посмотрев на нее искоса так, что она чувствовала себя неуютно. Затем он резко перестал

смеяться и прищурился. — Что, если это произойдет, Анника? Вы ускачете в мгновение

ока рассказывать Шерифу Долану об этом?

Она посмотрела ему в глаза, зная, что перед таким человеком, как Каттер Дэйн, невозможно не дрогнуть. — Нет, — просто сказала она и вернулась в дом, хлопнув

дверью.

Прошло немного времени, и она услышала, как трое ускакали прочь. Мерсер

медленно открыл дверь. Он, казалось, удивился, обнаружив, что она сидит за столом его и

ждет. Она подтолкнула ему другой стул.

— Мы должны поговорить, моя дорогая?

Он неохотно сел. Его грудь была оголена, и у него был вид маленького мальчика. —

Ты злишься.

— Конечно, — фыркнула она. — Я думала, что ты с этим всем покончил.

— Это ты так думала, — отрезал он. — Я никогда не говорил этого.

— Мерсер. — она почувствовала, как накатывают слезы, и возненавидела себя за

слабость. — Я думала, что мы собирались быть вместе.

— Так и есть, Анни. — Мерсер встал перед ней на колени, приподнимая её голову за

подбородок. — И мы будем. Ничто не сможет удержать меня подальше от тебя.

Она мрачно улыбнулась. — Даже Каттер?

Мерсер нахмурился. — Послушай, я не знаю, что на уме Каттера и Таннеров. К тому

времени, я подозреваю, что уйду. И ты со мной.

— К какому времени? — прошептала Анника.

Он притянул ее к себе. — Это не то, что ты думаешь, Анни. Свиллинг проворачивал

эту аферу в течение многих лет. Думаешь, он получил тот большой дом за честную

зарплату? Конечно нет. Они все в этом. Свиллинг. Таунсенд. Дерьмо, может быть, даже

Джеймс. При всей той золотодобыче из этих жил довольно таки трудно заметить, когда

немного пропадает без вести. Особенно, если толстосумы при власти не хотят замечать, потому что они позже получат пару больших кусков этого торта.

Анника недоверчиво посмотрела на него. — Ты работаешь со Свиллингом? Господи, Мерсер, этот мужчина змея, разве что еще не шипит. Ты не должен ему верить.

— Зато я верю Каттеру, — тихо сказал Мерсер. — И Каттер, единственный, кто

поддержал это дело. Это стоит того, Анни. Еще несколько недель, и мы никогда больше

не увидим Раздор. У нас будет достаточно золота, чтобы уехать куда угодно.

— Золото, — она сердито покачала головой. — Чертово золото. Так Каттер и банда

просто где-то скрываются и ждут, что ты сделаешь грязную работу и переправишь золото

из шахты?

Мерсер колебался. Он, казалось, обдумывал что-то более тщательно. — Они разбили

лагерь примерно в пяти милях к северу отсюда, там, где обанкротился прииск Старый

Улей. Анника, есть люди на Территории, которые убьют за эту информацию. За

большинство этих голов назначена цена.

Анника, понимая, кивнула. Мерсер пытался показать, насколько он доверял ей. Как

он хотел, чтобы она ему доверяла.

Он начал внезапно и грубо раздевать ее. — Верь мне, Анни. Я люблю тебя. Я всегда

любил тебя.

— Я знаю, — сказала она. И тогда Анника отчаянно кинулась к нему и яростно

зарылась руками у него между ног, пытаясь освободить его от штанов. Отчаяние, что она

чувствовала, было ужасно. — Тогда люби меня. Пожалуйста. Я не смогу без тебя снова.

Он боролся с юбкой, пытаясь добраться до нее. — Не будешь. — он застонал, когда

вошел в неё.

— Мерсер, — сказала она в отчаянии, и почувствовала, что слезы катились из глаз.

Он целовал их, пытаясь успокоить ее. Но даже после того, как она тихо лежала в его

объятиях, окруженные кромешной тьмой, она не могла подавить распространяющийся в

ее душе ужас. Где-то, боялась она, была открыта дверь… в жерло ужасного будущего. И

Мерсер, как всегда безрассудно, уже шагнул сквозь неё.

Глава 19.

