— Мэд, что это такое? — крикнул Мигель, подскочив в мгновение ока.

Мэддокс нахмурился. — Я не знаю.

Сейф был маленький, возможно, 40 на 50 сантиметров, около 30ти см толщиной.

— Подожди, — предупредил он Мигеля, когда ребенок попытался схватить его. Он

заглянул внутрь и увидел несколько камней. Они были крошечные, напоминали гальку, и

их было немного. Солнечный свет отразился от них и Мэддокс присвистнул.

— Это клад, да? — прошептал Мигель недоверчивым голосом. — Это пропавший

клад.

— Может быть, — осторожно сказал Мэддокс. Что-то в этом не сходилось. Кто, черт

возьми, оставил наполовину скрытый старый сейф в пещере, заброшенного кладбища?

Было бы заманчиво предположить, что он всегда был там, помещенный в тьму до

скончания веков, но он знал, что это не так. Мэддокс обследовал каждый дюйм этой

пещеры, когда был в возрасте Мигеля. И пока он размышлял, реальные ли это золотые

самородки, не пустышки ли, чтобы спрятать их в сейф такого размера. Или их было

больше. Возможно, это нашли в другом месте, а затем открыли и опустошили. И потом, не

обременяя себя, тяжелой и неудобной ношей, небрежно выбросили в пещере.

Мигель с любопытством прикасался пальцами к крошечным золотым кусочкам. —

Могу я взять их? — спросил он.

Мэддокс пожал плечами, ему по-прежнему было не по себе. — Да, почему нет, — он

вынул смятый платок из кармана и протянул его Мигелю. Ребенок тщательно уложил

драгоценное золото в него и засунул все это в карман.

— А с этим что? — он кивнул на сейф.

— Ну, — поднял его Мэд. — Думаю, просто положу его туда, где нашел.

Он позволил Мигелю всласть подурачиться в пустыне, прежде чем потихоньку

начать возвращаться обратно в город. Когда мальчик указал на горы, чтобы идти дальше, Мэд покачал головой. Мигель надулся, но Мэддокс сейчас осознавал опасность, не то что

в своей безрассудной юности. Колодцы шахт были глубокими и их было не мало. Упав в

один, вероятно погибнешь. Он положил руку на плечо племянника, и они не спеша

вернулись домой, где ждала Габриэла.

Мэддокс заметил красный пикап на дороге, как только повернул за угол. Он

задавался вопросом, что там делает его брат. Габи не упоминала, что Дженсен заедет, но

Мэддокс не волновался, считая, что тот имел право заскочить и увидеть сына, когда

захочет. Плюс, причина в доме. Священник оставил его обоим. Рано или поздно они

должны выяснить, что с ним делать. Но когда Дженсен поднял ствол, выходя из дверей, Мэддокс сразу понял, что его брат пришел не поэтому.

— Ты е*ный ублюдок, — зарычал он на Мэддокса, когда Габриэла вылетела за ним

из дома. Она все еще была в халатике и ее лицо отражалась боль.

Мигель затаил дыхание, но Дженсен даже не увидел сына. Его хромота едва ли

мешала ему, когда он целенаправленно в ярости шел туда, где Мэддокс стоял в

ожидании. На первый взгляд Мэд решил, что Дженсен пьян, но, когда он подошел ближе, понял, что это не так. Что же тогда. Что стало причиной, полыхающего лица и сжатых

кулаков. Ярость.

Мэддокс поднял руки вверх в «Что за нах*й?» жесте. В этот самый момент Габи

добралась до Мигеля и поспешно потащила его оттуда.

Дыхание Дженсена было прерывистым, он стоял лицом к лицу со своим братом.

Мэддокс посмотрел на кобуру пистолета на бедре и напрягся. Если дело дошло до

физической расправы, Дженсен все еще полицейский.

— О чем ты на хрен, Джен? — спросил он тихим голосом.

— Папа! — закричал Мигель и, когда Дженсен, наконец, заметил сына, казалось, он

немного поутих.

Затем он наклонился ближе, так чтобы его слов не было слышно. — Ты думаешь,

что можешь запросто все здесь взорвать и оттрахать, чтобы отомстить?

Мэддокс взглянул на Габи. Она держала Мигеля и качала головой.

— Пошел ты, Дженсен, — сказал он со спокойной, — ты меня совсем не знаешь.

Если бы это был мой план, то я бы уже сделал это, как только пришел. А я все еще здесь.

Я не знаю к чему это, черт возьми, приведет, но знаю, что я люблю ее.

