– Наверное, потому, что он распускается в мае, – заметил Джек, когда они снова ехали развозить молоко. – Кстати, леди Элис сказала, что в соседней деревне в субботу будут танцы. И если кто-то хочет ехать, можно взять молочный грузовик.

В воздухе тяжело повисло ожидание.

– И? – спросил он. – Кто-то хочет?

«Это он ее приглашает? И что сказать, если так и есть? Что ни говори, а не считая леди Элис, они самые молодые в поместье. Да и леди Элис лет на десять старше. Интересно, а почему она не замужем? Она очень красива, не слишком стара и единственная дочь графа. Может, тоже, как Грейс, любила безответно?»

Грейс постаралась взять себя в руки.

«Начинаешь разыгрывать сцены, как Салли», – выругала она себя.

– Где леди Элис обедает?

Куда более приличный вопрос, чем «у леди Элис есть шикарный бойфренд?».

Раз или два в неделю она вместе с работниками пила чай, но никогда не обедала.

– Что это имеет общего с твоим желанием или нежеланием ехать на танцы?

– Конечно, я бы хотела сходить на танцы, но это означает, что тебе придется вести машину.

– Ну разумеется, придется. Ради бога, женщина, ты когда-нибудь ходила на свидания?

Грейс сначала подумала о жалком домишке в Дартфорде, а потом о подругах.

– Мы все вместе ходили в церковный клуб и в кино. Отец моей подруги Салли иногда тайком проводил нас туда.

– Возможно, ко времени первого танца, если таковой заиграют, ты уже сможешь водить машину, Грейс. А летом нам, наверное, удастся раздобыть велосипеды, но пока что, мисс Патерсон, окажите честь сопровождать меня и всякого, кто захочет поехать, на танцы в деревенском клубе.

Грейс жаждала принять приглашение. Впервые в жизни мужчина, в которого она… которым она интересуется, приглашал ее на настоящее свидание.

Но она колебалась, хотя мечтала согласиться.

Грейс улыбнулась. Это определенно настоящее свидание, но что он скажет, если она признается в своих симпатиях? Какой стыд будет, когда он обнаружит, что она двух слов связать не может!

– Никто не говорил, какие у тебя прекрасные глаза?

Прекрасные глаза? Нет, никто, но она знала, что у нее симпатичные глаза.

– Леди Элис, – повторила она, поскольку понятия не имела, что ответить, – она никогда не ест с нами.

– Вам полагается сказать: «нет, Джек. Ты первый. Или: «Всякий благоразумный мужчина в Кенте, Джек». Моя дорогая мисс Патерсон, вам придется учиться принимать комплименты. Но не волнуйтесь, у вас впереди годы. Разумеется, леди Элис обедает. Или вы считаете, что аристократы не едят? В главной части дома есть еще одна кухня. Именно там я был в тот день, когда леди Элис спрашивала меня, умею ли я водить. Пока я ждал, экономка дала мне кофе.

Грейс слушала, раскрыв рот. Она часто гадала, как течет жизнь в этом прекрасном доме. Здесь есть экономка. Она не совсем представляла, какие поручения выполняет экономка, помимо того что приглядывает за домом. Наверное, она что-то вроде домохозяйки.

– Я думала, что миссис Лав – экономка.

– Она наводит порядок в этом крыле. По-моему, в доме всего трое слуг: экономка и две горничные. Большая часть дома законсервирована до лучших времен.

Чрезмерно развитое воображение Грейс неожиданно выдало картинку прелестного старого здания, полностью покрытого шариками нафталина. Она едва сдержала смех. Но воспоминание о словах «моя дорогая мисс Патерсон» не вызвало смеха. Она хотела прижать их к себе.

– Ты сегодня чистишь канавы, Джек?

– Подрезаю кусты, – вздохнул он. – Я восхищаюсь людьми вроде Хейзела и Мориса, они знают о фермах все на свете. Я же могу заниматься работой, требующей только грубой силы, и хотя напряжение невыносимо, есть и хорошие стороны… Правда, иногда я чувствую себя невыразимо глупым. Они никогда не теряют терпения, если я чего-то не понимаю, но, бьюсь об заклад, умирают от смеха в пабе, вспоминая мои промахи.

– Они не станут злорадствовать, Джек, и, кроме того, ты можешь спасать жизни, а они – нет.

– Я успел окончить половину третьего курса, поэтому вполне могу попытаться. Но до настоящего доктора мне далеко.

Они ехали в приятном молчании, пока не добрались до задних ворот поместья.

– Готова к уроку вождения, Грейс?

