к местечку Лиззи. Одинокий шахтер прошел мимо нее. Он был неопрятный и грязный с

резким кашлем, который напомнил ей о Джеймсе. Внезапный гнев, забурливший в груди, был необычный, и он был на шахту. Условия нахождение мужчин в недрах земли были

неприемлемыми. Условия были не иначе, как чудовищные, люди неустанно трудились

под землей среди удушливой пыли, только с парой маленьких сальных свечей. Многие

слепли в результате того, что резко выходили на суровое солнце пустыни после стольких

часов в темноте. Еще больше сократили свою жизнь уничтожив легкие.

Когда она остановилась на мосту и глянула вниз на то, где пересекаются потоки

неглубокой реки. На востоке река ведет в низину и в конечном итоге к хижине, где она

преподавала. Несколько семей, живших в этом районе, были фермерами, которые искали

плодородную почву. Хасаямпа была едва ручейком в это время. Дождь был крайне

необходимо. Orange Grove — плотина, в восьми милях вверх по реке, сдерживала

значительную стену воды в хорошие времена. Однажды она услышала Джеймса,

раздраженно комментирующего отсутствие тщательного ухода за плотиной. Если дождь

пополнит реку и плотина прорвется, это приведет к полному затоплению нижней части

долины, стихия отнимающая имущество и жизни. После своей речи, он заметил ее

тревожный взгляд и быстро уверил ее, что нет никаких причин для беспокойства.

Анника прислушивалась к гремучим змеям, пока Мисти прокладывала путь через

кусты. Она находилась в пустыне достаточно долго, чтобы быть в курсе грозящих

опасностей. Это были угрожающие, часто неправильные, места. Она, так или иначе, любила это место. Она много раз пыталась словами охватить его дикую сущность, в тех

письмах что, писала к своей семье в штат Висконсин. Но пустыню нелегко

охарактеризовать.

Когда Анника достигла построек Лизи Пост первое, что она заметила, были козы, на

дальнем пастбище. Она привязала Мисти в передней части крошечного домика, полагая, что Лиззи, должно быть, нашла батрака, помощь по хозяйству, так как она чувствовала

себя так плохо.

Анника улыбнулась при мысли о Лиззи. Крошечная Лизи Пост, неукротимая, как и

любой человек, она была успешной одинокой женщиной, что случалось редко. Лиззи

никогда не говорила и слова осуждения в отношении Анники о союзе с Джеймсом, хотя

мудрая старая женщина была очень осведомлена о её чувствах к Мерсеру. Иногда Анника

задумывалась, насколько Лиззи обвиняла ее за длительный разрыв между братьями

Долан. Еще сильней, она хотела бы знать, получила ли Лиззи хоть слово от Мерсера. Она

не осмеливалась спросить.

Голос Лиззи прозвучало бодро и громко, в ответ на стук Анники.

— Заходи, — крикнула она.

Анника открыл дверь и увидел Лиззи сидящую на жестком кресле в центре главного

зала. Закутанная в одеяло, хотя октябрьский день был довольно теплым. Анника, стараясь

не морщиться от вида женщины, похожей на скелет. Она явно ослабела. Она долго не

проживет.

Тем не менее, ее лицо светилось с неподдельной радостью, поскольку она

нетерпеливо поманила Аннику. Когда Анника вошла внутрь комнаты, она поняла, почему.

Мерсер Долан молча стоял в углу, наблюдая. Он никак не отреагировал на вздох

Анники.

— Привет, миссис Долан, — мягко сказал он.

— Мерсер, — выдавила она. — Что ты тут делаешь?

— Мальчишка вернулся, чтобы повидать старушку в последний раз, — сказала

Лиззи, протянув к нему, болезненно худую руку. Она многозначительно посмотрела на

Аннику. — И помириться с братом.

— Как мой брат? — спросил Мерсер с невинной улыбкой.

Анника чувствовала, что она могла бы утонуть в полу. Находиться снова так близко

к Мерсеру было нереально. Она должна подавить желание броситься в его объятия.

— Джеймс в порядке, — солгала она, сжимая руки за спиной, чтобы они не

тряслись.

— О, черт, — сказала Лиззи, жестом показывая, что Анника должна подойти. — Я

стараюсь умереть в мире, зная, что мои мальчики снова обрели друг друга.

— Каково это быть с тобой, Анни? — спросил Мерсер. Он издевался над ней, она

это понимала. — Я устроился на работу в Скорпион, так что некоторое время буду в

Раздоре.