Дженсен смотрел на него с немой яростью. Мэддокс пытался прочитать причину

ярости брата. Почему бы Дженсена парили его отношения с Габриэлой? Или это из-за

Мигеля?

— Во всяком случае, — Мэддокс плавно продолжил. — Я не думаю, что тебе по

этому поводу не х*й говорить. Она взрослая женщина и не должна перед тобой

отчитываться.

Дженсен моргнул. — Ты собираешься притворяться, что я говорю о Габи? Вот

дерьмо, она всегда хотела тебя и только тебя. Я бы зае*лся. Какого черта тебе надо было

засадить моей жене?

— Ко… кому??? — Мэддокс на мгновение расстерялся. Он на самом деле даже не в

состоянии вспомнить женщину. Потом он вспомнил, знойный контур ее губ и язык её

тела. Кейси Маклеод испускала тихое приглашение, которое Мэддокс не принял. Он

видел её как облупленную и держался подальше, даже не приняв объятий в день смерти

Священника, когда она заливалась ложными слезами и сочувствием.

— Прошлой ночью, — сказал Дженсен сквозь стиснутые зубы. — Пока я был в

участке. Вы, ребята, распили бутылку и, прежде чем она врубилась, ты оттрахал её у

стены в гостиной, — он застонал и сильно потер лицо. – Господи Боже, Мэддокс, в моем

доме! Это заставило ощущать себя мужиком?

— Нет, — Мэддокс покачал головой. — Нет. Не случилось, Дженсен.

Дженсен закашлялся. Он вдруг показался старым и уставшим. — Ты всегда был

паршивым куском дерьма. Даже когда мы были детьми. И все же все тебя любили, — он

отошел и посмотрел на горы. Казалось, он забыл, что он говорит вслух и продолжал

угрюмым голосом. — Почему, черт побери, все любят тебя? Посмотри на себя сейчас.

Ничего, кроме байкерских уловок в охоте за кисками, — он вдруг обернулся. — Что в

тебе хорошего, Мэд? Что хорошего в тебе для кого-нибудь?

Мэддокс смотрел на брата, пока слова повисли между ними. Он давно привык к

обвинениям, это так или иначе обижало его. И обычно это было правдой. Но не в этот раз.

— Дженсен, — сказал он твердо, — я никогда не прикасался к ней, — он знал, что

важно не отступать. — Я не знаю, что, во имя Господа, она сказала тебе или какого она

стремится вызвать вражду между нами, но клянусь памятью наших родителей, я никогда

не касался твоей жены.

Дженсен посмотрел под ноги и шумно выдохнул. Мэддокс понял, что это касалось

не только Кейси. Это было кульминацией жизни, братских неурядиц. Когда он поднял

голову и вновь посмотрел на Мэддокса, словно сквозь него.

Они оказались в тупике. Дженсен не до конца успокоился, но большая часть гнева

испарилась. Где-то там он должен понять, что это все Кейси. Возможно, он даже

чувствовал себя глупо, что так быстро закипел. Мэд тревожно поглядывал на Габриэлу.

Он с облегчением увидел, что вместо боли в глазах при взгляде на него, она сердито

смотрела на Дженсена. Она однажды совершила ошибку в том, кому она поверила. Она не

сделает еще одной.

Тем не менее, несмотря на удары нанесенные словами Дженсена, Мэддокс

чувствовал необъяснимую жалость к нему. Его брат обладал слабым здоровьем, женой

лгуньей, и, очевидно, был погребен под горой злости и обид. Мэддокс много времени

потратил впустую на горечь. Он понял, что он на самом деле переживает за Дженсена, чтобы хотеть лучшего для него.

— Джен, — сказал он мягко, но взгляд его брата оставался холодным, когда он

встретился с его взглядом, и Мэддокс в этот момент отступил. Пусть успокоиться, решил

он. Тогда они смогут поговорить. Они могли бы раз и навсегда отложить эти мелкие

перепалки и вспомнить о том, что их когда-то связывало. Мэддокс удивился, когда понял, как за последние несколько недель все перевернулось в его сознании. Он уже не был

упертым мудаком, который несся в Раздор, готовый послать это все.

— Папа, — Мигель оторвался от своей матери. Он нерешительно смотрел то на

одного, то на другому, пока подходил.

— Да, сынок? — сказал Дженсен и его голос вернулся в норму.

— Я с Мэдом ходил сегодня в еще один поход. Мы нашли клад. — Мигель

улыбнулся и Мэддокс понял, что он отчаянно пытался снять напряжение.

