся к Белле.

— Я не уверен, что Джессика успеет подготовиться к столь большому событию, — заметил он.

— Дорогой Лукас, я приеду сюда и помогу ей. — Белла улыбнулась Джессике. — Этот бал даст нам возможность ввести ее в общество Челфорда.

Джессика внимательно следила за разговором. Она давно поняла, что что-то затевается, но только не это! Ее первоначальное удивление щедрым предложением Беллы сменилось настоящим шоком. Они рассчитывают, что она будет на балу?! Но она никуда не поедет без сестер, а они, как известно, балов не посещают — даже благотворительных. Этот бал станет для нее сущим кошмаром. Если она когда-то и умела танцевать, то теперь все забыла. Она не знала, как вести себя в обществе, как поддерживать светскую беседу, как… Она понятия не имела, что ожидает девушку на балу, и это приводило ее в ужас. А кроме этого, ей нечего надеть.

Белла все это понимала и сладким голоском предложила свою помощь.

«Да, и поросята, оказывается, могут летать… « — с горечью подумала Джессика.

Лукас обратился к сестре Эльвире.

— Я бы не советовал сразу соглашаться, — предупредил он.

— Но почему? — спросила Белла с легкой улыбкой.

— По причине, о которой я уже говорил, — Джессика не готова к такому большому событию, — спокойно напомнил лорд Дандас. — Три года она провела в монастыре и не знает правил светского общества. Этот бал должен стать ее дебютом, первым выходом в свет. К такому событию всегда готовятся, и тебе, Белла, это хорошо известно. После бала следует ожидать, что Джессика займет подобающее место в обществе. — Он бросил быстрый взгляд на Джессику и резко сказал: — А она пока не готова, вот и все.

Стыд, который Белла, подмечавшая все видимые и скрытые недостатки, заставила Джессику испытать, нельзя было сравнить с горечью, охватившей девушку при этих словах Лукаса. Казалось, от острого взгляда лорда Дандаса ничего не может укрыться. И Джессика представила себе, как в своем поношенном платье, в неуклюжей повозке с Джозефом на передке она отправляется с визитом к элегантным дамам, а потом принимает их в невзрачной гостиной Хокс-хилла, и поняла, что Лукас прав. Более того, он облек в слова ее собственные мысли, полные тревог и сомнении. Теперь Джессика точно знала, какой она видится Лукасу, и едва удержалась, чтобы не броситься вон из гостиной, убежать подальше от него и этой безупречно одетой Беллы или… кинуться с кулаками на этого противного молодого человека.

Белла широко распахнула свои большие глаза и уставилась на него невинным взглядом.

— Послушай, Лукас, — запротестовала она, — я ведь хотела устроить так, как будет лучше для Джессики. На балу все увидят и поймут, что мы не в обиде друг на друга, не говоря уже о деньгах для Хокс-хилла.

Лукас недрогнувшим голосом произнес:

— Я больше не собираюсь обсуждать с тобой, что лучше для Джессики. Я сказал «нет», и разговор окончен.

В глазах Беллы сверкнуло негодование.

— В таком случае бал состоится без Джессики. Но запомни мои слова — это вызовет ненужные толки.

Как все ужасно! Они не только говорят о ней так, словно ее и нет в гостиной, но им даже в голову не приходит спросить, что она сама думает об этом. Теперь у нее осталось не больше желания посетить благотворительный бал, чем слетать на Луну.