Раздор-Сити, штат Аризона

Наши дни

Мэддокс понимал, утром Габриэла стремилась сгладить неприятное ощущение

происшествия, ради Мигеля. Она восхищалась золотыми камешками и паковала обед, пока спрашивала у сына множество вопросов обо всем, что он видел тем утром. Когда она

увидела Мэддокса, наблюдающего за ней, она сморщила носик и отвела глаза. Его

прокатили. Она не хотела о чем-нибудь еще разговаривать перед Мигелем.

Мэддокс бродил во дворе. Он посмотрел на пейзаж, который был так хорошо ему

знаком, как и его лицо в зеркале. Раздор-Сити родился на костях Старого Запада. Он

восторгался, как и любой мальчишка, рассказами про убийства, преступников и давно

потерянные сокровища. Истории со временем, конечно, были преувеличены и

приукрашены. Кто знал где правда? Какая кому разница?

Правда всегда имеет значение, сынок.

Он ясно услышал голос Священника, как будто отец стоял рядом. Священник

сказал, это ему однажды, когда он отпирался, что разбил мячом окно одного из

заброшенных старых викторианских особняков, еще до того как стало модным

вкладывать деньги в их восстановление. Ему было приблизительно восемь на тот момент.

Он сжимал кулаки и спрашивал, разве это имело значение, если в любом случае особняк

разрушен?

Священник разозлился и сказал: — Потому что я задал тебе вопрос, и ожидаю, что

ответ будет честным, Мэддокс. Правда всегда имеет значение, сынок.

Теперь Мэддокс был уже мужчиной и Священника нет. Он должен был слушать

своего отца лучше. Он должен был сделать много чего. Он поднял трубку и набрал номер.

— Элис.

— Мэддокс! — ее голос прозвучал удивленно, услышав его. – Промиз рассказала

мне о твоем отце. Я сочуствую, Мэд. Мне очень жаль. Я должна была позвонить.

— Все норм, Элис. Слушай, я тут задаюсь вопросом, могла бы ты одолжить мне

немного твоих репортерских навыков.

— Что? Где ты?

— В моем родном городе, Раздор-Сити. У меня есть маленькое исследование, с

которым мне нужна помощь.

— Раздор-Сити, — повторила она медленно. Мэддокс мог практически слышать

движение шестеренок под ее блестящими светлыми волосами. — Да, я знаю. Участок

старой Шахты Скорпиона. Несколько лет назад я путешествовала на джипе по области.

Там множество историй, большинство из которых кровавые.

Мэддокс откашлялся. – Обычные истории.

— Так в чем же дело с этим исследованием? Ты собираешься на поиски клада?

— Что-то вроде этого.

Вкратце он изложил то, что нашел сегодня утром. Пещера, золото, сейф,

наполовину вспомненную старую историю о потерянном кладе. Он слышал, как Элис

делала заметки на другом конце.

— Это все?— наконец произнесла она голосом сомневающегося репортера, когда он

закончил говорить.

— Нет, — сказал он медленно. – Кое-что еще. Что-то, что никак не связано с тайной

номер один. Около трех лет назад здесь была перестрелка. Человек по имени Чез

Коллетти был убит местным полицейским. Я пытался погуглить, чтобы получить

дополнительную информацию, но ничего нет, кроме упоминания в местной газете, –

замолчал он. — Полицейский, который участвовал в перестрелке мой брат.

— Ясно, — сказала Элис. — Этот Чез? Он был твоим другом?

— Не совсем. Я не видел его несколько лет и, по правде говоря, он был как затычка

каждой бочке. Мне просто любопытно, что произошло.

— Ладно, Мэд. Дай мне час, и посмотрим, что смогу накопать.

Мэддокс фыркнул. – Это не значит, что ты должна решить все это прямо сейчас,

Элис.

— Что я могу сказать? – выпалила она. – Я же «здесь-и-сейчас» девушка.

— Я знаю, — ответил Мэд. – Знаешь, ты права.

— Я всегда права. Но мне все равно нравится слышать подтверждение этого. Так дай

его мне, Мэддокс.

Мэддокс закрыл глаза. – Ты слышишь меня чертовски ясно там, в Финиксе. Я

однажды влюбился, — он слышал, как открылась задняя дверь, и наблюдал, как Габи шла

через двор. — Это никогда не покинет меня.

Он мог услышать улыбку в ее голосе. — Ой, Мэд. Ты нашел свою черничку.

— Нашел. А ты?

— Думаю, что тоже нашла.

В тот момент, когда Элис повесила трубку, до него дошла Габриэла. Она обняла его

за плечи и прижалась лицом в изгиб его шеи.