— Да ну? — рассеянно сказал Дженсен. Он провел рукой по своим темным волосам.

Это привычка, только делало очевидной печальный факт, что его волосы заметно

поредели, показались залысины.

Габриэла тихо встала к Мэддоксу и взяла его за руку. Он посмотрел на нее сверху

вниз и кивнул. Этим он молча говорил ей, что все в порядке. Это пройдет.

Мигель достал платок из кармана джинсов. Он аккуратно развязал узел и

торжественно высыпал золотые камешки на ладонь. — Видишь? — сказал он.

Дженсен посмотрел на Габи, не обращая внимания на Мэддокса. — Я заеду за ним

завтра вечером, как и всегда, — сказал он.

Габриэла кивнула. — Ладно, — сказала она, как будто и не было болезненного

поднятия старых обид.

Дженсен вроде расслабился. Он сосредоточился только на сыне, и снисходительно

улыбаясь спрсил. — Так где ты нашел этот клад? Промывая речной песок? Нет, — он

присел на корточки, чтобы находится на уровне с Мигелем, нахмурившись и более

внимательно изучая небольшие камешки. – Похожи на настоящие.

— Так и есть, — сказал Мигель, четко решив, что гнев отца уже рассеялся. — Это

золото, папа. Мэд и я, мы нашли его в сейфе на кладбище.

Мэддокс случайно бросил взгляд на лицо Дженсена, в то время, как Мигель

рассказывал. Он все еще не понимал настроений брата, но он видел, как его губы

побелели при упоминании о старой пещере. Место, которое было их своеобразным

детским секретом. Место, о котором никто не знал, никто кроме их двоих. Дженсен

выпрямился и посмотрел в сторону Возвышенности Скорпиона. Когда он оглянулся, потрясение с его лица исчезло.

— Сейф, да? Ладно, это странно. Должно быть всякая всячина скрыта в этих горах.

— Как твой дом, Дженсен? — вдруг заговорил Мэддокс. Он не понимал, зачем

спросил. Что-то все-таки беспокоило его с тех пор, как он увидел богатый Викторианский

особняк. Его ремонт, очевидно, потребовал значительных расходов. Дженсен был низкого

полицейского чина в маленьком городке. И один взгляд на Кейси говорил, что она не из

тех, кто зарабатывает. Она была из тех, кто тратит.

— Мой дом? — Дженсен помрачнел. Он посмотрел на Мэддокса, но совсем ииначе.

Обжигающего взгляда предательства не было, его сменил настороженный блеск.

— Ага, никаких повреждений от наводнения, да?

— Знаешь же, что нет, — прорычал Дженсен. — И что, черт возьми, тебе

приспичило поговорить, будто мы старые приятели?— и до того, как доковылял до

своего грузовика, он остановился рядом с Габриэлой. Он говорил тихим голосом, но

Мэддокс все равно услышал. — Ты идиотка, если веришь тому, что он, на хрен, говорит.

Прежде, чем он закрыть дверь пикапа, он бросил через плечо. — Мы еще не

закончили, Мэддокс. Даже близко к тому.

Габи крепко обняла его, когда Дженсен уехал. Взгляд карих глаза Мигеля был все

еще в мучительной неопределенности. Мэддокс попытался улыбнуться ему, чтобы он

понял, что все будет в порядке. Он обнимал их обоих, пока они шли обратно к дому. Он

ответил брату только в уме.

Нет, мы не закончили, Дженсен. Мы ни хрена вообще не делали.

Глава 18.

Раздор Сити,

Территория, штат Аризона

1890

Наводнение унесло двадцать семь жизней. Двадцать семь человек, которые дышали

и смеялись, а когда прорвало Дамбу Orange Grove, это заставило их замолчать навсегда.

Жертвами стали семьи, живущие в низине и шахтеры, презираемые в лагере шахты

Скорпиона и влачившие жалкое существование на берегу реки. Раздор-Сити накрыла

горечь утрат. Анника не была лично знакома ни с одним из потерянных душ, погибших в

водах реки Хассаямпы, но она остро ощущала свою печаль, понимая, что если бы не

Мерсер, она была бы одной из них.

Джеймс даже не взглянул на нее, когда она вернулась на следующее утро на старой

кобыле Лиззи Пост. Отец Дези, Карлос, замолвил за неё словечко. Он знал, где она

провела ночь, и Джеймс был не дурак.

Как у городского маршала, у него было значительно много обязанностей, и он

только остановился на час, чтобы остановиться дома и сменить свою грязную одежду. Она