потенциальных воров.

— Свиллинг, — Анника прошипела это имя, – проклятый мошенник.

Карлос с симпатией кивнул. — Я знаю. Поверьте, есть много людей, которые знают, что это за человек. Но это не имеет значения, потому с ним закон. Мерсер никогда не

предстанет перед судьей. Свиллинг послал за городским маршалом, чтобы арестовать его, но его ждет тот же конец, что и Эмилио — в руках толпы сегодня вечером.

— Джеймс по-прежнему городской маршал, — Анника покачала головой. — Нет,

Джеймс не будет спокойно смотреть, как вешают его брата.

Карлос замолчал. — Анника? Вы в этом уверены? — спросил он, и она поняла, что

совсем не уверена.

Тюрьма была расширена за год до того, и кирпичное здание, маячившее с северного

конца Раздора-вэй, постоянно пополнялась различными преступниками Раздор-Сити.

Анника могла видеть хаос вдалеке, пока она ехала на Мисти назад через центр города.

Джеймс увидел её приближение. Он стоял с каменным лицом перед тюрьмой,

скрестив руки на груди. Мерсера, должно быть, уже бросили внутрь. Мэр Таунсенд стоял

перед небольшой толпой с блаженной улыбкой на толстом лице. Анника увидела, как

несколько человек плюнули в песок, пока мэр кричал о «справедливости». Свиллинг

прислонился к стене здания, как будто в мире для него нет проблем.

Аннику никто из них не волновал. Она привязала Мисти к ближайшему постаменту

и подошла вплотную к Джеймсу.

— Пожалуйста, я хочу его увидеть.

Джеймс Долан посмотрел сквозь нее. — Заключенному отказано в любых

посетителях.

— Джеймс, — прошептала она в полнейшем ужасе. — Он твой брат.

Глаза мужа, так похожие на глаза Мерсера, были невыносимо холодными. — Я

знаю, кто он, Анника. А ты?

Анника отпрянула, горе уже смешалось с ее ужасом. Она не думая заявила, что

Джеймс никогда бы не передал своего брата, чтобы того повесили на ближайшем тополе.

Теперь Анника поняла, как неправа она была. Она увидела это в его глазах.

Она смотрела на напыщенных мужчин, которые управляли Раздором и

возненавидела их. Она знала, кем они действительно являлись. Если смерть Мерсера уже

предрешена, то она ничего не потеряет, кое-что высказав.

Но как только Анника открыла рот, готовая прокричать обвинения, которые могли

облегчить её состояние, ее руку схватили.

— Не стоит, — предупредил голос. Анника посмотрела на жесткое лицо. Этот

человек ей был не знаком. Мужчина кивнул и, понимающее выражение его карих глаз

заставило Аннику замолчать.

— Встретимся в полумиле к северу от Скорпион-Бридж-роуд.

Кое-кто в толпе начал хлопать любой глупости, вылетавшей из уст мэра Таунсенда.

Что-то вроде о «гореть в аду и воздаянии». Те же самые слова, которые выкрикивали, когда Эмилио Родригеса ненадолго заключили в тюрьму, а после толпа Раздор-Сити

потащила его к смерти.

Анника обнаружила, что таинственный незнакомец исчез. Она попыталась снова

поймать взгляд Джеймса, но он уперто стоял перед тюрьмой, словно в груди у него было

не сердца, а кусок дерева.

Свиллинг, однако, улыбнулся ей. Анника посмотрела на его алчную улыбку и

увидела омут зла. Сколько мужчин он сломал и убил под видом добропорядочности?

Ходили слухи, что Свиллинг был среди приемников президента Харрисона на пост

губернатора края. Её удивляло, все ли люди при власти были так же ужасающе

коррумпированы.

Никто не обратил на Аннику никакого внимания, пока она медленно уезжала, бросив

отчаянный взгляд за плечо в сторону тюрьмы, где она знала, под стражей находился

Мерсер.

Мужчина ждал там, где он и сказал. Он спокойно сидел на своем коне и смотрел на

ее приближение.

— Белла синьора, — окликнул он с восхищением в голосе. — Вы прекрасны, как

никогда.

Анника была не в настроении для шуток. Может именно в этот момент, Свиллинг и

Таунсенд возможно набирают себе союзников, чтобы совершить набег на тюрьму этой

ночью. Анника не знала в каких отношения с этими мужчинами находятся дэйнсы, и это

её не заботило. Как бы то ни было, была допущена ужасная ошибка, и Мерсер должен был

стать козлом отпущения. Анника думала над словами Карлоса де Кампо. Мерсер будет не

первая их жертва.

— Кто ты? — спросила она незнакомца.