— Мигель смотрит телевизор, — сказала она. Габриэла глубоко вздохнула: — Боже, это отстой.

— Так Дженсен появился здесь из ниоткуда и начал реветь, как сукин сын?

Она кивнула. — Довольно сильно. Мэддокс, я даже не думаю, что он действительно

верил в то, о чем говорил. — она замолчала. — Между вами двумя всегда было что-то

подобное, так? Клубок любви и ненависти.

— Думаю, больше ненависти, чем любви.

— Ты не ненавидишь его.

— Нет. Но долгое время думал, что ненавижу.

Она переместила подбородок, положив его на плечо. Ее дыхание на его шее было

таким горячим, что это завело его. — Я так рада, что у меня нет братьев и сестер, —

сказала она.

Он обнял ее. — Спасибо, Габс.

Она немного оттолкнула и с любопытством посмотрела на него. — За что?

Мэддокс поцеловал ее в лоб и запустил руки в ее шелковистые волосы. – Что не

поверила в это.

Она улыбнулась и запустила руку под рубашку и уже от этого, что он был готов.

Габи почувствовала это и улыбнулась.

— Не в свете дня, — поддразнила она.

— Кто сказал тебе, что трахатся нужно только ночью?

Она приподняла бровь. — Не обязательно ночью, только тогда, когда возможные

наблюдатели спят, — она коснулась его губами, и отблеск беспокойства пронесся по её

лицу. — Нам надо поговорить кое о чем, Мэд.

— Знаю, что надо, детка, — он рассеянно погладил её по рукам.

— Позже?

— Позже, — согласился он. — Клянусь.

Элис отвечала за свои слова. Если она сказала, что объявится в течение часа, она

именно это и имела в виду. Она была в своей стихии, пустилась в подробности еще до

того, как Мэддоксу удалось произнести: «Привет».

— Раздор-Сити был основан, чтобы служить потребностям чрезвычайно

процветающей Шахты Скорпиона. Дело на шахте было организовано Scorpion Mining Company в конце 1870-х годов. Это было гнилое добывающее предприятие. Деньги в то

время был просто превыше каких-либо обязательств, вот что притягивало, но те, кто шел в

недра, как правило, платили более высокую цену. Слепота, испорченные легкие,

потерянные конечности, потерянные жизни. Это была жестокая работа под руковоством

мужчин, которые были преступно жадными и потеряли какую-либо человечность. Раз за

разом шахтеры гробили себя под землей, где не сигналили об опасности в местном

городке, высасывающем все их зарплаты. Бедные сукины дети. Вряд ли их можно винить

за пьянство и пользование проституток, которые были…

— Господи, Элис, — прервал Мэддокс, раздраженный ее длинной речью. — Избавь

меня от гребанных подробностей, а?

— Ага, сейчас, капризный подонок, — раздраженно сказала она. – Свирепствовали

кражи золота, и, если это обнаруживали, то жестоко наказывали. Вор, который мог быть, а мог и не быть козлом отпущения, часто быстро нес наказание посредством так

называемого самосуда, который финансировался наблюдателями за добычей полезных

ископаемых. Тем не менее, это происходило регулярно. Теперь, насколько я могу сказать, та старая история, которая передавалась из поколения в поколение, имеет некоторые

основания. Было несколько реально недобросовестных типов, работающих в то время в

городе, к тому же имеющие отношение к старому Западу. Доказательства указывают на

то, что они были в сговоре, чтобы украсть золото, вербуя рабочих пчелок спускаться в

недра и сотрудничать с ними в нечестных намерениях. Главный старшина, хитрый

ублюдок по имени Свиллинг, якобы держал тайник в своем кабинете, запертый в сейфе.

Довольно неразумно, учитывая тот факт, что кто-то мог найти проклятую вещь и скрыться

с ней. Во всяком случае, он исчез примерно в то же время, как он был застрелен в своем

салуне бандой головорезов. Были слухи, что он был похоронен где-то в Горах Скорпиона

или его смыло водами реки Хассаямпа, но так как никто с уверенностью и не узнал, в

первую очередь все эти истории были только слухами. Более чем вероятно, что та самая

кучка преступников унесла его. Интересно, что рассказы передавались из поколения в

поколение, пока все что хоть мельком напоминающее правду было безнадежно

похоронено. Знаешь, моя диссертация в АСУ была по аналогичной теме, эффект устной