Слишком многое происходило с ней. И слишком тревожные мысли теснились в голове Грейс. Как же она была глупа, когда не прочитала письма в тот же день, когда ей отдали шкатулку. Почему так медлила? Иногда она слишком уставала по вечерам…

Но Грейс тут же выругала себя. Если бы она по какой-то необъяснимой причине не боялась прочитать письма…

«Да, признай это, Грейс. Ты боишься».

«Я нашла свою семью. Невероятно. Знаю свою мать и бабушку. И никогда больше не стану бояться».

Рождество, настоящее Рождество, с гимнами и полуночной службой, остролистом и украшениями. Бруэры и Петри всегда ставили елки, о, это будет чудесно!

Леди Элис нашла в сумке то, что искала, и как-то странно смотрела на Грейс.

– Привет! Вы здесь, со мной? Хорошо. Я отпустила Еву и Катю, но им немного сложно ехать в Польшу, не находите? Я заберу их в большой дом. Придется довольствоваться пением гимнов вокруг елки. Говорите, у Евы прекрасный голос? Приятно будет послушать.

– Простите. Леди Элис, я очень благодарна и напишу миссис Бруэр, спрошу, согласится ли она меня принять. Подходящее ли это время для визита?

– Когда вы поймете, что порядочные люди всегда согласятся вас принять и неподходящего времени у них просто не бывает? А теперь, ради бога, идите позавтракайте, пока миссис Лав не хватил удар.


Поездка Грейс от Бигглзуэйд до Дартфорда была по военному времени не слишком затруднительной. В районе Лондона случился налет, повредивший несколько железнодорожных линий, так что добраться из пригорода к оставшейся целой платформе заняло столько времени, сколько понадобилось бы, чтобы проехать всю Англию. Грейс была счастлива узнать, что поезда до Дартфорда придется ждать всего двадцать минут, и упавший рождественский дух мгновенно поднялся, она увидела стоявших рядом с перроном женщин из ЖДС. Она попыталась заплатить за чай, но женщины пожелали ей счастливого Рождества и дали кружку чая и маленькую овальную булочку, наполненную рыбной пастой.

– Веселого Рождества, леди, – ответила Грейс и стала пить чай, наблюдая, как женщины раздают не только еду, но и счастливые улыбки и рождественские пожелания. Две трудармейки остановились возле них, но подходили в основном мужчины в мундирах, из нескольких стран. Она вдруг поняла, что многие были в сотнях миль от дома, и безмолвно пожелала им благополучного возвращения к родным и близким.

Она так была поглощена наблюдениями, что в конце концов пришлось бежать, чтобы не опоздать на поезд. Но все же успела, и молодой пилот даже уступил ей место. Это напомнило ей о доброте того, другого солдата. Со слезами на глазах она поблагодарила молодого человека и села.

Ее никто не встретил, но она этого и не ожидала, поэтому просто постояла немного на перроне, наслаждаясь сознанием того, что вот-вот увидит своих друзей, прежде чем в полной темноте зашагать к дому Бруэров. Она совсем забыла о затемнении. Да, в сельской местности существовало затемнение, но дома встречались мало и редко.

Уайтфилдзы старались сами заботиться о затемнении, но там с неба светили луна и звезды, озаряя дорогу. А вот здесь, в городе, все изменилось, и Грейс ничего не узнавала. И очень обрадовалась, когда наконец остановилась у дверей Бруэров и постучала. Дверь почти сразу же распахнулась. На пороге стояла Салли.

Девушки, обычно не привыкшие к проявлениям чувств на людях, обнялись.

– Салли Бруэр, поверить не могу, как ты похорошела! Настоящая кинозвезда, даже красивее.

Салли, как всегда, выразилась крайне элегантно:

– Ну, Грейс Патерсон, спасибо, и если не обидишься, скажу, что никогда не видела более уродливой шляпы.

Она сдернула с Грейс шляпу форменного образца и повесила на и без того перегруженную вешалку.

– И пусть там остается. Пойдем. Мама на кухне. Роуз работала в утреннюю смену и скоро будет здесь. Просто умирает от нетерпения поскорее тебя увидеть.

– А Дейзи?

– Пока что нет, – покачала она головой и, заметив разочарование на лице Грейс, заверила: – Но она едет. По крайней мере хотя бы на день все мы соберемся вместе. О, и я хотела спросить тебя, что ты думаешь о Сэме?

Сердце Грейс подскочило.

– Сэм? С ним все в порядке?

– О, поверить не могу, что ты не знаешь! Миссис Петри говорила, что напишет тебе, но весной у нее было столько поводов для волнения, что мисс Причард практически в одиночку управляла магазином.