Она была шокирована.

— Ты собираешься работать шахтером? – за всю свою жизнь, Анника не могла

представить могучего преступника Мерсера Долана, ползающего в глубокой шахте и

покорно рубящего киркой. Она прищурившись, чувствовала себя обязанной кое о чем

напомнить ему. – Знаешь, они вешают воров.

Мерсер кивнул, как будто он тщательно обдумывал этот кусочек информации.

— Хорошо, что я не вор, — сказал он, снова подмигнув, добив её улыбкой. — И не

путаюсь с такими.

Анника посмотрела на него, ярко припомнив, насколько соответствующе

действительности было это заявление. Лиззи, похоже, не замечала напряжения в комнате.

Она оживленно болтала, касаясь различных воспоминаний Джеймса и Мерсера, когда те

были мальчишками. Затем, совершенно неожиданно, её силы иссякли. Мерсер заботливо

отнес ее маленькое тело к маленькой кровати и аккуратно положил на неё, убирая седые

волосы со лба.

Анника разглядывала его. Последние два года, казалось, ему ничего не стоили. Он не

был гладко выбрит, и его одежда висела мятой на его сильной фигуре. Но он все еще

обладал тем необычайным магнетизмом, что заставлял ее дрожать. Во всяком случае, он

был еще привлекательнее, чем когда-либо. Она ненавидела его за это.

Мерсер достал серебряную фляжку и сделал большой глоток, пока смотрел на нее, намеренно позволяя вызывающему взгляду скользить по ее телу. – Выглядишь здоровой, миссис Долан, — сказал он с ложной искренностью.

Анника снова посмотрел на него. — Прекрати, Мерсер. Это достаточно сложно.

— Для кого, миссис Долан?

Анника молчала. Она не будет играть с чем-то подобным. Много раз в течение

последних двух лет ей приходилось отталкивать вину своей тоски по Мерсеру.

Усугублялось это, пониманием того, что она ранила его. Об этом она очень сожалела.

Она поняла, что никогда не говорила ему об этом.

— Мерсер, — сказала она, закусив губу. — Я приношу свои извинения.

Он откинул голову назад, касаясь глинобитной стены, и закрыл глаза. – За что ты

приносишь извинения, Анни? — это не был прямой вопрос. Он уже и так знал ответ. Ему

просто хотелось услышать, как она это скажет.

— Не за брак с Джеймсом, — сказала она быстро. — А за то, что сделала с тобой.

Прости, Мерсер. А что касается Джеймса, это отравляет его.

Мерсер резко рассмеялся. — Так ли это?

Вселенная имела острое чувство отмеренного времени, подумала Анника. Укол

словами Мерсера едва прошел, когда она услышала приближение всадника. Она

инстинктивно поняла, что это был Джеймс.

Она слышала, как он в спешке слез с коня и, когда он ворвался в дверь, его лицо

было диким. Он, должно быть, поймал весточку, что Мерсер в городе и направился прямо

туда, где он, скорее всего, будет.

— Привет, брат, — ненароком позвал Мерсер.

Джеймс посмотрел на Мерсера, а затем осмотрел комнату, испытав облегчение,

когда увидел, что Анника тихо стоит рядом.

Мерсер сделал глоток из фляжки, пока Джеймс разрывался в приступе кашля.

— Мерсер, — наконец, он выдохнул. — Что, черт возьми, ты делаешь в Раздоре?

— Пью и любуюсь твоей прекрасной невестой. — Мерсер сделал еще один глоток и

нахмурился. — Ты выглядишь ужасно несчастным, Джеймс. Либо шокирован увидеть

меня, что крайне подпортило твое здоровье, либо время, проведенное в подполье стоило

тебе жизненных сил.

Джеймс выпрямился и уставился на него. Пока братья стояли лицом к лицу в

небольшом доме Лиззи Пост, Анника поразилась насколько похожи они были, каждый

слегка искаженное отражение другого.

Джеймс нахмурился. — Я слышал, что ты присоединился к команде Свиллинга?

Мерсер весело кивнул. — Присоединился.

— Черт возьми Мерсер, ты представляешь сколько забот в прошлый раз у меня

было с вытаскиванием твоей шеи из петли?

Мерсер пожал плечами. — Ну, Джеймс, если это было так трудно, не стоило

беспокоиться.

Джеймс обошел брата. Мерсер смотрел на него со смертельно-пристальным

взглядом.