Желудок девушки сделал сальто. Свидание, а теперь и урок вождения.

– Я бы с удовольствием, Джек.

– Думаю, по утрам в субботу – лучшее время, хотя я попрошу ее светлость позволения занять и несколько вечеров, после чая, разумеется. Темнеет поздно, а учиться легче при дневном свете.

Грейс снова полюбовалась великолепным домом.

– Джек, ты никогда не думал, что произошла ошибка и никакой войны нет?

Прежде чем ответить, он подвел машину к коровнику.

– Нет, я слишком хорошо знаю, что идет война. Я слушаю радио, читаю газеты, но, кажется, понимаю, о чем ты. Где бои? Где немецкие самолеты, которым поручено превратить Англию в руины? Заметь, ходят слухи, что летом здесь будет жарко. Правда, ввели карточки, но мы едим, как короли, хотя миссис Лав твердит, что все изменится, когда приедут другие. И тогда на стол уже не будут подаваться те великолепные колбаски из шотландского поместья его светлости. И если война продолжится, практически все продукты будут выдаваться по карточкам.

– Я этого не знала.

Грейс вспомнила, как леди Элис говорила, что, живя в поместье, она научится большему, чем просто зарезать свинью. Грейс искренне надеялась: ее никогда не попросят резать свинью, но, несомненно, училась не только уходу за животными и обработке земли, но и верно судить о людях. Бесценные уроки.

– Улыбнись, Грейс, ты выглядишь грустной. Я с нетерпением жду субботних танцев. Наденешь то хорошенькое платьице?

Она покраснела, и не только потому, что он запомнил платье.

– Да, другого у меня нет.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец Джек открыл дверь.

– Пожалуй, нужно приниматься за мойку бидонов, или Хейзел задаст нам жару, и поверь, он куда более устрашающий, чем леди Элис.

С этими словами он спрыгнул с грузовика.

– Я не умею танцевать, – пробубнила она вслед.

Он услышал об этом, обернулся и рассмеялся.

– Конечно, умеешь. Расслабься, Грейс, танцы – естественный способ выражения для животных.

– Естественный способ выражения для животных. Благодарю, доктор.

По крайней мере этого она не спустит ему.


– Когда моя мать стала здесь служить, требовался полк слуг, чтобы таскать наверх ведра горячей воды для ванн. В те времена люди не принимали ванн каждый день. Горячая вода прямо из крана – это чудесно, правда?

Грейс как раз шла наверх, принять ванну, перед тем как одеваться к танцам. Она вовсе не хотела признаваться миссис Лав, что в доме, где она выросла, не было горячей воды из крана, так что просто кивнула. К ее удивлению, миссис Лав продолжала подниматься по ступенькам.

– Вижу, ты много времени проводишь с молодым Джеком, Грейс. Вряд ли это понравится ее светлости. Девушка должна думать о своем добром имени.

Грейс остановилась посреди лестницы.

– Мое доброе имя. О чем вы?

– Не стоит задирать нос. Я за тебя отвечаю. Пока не прибудут другие девушки, ты единственная женщина в доме, полном мужчин.

– Вряд ли Гарри и Джека можно считать «домом, полным мужчин». Кроме того, я вижусь с ними только за столом.

– Я знаю это, и ты знаешь, но сегодня вечером ты едешь на танцы, а в деревне об этом понятия не имеют, так что будь поосторожней.

Радостное предвкушение приятного вечера померкло. Грейс поспешила к себе.

– Вижу, у тебя его приемник. Славно…

Грейс жаждала ответить, что слушать приемник куда интереснее, чем ее, но сдержалась. Джек отдал ей приемник при всех работниках фермы. Оказалось, что Боб Хейзел взял из пустого коттеджа радиоприемник размером побольше и поставил в спальне мужчин. Джек одолжил свой, маленький, Грейс и ничего такого в этом не видел. Миссис Лав наверняка это знала.

Войдя в комнату, она включила радио. Как чудесно слушать музыку и вечерние новости, хотя в этот вечер она их не послушает – поедет на танцы.

Пока она вынимала платье, передавали запись великого Джо Лосса[7] и его оркестра. Грейс сняла бант, вынула тщательно сберегаемую пару чулок, не шелковых, конечно, и единственные элегантные туфли. Через несколько недель Грейс, которая старательно копила то, что оставалось от жалованья после вычетов за еду, намеревалась купить белые босоножки на лето. Впервые в жизни у нее было немного своих денег, и она могла купить то, что хотела. Пока что одежду можно было приобрести свободно, поскольку все, кроме продуктов, не считалось жизненно важным. Но скоро наверняка введут талоны на одежду. Это только вопрос времени.