– Волнения? Расскажи мне, Салли.

– Он сбежал, – просто ответила она. – Одному богу известно, где он. Никто ничего не знает о нем, но мы все надеемся.

– И он не написал родным или тебе?

– Не глупи, Грейс, сбежавшие британские военнопленные не могут так просто заявиться на почту и сказать: «Простите, нельзя ли послать письмо маме»?

Она не сказала, получила ли письмо от Сэма.

В дверь позвонили.

– Мы откроем, ма! – крикнула она. – Пойдем. Грейс, откроем, это наверняка Роуз.

Они поспешили к двери. Так начался очень счастливый праздник Рождества.

В эту первую ночь Грейс и Салли еще не ложились спать после полуночи. Им ужасно не хотелось расставаться с Роуз, поэтому они проводили ее до магазина Петри, и Грейс жадно слушала историю осиротевшего мальчика Джорджа, которого Дейзи то ли усыновила, то ли опекала, но он стал почти членом семьи и любимцем всех друзей и соседей.

Поскольку ни Грейс, ни Салли не должны были вставать рано, они долго и печально беседовали о потере Дейзи и радовались побегу Сэма. Грейс было ясно, что Салли очень любила Сэма: недаром твердо настаивала на том, что он не погиб и пробирается сейчас домой.

– Какой бы великий фильм из этого вышел, Грейс! – повторяла она.

Роуз подтвердила, что назначила встречу с поверенными на одиннадцать часов утра понедельника. В отличие от Грейс, Салли нашла рассказ о спрятанных документах, пропавших деньгах и красивых золотых часах чрезвычайно волнующим.

– Совсем как в пьесе, Грейс, и ты героиня. Хотя я боюсь, что в этой кошмарной сорочке ты мало походишь на героиню. А вот я – очень, хотя, если быть справедливой, ты, возможно, была бы лучше. Вот Вивьен Ли брюнетка, но потрясающе играла в «Унесенных ветром».

Салли, по-видимому, собиралась проговорить всю ночь, и Грейс с упавшим сердцем поняла, что в ее голове по-прежнему прозвучит будильник Уайтфилдзов. Ровно в половине пятого.

Она проснулась рано, скорее по привычке, чем от звонка невидимого будильника. Но долго лежала в постели, твердя себе, что отдых – это почти так же хорошо, как сон, и перебирала в голове вопросы, которые намеревалась задать мистеру Крофорду.


В понедельник в офисе мистера Крофорда она обнаружила, что тот уже приготовил ответы на незаданные ею вопросы.

Хорошей новостью было то, что Маргарет Харди Патерсон унаследовала все и благополучно хранила деньги до совершеннолетия дочери Грейс Харди Патерсон. Но все это было волнующим и одновременно озадачивало. Грейс вообще не имела банковского счета. Для того чтобы завести счет, нужны деньги, а их у Грейс вовек не имелось. Меган забирала все, кроме нескольких шиллингов за стол и комнату, и с тех пор как Грейс вступила в Земледельческую армию, жалованье просто копилось в ее сумочке. Теперь она оказалась женщиной с довольно большим банковским счетом и золотыми часами.

Были и другие новости, новости, которые Грейс с трудом понимала. Миссис Петри держала ее руку, пока мистер Крофорд рассказывал, что брачная церемония 1919 года между Маргарет Харди и Джоном Патерсоном, по всей видимости, является незаконной, так как Патерсон был бигамистом.

– Бигамистом?

Грейс не могла и не хотела верить этому.

– Видите ли… – начал мистер Крофорд.

– Благодарю, – холодно перебила Грейс, – я знаю, что это означает «двоеженец».

– Видите ли, нет никаких свидетельств о разводе Джона Патерсона и его первой жены Гертруды. По крайней мере до сих пор наши поиски ни к чему не привели.

На секунду в комнате воцарилось почти смущенное молчание. Грейс пыталась понять важность услышанного. И тут ее словно громом поразило.

– Я незаконная, – сказала она так тихо, что Флора Петри едва расслышала. – Неудивительно, что от меня отделались. Не хотели…

Она не могла заставить себя выговорить это слово.

– Никто от тебя не отделывался, Грейс, дорогая. Твоя бабушка упомянула тебя в завещании.

«Нет, не упомянула. Если бы она знала о моем существовании, когда писала завещание, наверняка бы назвала мое имя. Я должна прочитать все эти письма. И больше нельзя увиливать, ни под каким предлогом! Нечего тут бояться. Что может быть хуже, чем это?»

– Один из наших клерков сейчас проверяет шотландские регистрационные записи смертей. Если Гертруда Патерсон, урожденная Монро, умерла до 1919 года, не было необходимости в разводе.

