Казалось, что у Уайлда не было семьи, как и у Хардинга. Он ничего не говорил о ней, а Уилл не спрашивал. Ему был знаком тот вид товарищества, который устанавливается между людьми, оторванными от семьи.

Однажды их уединение нарушили братья Уилла. Во время этого посещения Кит почти ничего не сказал. Он согласился постричься и надеть новое платье, но по-прежнему носил длинное черное бархатное пальто, которое позаимствовал из какого-то склада маскарадных костюмов. Уилл понимал его. Личина прирастает и становится удобной и спасительной. Вернуться к тому, кем ты когда-то был, к неизбежным реальностям в виде своего происхождения и семьи — трудное пробуждение. Киту было нелегко совершить переход от того, кем он был на улицах, к тому человеку, которым он должен стать, — маркизу Давентри. Все же Кит и Ксандр, кажется, понимали друг друга, и в одном пункте они были согласны — Уилл должен посетить Софи. Он все еще откладывал этот визит.

Постепенно он восстановил в голове картину своей стычки с Марчем. Теперь Уилл мог вспомнить последовательность событий, в результате которых он потерял сознание. Как только все прояснилось, его стали сбивать с толку разные вопросы. Что произошло между тем, как он, истекая кровью, упал на школьный пол, и тем днем, когда он очнулся в своей постели?

Уайлд, сидевший за столом, намазывал горчицу на мясную начинку.

— Уайлд, напомни, почему я держу тебя здесь?

Мальчишка отвел глаза от пирога, который держал в руке. Он положил пирог и вытер о салфетку пальцы, измазанные горчицей. Уилл с Хардингом старались приучить его к таким тонкостям.

— Потому что я знаю то, что вам захочется узнать.

— Например?

— Где она.

Уилл был ошеломлен. Он почувствовал, что дрожь снова вот-вот охватит его, и постарался успокоиться.

— Вы сейчас не хотите ее видеть. — И Уайлд с серьезным видом покачал головой.

— И никогда не захочу. — Уилл не желает опять вмешиваться в ее жизнь. Она успешно справилась со своей задачей, как и он — со своей. И все.

Уайлд пожал плечами и снова взялся за пирог.

— Вот и хорошо. Вы ж похожи на крысу, которую загрызла кошка и бросила на порог кухни.

— Нахальный щенок. Я только хочу знать, в безопасности ли она.

Уайлд кивнул, крепко сжав губы.

— Она в безопасности, — заверил он и впился зубами в пирог.

А Уилл понял, что, в конце-то концов, он хочет вовсе не этого. В безопасности. Он сильно сомневался, что это хорошо, когда речь идет о Елене Троянской. В безопасности не значит свободна и счастлива. Ему казалось, что безопасность означает скучную, ограниченную жизнь.

Его охватило нетерпение. В конце концов он решил посетить мать.

— Уайлд, я ухожу.

— Уходите? — Мальчишка снова отложил пирог.

— К своей матушке.

— Ой.

— Пойдем, познакомишься с моими родственниками.

— Я им не понравился. Я шпионил за вашим братом и его женой.

— Ты здорово постарался, чтобы Клео была похищена.

Уайлд пожал плечами. Он не испытывал сожаления о своей прошлой жизни.

— Давайте я помогу вам с оснасткой для выхода.

— Ты только согрей мне воды для бритья, щенок.

Уилл не узнал гостиную своей матери. Сменившись дубом и вощеным ситцем, исчезли позолота и бархат, и теперь комната казалась теплой и приветливой. Нигде не было никаких кисточек. Кресла, диваны и столы имели сильно потертый вид, и везде играли мальчики — в шахматы, в бирюльки и в мяч. Хардинг и майор Монклер возглавляли по группе мальчиков.

Хардинг подошел к вошедшему Уиллу и пожал ему руку.

В центре всего этого стояла его мать и смеялась. На ней не было ни черного, ни шелка, только яркий синий кашемир. Софи, одетая просто, Софи, которая смеется? Когда Уилл видел такое в последний раз? Кажется, майор Монклер еще держался, но Уилл знал, как опьяняет такой смех. Женщина, которую любит мужчина, женщина, в которой пузырится смех, — такая женщина неотразима. Интересно, подумал Уилл, не спросил ли Ксандр у майора о его намерениях относительно их матери? Впрочем, эти намерения казались совершенно очевидными.