Грейс вошла в ванную, думая о том, как чудесно будут выглядеть белые босоножки с зеленым платьем. Может, Джек пригласит ее на прогулку?

Она так и представляла их, идущих рука об руку вдоль одного из многочисленных ручьев поместья. И новые босоножки так ярко выделяются на фоне травы…

«Нет, Грейс, не спеши», – сказала она себе и ступила в чудесную горячую воду.


К ее удивлению и легкому разочарованию, Гарри и Исо тоже решили ехать на танцы. Исо сказал, что ему не терпится провести вечер в обществе знакомых работников, а Гарри заверил, что он не пригласит ее танцевать, но хочет послушать живую музыку.

– Пока я брился, слушал Джо Лосса. Вот было бы здорово, если бы оркестр вроде его собственного играл для нас.

– Сегодня Джо Лосса в деревне точно не будет, Гарри. Придется обойтись старым барабаном, скрипкой и гармоникой, – засмеялся Исо.

Грейс, привыкшая к пластинкам, которые ставили в церковном клубе, посчитала, что трех музыкантов более чем достаточно.

– Иногда в церковном клубе играли местные оркестры, но вряд ли они были так хороши, как этот, – заметила она, когда оказалась на танцах.

В зале было полно народу всех возрастов. Приводили даже маленьких детей. Кто-то предпринял храбрую попытку украсить зал весенними цветами. Оркестр воодушевленно исполнял модные мелодии, и пока остальные искали столик, Джек повел Грейс танцевать.

Она уже не помнила, когда танцевала в последний раз, но, к удивлению и восторгу, обнаружила, что способна легко двигаться в объятиях Джека, который, очевидно, был опытным танцором. Ну конечно, Джек учился в университете. Студенты, возможно, ходили на танцы если не каждую ночь, то уж точно по пятницам и субботам.

– А в твоем университете танцы устраивались каждую ночь?

– Трудись до упаду, веселись до упаду. Танцы – прекрасный способ расслабиться, не находишь?

– Я очень редко ходила на танцы.

– Это нужно исправить. Тебе просто нужно больше опыта, чтобы стать хорошим танцором; честно говоря, у тебя прекрасное чувство ритма.

Прекрасное чувство ритма. Она уже слышала эти слова. Кто их сказал? Салли? Это точно была Салли Бруэр, и она говорила о Сэме.

Грейс закрыла глаза и попыталась представить Сэма, но картинка никак не хотела складываться.

Она здесь, в Берфордшире, с Джеком Уильямсом, который считает ее хорошенькой. И она без сожаления позволила мечте о Сэме уплыть далеко…

Сэм всегда будет для нее особенным, но это совсем другое. Утром у нее был первый короткий урок вождения с Джеком, который совсем не был похож на Сэма. Джек не так высок и более худ, но она обрадовалась, поняв, что он так же добр, как Сэм. Он, казалось, знал, что она нервничает, и говорил спокойно и одобрительно. И она чувствовала, что невольно тянется к нему. Такая радость, когда на тебя не кричат, не ругают за каждую мелочь. Когда она сидела рядом с ним в грузовике, ей вдруг захотелось откинуть слишком длинные темные волосы с его карих глаз, но она вовремя сумела остановить свою руку. Теперь, вспомнив это, она покраснела. Какой это было бы вольностью! Что бы он подумал?

Он заметил, что она залилась румянцем.

– Здесь немного жарко, – заметил он, – и леди Элис считает, что мы должны общаться с местными. Кроме того, тут полно парней, которые желают мне сломать ногу, чтобы самим иметь возможность потанцевать с самой красивой в зале девушкой.

Но Грейс, для которой существовали только Джек и музыка, рассеянно оглядела зал. Да, несколько мужчин смотрят в ее сторону.

– Они просто хотят танцевать так же хорошо, как ты.

Он рассмеялся.

– Поверь мне, это не так. Нам лучше подойти к остальным.

Он торжественно провел ее по комнате к столу, за которым сидели друзья. Пили пиво и сидр, перед каждым стояли тарелки с крошечными сэндвичами. Пустые стаканы, крошки и корочки показывали, как хорошо проводили время мужчины.

– Это ты называешь самой изысканной едой на вечеринках, Джек? – спросил Гарри, показывая на несколько оставшихся крохотных сэндвичей.

– Во время войны – да.

– Ты была права насчет музыки, Грейс, – заявил счастливый Гарри, вскакивая. – Кому принести еще пива?