Грейс немного повеселела:

– Гертруда – имя, не часто встречающееся, верно, мистер Крофорд.

– О нет, довольно часто. Беда в том, что нам приходится вести поиски в нескольких странах. Мы знаем, где они жили вместе с Меган, но вряд ли вам будет полезна информация о том, что мистер Патерсон принадлежал к большой армии путешественников.

Коммивояжеры. Мужчины с большими чемоданами, которые старались открыть на пороге, чтобы хозяйка дома видела исключительное качество их простынь и полотенец.

– Годны только на то, чтобы стирать пыль, – говаривала миссис Петри. Война положила конец их путешествиям.

– Что он продавал? – спросила Грейс.

Возможно ли, что она открывала дверь дартфордского дома собственному отцу?

Мистер Крофорд удивленно уставился на нее и, засмеявшись, покачал головой:

– Речь идет о совершенно ином занятии. Это часть истории нашего чудесного острова. Путешественники – это сезонные рабочие. Они могут провести зиму в городе. Но летом собирают фрукты, год за годом возвращаясь на те же фермы, и фермеры обычно их знают и привечают.

Перед ней предстала другая картина. Поле, молодая женщина, с ребенком. Запыленным ногам тепло от нагретой солнцем земли. Клубника.

– Маргарет Харди тоже была сезонной работницей?

– До 1919 года определенно нет. Ее отец был бухгалтером в большой страховой фирме.

Он пролистал лежавшие на столе бумаги.

– Кент. Если я верно помню, где-то в Кенте. Кентербери! Точно, в Кентербери! Как я мог забыть? Вовсе не в миллионе миль от Дартфорда, если подумать хорошенько.

Вошла секретарь, и мистер Крофорд попросил принести всем чай.

– Думаю, вы будете довольны, миссис Петри, – улыбнулся он, и Флора с ним согласилась.

– Итак, мисс Патерсон, – обратился он к Грейс, – думаю, до Нового года нам ничего узнать не удастся. Но будьте уверены, что, если мы что-то обнаружим, обязательно дадим вам знать как можно скорее.

– Грейс еще нужно прочитать кое-какие бумаги, – вмешалась миссис Петри. – Ей очень трудно пришлось, не так ли, дорогая? Вполне возможно, что ответы найдутся именно в них.

Поверенный согласился, они пожелали друг другу веселого Рождества, после чего Грейс и Флора вышли и направились в магазин Петри.

– Вы меня поражаете, миссис Петри, – расхохоталась Грейс. – Так разговаривать с главным адвокатом! Я преисполнена уважения к вам!

– Все это благодаря миссис Партридж. Она велела мне сделать все возможное, поскольку адвокаты требуют денег за каждый свой шаг. Им тоже приходится выплачивать жалованье и тому подобное, но я обо всем подумала заранее. У тебя может лежать на счету не менее тысячи фунтов, и мы хотим, чтобы счет рос, а не был съеден счетами адвокатов.

Грейс восхищенно покачала головой:

– Но им нужно платить, миссис Петри. Без них я никогда бы не узнала всего этого.

Перед тем как ответить, миссис Петри поправила шарф из искусственного меха на своем лучшем пальто.

– Работник достоин награды за труды свои, но мы не желаем, чтобы они трудились над тем, что можем сделать сами. Особенно в Рождество!

Кто-то еще цитировал этот текст из Библии. Очень уж знакомо. Возможно, это викарий…

– Я просила миссис Лав положить шкатулку в хозяйский сейф, пока нахожусь здесь. Я привезла с собой несколько писем и… пару снимков. На одном моя мать Маргарет и бабушка Абигейл. Правда, прелестное имя? Жаль, что меня не назвали в ее честь. Так или иначе, я покажу их всем.

– Когда будешь готова, дорогая. И, Грейс, у тебя прекрасное имя!

Остаток дня был проведен в тысяче дел, которые необходимо сделать на Рождество, включая покупку нового платья. Она вовсе не собиралась покупать новую одежду. Мечтала о белых босоножках, которые так и не были куплены, хотя лето давно прошло. Она отказывалась вспоминать, почему осталась без босоножек, и теперь, в этот холодный зимний день, шла между рядами ларьков с подержанными вещами, вместе с миссис Петри, надеявшейся найти вещь, которая бы при небольшой переделке идеально сидела на Грейс.

– Видела бы ты шикарные платья, которые миссис Робан сшила для Дейзи! Вряд ли мы найдем ткань такого качества, но кто знает? О, смотри, правда вот это зеленое прекрасно? Самый подходящий цвет для Рождества!