Софи подошла к Уиллу и обняла его. Она припала к нему, как всегда, но ее объятия тоже изменились. Он решил, что теперь она дает, а не берет. Она отступила назад, чтобы посмотреть на него, и одобрительно кивнула:

— Вы поправляетесь? Мне нужно было увидеть это собственными глазами. Я бы сказала — вы все еще слишком худы.

— Вы здесь все переделали.

Она кивнула:

— Я подумала, что им будет страшно двигаться среди прежних вещей. Они не чувствуют себя дома — пока еще не чувствуют, но эта более старая мебель помогает. Спасибо, что одолжили нам Хардинга.

— Ну конечно. — Он одолжил им Хардинга? Не выйти ли ему на улицу, не проверить ли номер дома? — Вы что же, усыновили их?

— На время. Они терпеть не могут ванну и башмаки, но любят миссис Уордлоу. Они прекрасно ладят между собой, но Кит их вожак.

— Он счастлив?

На ее лице мелькнуло грустное выражение.

— Я думаю, он доволен. Со временем он, пожалуй, научится быть счастливым. Благодарю вас за его возвращение.

— Меня? — Ему казалось, что ответственность за события, которые он теперь вспомнил во всей их последовательности, лежит не на его плечах.

Мать посмотрела на него, и он попытался понять, что же изменилось. То был честный взгляд, который не стремился переубедить Уилла. Софи просто сказала ему то, во что искренне верила. Он решил, что ему нужно сесть.

— Я так рада, что вы пришли. Все мои сыновья собрались вместе под одной крышей. — В ее глазах блеснули слезы.

Мальчики это сразу же заметили и прекратили игры, а майор Монклер подошел и протянул ей свой носовой платок. Уилл рассмеялся. Красота его матери по-прежнему сохраняла свою удивительную способность прекращать у мужчин всякую умственную деятельность. Софи сразу же рассмеялась над собой и попросила детей продолжить игры.

За обедом, состоявшим из мясного пирога и портера — неожиданное меню, — Ксандр удивил Уилла снова:

— Веллингтон хочет, чтобы ты кое с кем повидался.

— Ты теперь вращаешься в высших кругах, да, Ксан?

— Он сам приехал ко мне, когда услышал о твоих недавних действиях.

Уилл поковырялся в своей тарелке. Он недоумевал, откуда старик Веллингтон услышал про него.

— Правительство очень благодарно тебе за обнаружение этого тайника с оружием в подвале у Марча. Насколько я понимаю, Касл кое-что объяснил самому Веллингтону.

Уилл не смотрел на брата.

— Кто тот человек, с которым я должен встретиться?

— Пиль. Он только что вернулся из Ирландии, и у него есть идеи насчет ирландской полиции.

— Он хочет покончить с сыщиками?

— Я скорее думаю, что сыщики заронили в нем мысль о расширении полиции. Мне кажется хорошим знаком, что они хотят поговорить об этом с тобой.

— Пытаешься спасти дьявола, Ксан?

— Я всего лишь лондонец, который исполняет свой гражданский долг. С новым освещением и с хорошей полицией Лондон может стать великим городом мира.

Уилл бросил взгляд на Кита:

— Ты видел город в самых темных его частях, что ты думаешь о новой полиции?

Кит отложил вилку. В нем было что-то такое, что делало его похожим на гостя из Азии или одной из Индий, которого приводят в смущение странные обычаи лондонцев. Но в данный момент вид у него был смертельно серьезный.

— Сначала измените законы. Перестаньте сажать в тюрьму детей за кражу хлеба. Тогда от полиции будет реальная польза.

— В таком случае заставь Ксана войти в парламент.

Уилл проговорил свое предложение насмешливо.

Кто он такой, Кит, их брат, который потерялся и теперь нашелся? Понадобится время, чтобы узнать его. Уилл решил, что эта идея ему нравится. Он видел, что между Китом и Ксаном установилось взаимопонимание.

— Значит, ты увидишься с Веллингтоном?

— Когда? — Уиллу не хотелось снова возвращаться в старую жизнь.

— Как можно скорее.

— Мне лучше работается одному.

Правая нога герцога Уэнлока доставляла ему неприятности. Из-за нее он чувствовал себя неважно. Его племянник Обри старался сохранять терпение. Уэнлок предпочитал стоять, его высокий рост не уменьшился, несмотря на восемьдесят лет. Пока герцог стоял, люди более низкого ранга и положения не могли сесть. Свирепый лоб и полузакрытые глаза заключали в себе энергию, которая делала Уэнлока грозным противником в любом состязании воли или могущества, но его непреклонное лицо покрывали глубокие морщины.