— МАЛЬЧИКИ! — Лиззи Пост вскочила с постели. Ее тонкие седые волосы

торчали во все стороны, и она протянула прозрачные руки. Каждый из мужчин Долан

бросил настороженный взгляд на другого и взял одну из рук Лиззи.

Лиззи схватилась за руки и скрепила их вместе. — Вы, ребята такие маленькие, —

говорила она крайне печальным голосом, пока качала головой из стороны в сторону. —

Такие маленькие. — Анника наблюдала рассеянность в ее глазах. Она поняла, Лиззи

угасает. — Мои мальчики, держитесь один одного, — прохрипел она, а затем потеряла

сознание.

Джеймс и Мерсер Долан уставился на Лиззи Пост в угнетающей тишине. Анника

знала, она любила их. Когда Джеймс протянул руку и нежно пощупал пульс на шее

женщины, Мерсер поднял голову и посмотрел прямо на Аннику. Горе, которое она там

увидела расплавило ее. Она хотела подойти к нему. Медленно, Джеймс убрал руку, качая

головой. Когда он натянул простыню на лицо умершей, Мерсер издал душераздирающий

вопль.

— Она была единственной матерью, которую я знал, — сказал он в отчаянии,

сиротливым голосом ребенка.

Джеймс застонал и опустил голову на руки. Анника знала, как он ненавидит плакать.

Когда она встала между братьями лично попрощаться с женщиной, которой она

восхищалась, ее плечо коснулось руки Мерсера. Когда он посмотрел на нее с удивлением, на этот раз его эмоции были очевидны. Анника ощутила его горе, его сожаление, и, когда

его темные глаза посмотрели на ее более пристально, она увидела что-то другое. Нечто, что должно было исчезнуть два года назад, когда она стала женой его брата, но почему-то

до сих пор осталось. Анника это тоже почувствовала. С Мерсером всегда было так, непостижимая тяга ее души. Анника хотела обнять его, утешить его, но она, конечно, не

могла. Выбор, который она сделала не отменить. Она взяла Джеймса за руку и

отвернулась.

Глава 15.

Раздор — Сити, штат Аризона

Наши дни

Автомобили по дороге к Габи двигались в противоположном направлении. Он был

единственным придурком направляющимся к низине. Вдали он видел серовато-белые

крыши старых заброшенных домов. Они выглядели как чиновничья грибница, если когда-

либо подобное было. Он легко нашел адрес, который дал ему Дженсен. Она была в конце

улицы. Мэддокс видел ее Версу уже по радиаторную решетку в воде.

Когда Габриэла появилась в дверном проеме, она сперва не заметила его. На ее лице

отражалась неразбериха, которая отбрасывала на годы назад в среднюю школу, и

Мэддоксу не хотелось ничего кроме, как обнять ее и обезопасить.

— Габс!

Она в недоверии уставилась на него. Мэддокс выпрыгнул из грузовика, оказавшись

на фут в воде. Становилось достаточно плохо. Если плотину прорвет будет еще хуже.

— Давай уйдем отсюда.

Габи посмотрела на дом и покачала головой, исчезнув внутри.

— Черт, — бросил проклятие Мэддокс и последовал за ней.

Со стороны Габи были отважные попытки: дверные проемы были все подбиты

тяжелыми мешками с песком. Воды, однако, было слишком много. Она просачивалась и

омывала зеленый линолеум.

Габриэла стояла в гостиной и осматривалась вокруг на гору несчастий. Мэддокс

схватил детскую фотографию Мигеля с края стола и осторожно положил ей в руки.

Она смотрела вниз, на лицо своего сына. Мэд говорил низким и твердым голосом.

— Мы должны идти, Габи.

Габриэла кивнул, сглотнув. — Я знаю.

Она быстро побежала в комнату в задней части дома, появившись мгновение спустя

со старой деревянной коробкой. Мэддокс взял ее, удивляясь, что она в состоянии так

легко притащить такую тяжесть. Она сбегала еще раз и вернулся с сумкой, полной, наверное, одежды. Она спокойно посмотрела ему в глаза.

— Пойдем, Мэдди.

Мэддокс затолкал коробку в багажник пикапа и накинул брезент. Он указал в

сторону дома соседей. — О ком-нибудь мы должны беспокоиться?

— Нет, не думаю, — она покачала головой, забираясь на пассажирское сиденье и

устало потирая глаза. — Большинство этих мест опустели после жилищного кризиса, я не