А теперь нога подвела герцога в самый неожиданный момент, когда он обязан присутствовать на встрече своего адвоката и адвоката сэра Александра Джоунза. Обри видел, что происходящее вызывало у его дяди необъяснимую ярость.

Обри считал, что будет лучше, если герцог сохранит свою привычную сдержанность и коварство. Нехорошо, если Уэнлок совершит настоящее убийство. Если дядя будет осужден за убийство собственного внука, это вряд ли пойдет на пользу Обри, его законному наследнику.

— Этот щенок явно жив, дядя. — Обри налил стакан хорошей мадеры и подал герцогу. Адвокату ублюдка не было предложено выпить, а его дяде, должно быть, нужно подкрепиться.

— Как бы то ни было, они произвели на свет какого-то младенца. — Уэнлок положил больную ногу на оттоманку.

— Неужели у этого претендента есть законные права? У них есть доказательства происхождения этой трущобной крысы?

— Придется вам поверить, что существует целое войско надежных свидетелей.

— Вот как? — Лучше всего вести этот разговор спокойно, подумал Обри. Он сел на стул и откинулся на спинку, так что герцог смотрел на него немного сверху. Обри понимал, что отчасти он обязан милостям дяди благодаря своему выдающемуся росту и репутации лихого наездника. Герцог просто презирал мужчин, которых превосходил физической силой.

— Кухарки, лакеи, школьные товарищи, учитель.

— Ну, таких свидетелей можно купить, полагаю, по принципу «дюжина дешевле».

— Этот юрист, Норвуд, заявляет, что в их распоряжении имеются свидетельство о браке и запись о крещении.

Обри нахмурился. Это не похоже на его дядю — разрешать противной стороне надеяться на успех. Может быть, у старика выходит из строя не только нога, но и голова?

— Я уверен, дядя, что вы проверили все церковные записи и устроили так, чтобы те, которые вам неудобны, были удалены из книг.

— Обыскал все церкви Лондона четыре года назад.

— И что же?

— Ничего не нашел. — Уэнлок угрюмо смотрел на свой стакан, но ничего не пил.

Обри глотнул вина.

— Это хорошо? Если у «этой шлюхи с Хилл-стрит» нет записей о ее венчании с вашим сыном, на что же она может претендовать?

— Она смеет носить вдовий траур, будь она проклята.

— Черный бомбазин не аргумент для суда, дядюшка.

— Значит, мы идем в суд, Обри?

Обри снова поднял стакан, внимательно всматриваясь в дядю. Этот вопрос мог быть уловкой, имеющей целью вмешать в это дело его, Обри.

— Дядя, я сомневаюсь, что вы проиграете это дело в суде. Ваше влияние не имеет границ. Вы можете на многие годы связать этого выскочку по рукам и ногам. Вряд ли у него есть деньги, чтобы заниматься многолетним судебным разбирательством.

— А если нам понадобится решение суда быстрее? — Герцог бросил на него пронзительный взгляд.

Обри пожал плечами. Судя по резкости этого взгляда, можно было предположить, что приступ безумия у дяди прошел.

— Примем какое-нибудь решение, если вам понадобится закончить все быстро.

Уэнлок встал.

— Если она посмеет называть себя леди Давентри, я убью ее.

Прошла неделя, прежде чем Уилл вернулся в дом Софи. Он провел Уайлда по лавкам, и мальчишка стал просто воплощением моды. Природный вкус Уайлда повлиял на выбор жилета и стиль галстука. Но никакое благородство одежды не могло скрыть его манеру держаться и его усмешку. Как только Уайлд раскрывал рот, он превращался в ист-эндского хулигана. Сложность заключалась в том, что Уилл не мог слышать этот наглый голос, не вспоминая при этом другой, подражающий произношению Уайлда.

Покупки были наградой Нейту за то, что он охотно согласился поместить свои сбережения в банк Эвершота. Мальчик сомневался, что финансовые учреждения лучше сохранят его деньги, чем тайник в усыпальнице церкви Святого Клемента. Они бесконечно обсуждали, как будет перестроена работа лондонской полиции. Система Уилла, состоящая в составлении карты преступления, пришлась Уайлду по душе, и они вместе составляли список принципов хорошей работы полиции. И еще часами давали свидетельские показания, отвечая на вопросы о Марче и Бредселле.