Мужчина улыбнулся. Он был моложе, чем она сначала подумала. — В старом мире я

был потомком знати. В этом новом я уголовних, замшелый преступник.

— У меня нет времени на загадки, — проворчала Анника, разворачивая лошадь.

— Я в связке с дэйнсами, — окликнул мужчина. Когда она снова повернулась, он

вежливо приподнял шляпу. – В действительности, я в связке с Мерсером. Меня зовут

Джакомо Медичи, но все зовут Комо.

Анника вспомнила это имя. Мерсер рассказывал о нем.

— Он не умрет, — сказал Анника, сжав зубы. — Вы отвезете меня к своему лидеру.

Вы отвезете меня к Каттеру. Я уже знаю, что он скрывается в пяти милях отсюда.

— А если я откажусь, дорогая Анника?

— Я в любом случае найду его.

Комо Медичи посмотрел на нее. Даже бородатый и в пыли, в этом странном

итальянце, казалось, было что-то знатное.

— Я помню день, когда впервые приехал в Раздор, хотя вы никогда не видели моего

лица. Да, я был одним из тех людей в масках. Знаете ли Вы, что Мерсер охранял Вас

каждую ночь с того дня, даже тогда, когда вы думали, что он ушел? Он дал понять, что

любой, кто обидит Вас, не увидит восхода солнца. И Мерсер Долан попусту не угрожает,

— Комо повернул коня и застыл в седле. — Поедем быстро, — сказал он и припустил

галопом без оглядки на неё.

Анника пыталась держать темп Комо. Когда они оказались в поле зрения кучки

обрушившихся зданий раздался выстрел из винтовки. Комо дернул поводья своего коня и

вытянул руку, предупреждая Аннику остановиться. Она не повиновалась.

Анника не остановилась, даже когда заметила, что мужчина, стоящий на пороге

обрушившегося здания направил винтовку на нее. Она не остановилась, когда она была в

шаге от преступника. Она узнала его. Он был одним из тех, кто встречался с Мерсером за

день до того.

— Где Каттер Дэйн? — спросила она. Она услышала, как Комо быстро подъехал за

ней.

Мужчина с винтовкой, скривился. — Комо, что во имя Господа на тебя нашло, зачем

ты ее сюда притащил?

— Мерсера арестовали, — сказал Комо ровным голосом. — Кража золота. Шайка

Свиллинга взяла его.

— Вот дерьмо, — мужчина опустил винтовку с угрюмым видом.

— Каттер! — закричала Анника.

— Учительница, — радостный голос послышался у нее за спиной. — Что привело

сюда Ваши сладкие одежды?

Каттер Дэйн стоял не дальше десяти футов от нее, как будто она была не более, чем

легкое развлечение.

Анника не удержалась. — Они собираются убить его. Мерсер должен умереть,

потому что он совершил твое гребанное воровство. И что ты собираешься сейчас с этим

делать?

Голубые глаза Каттера были непроницаемы. Лениво он вынул большой нож из

ножен и начал рассеянно играть с ним. — Что я должен делать? И ты принеслась сюда на

этой лошади. Я не со всяким мужчиной разговариваю, и я скорее проглочу иглы цереуса

( прим.гигантский кактус), чем буду разговаривать с женщиной.

Анника соскочила с седла. Она слышала дрожь в своем голосе и попыталась это

контролировать. — Мерсер твой друг. То, что он сделал, было из-за сделки, которую вы

заключили, Каттер. Теперь ты должен поступить правильно и…

— Правильно! – Каттер взорвался непристойным смехом. Он с весельем посмотрел

на нее. — Вы думаете, что этих ублюдков, которые устроили это шоу, ублюдков, в числе

которых и Ваш муж, е*ет, что надо поступать правильно? Мне было всего двенадцать лет, когда я смотрел, как пара людей в униформе стреляли в мою мертвую мамочку. И я

уверен, что кто-то где-то сказал им, что это будет правильно, — он шагнул к ней, и она

изо всех сил подавляла желание отступить. — Правильно было бы состариться, лежа

рядом с мужчиной, которого ты презираешь, – Каттер остановился всего в нескольких

дюймах. — Но ты этого не сделала, — сказал он тихо. — Ты выбросила оловянное кольцо

от него и раздвинула свои ноги для мужчины, которого ни одна порядочная женщина не

захочет. И почему? Потому что он жарит тебя горячей, чем песок в июле. И потому, что

ты осознаешь, что он стоит десятков этих осанистых хамов в городе. Не это ли правильно, Анника?

Она не отрицала. — Да.

Каттер кивнул, словно был ею доволен. Он указал Комо, что тот должен помочь

Аннике вернуться на свою лошадь.

— Если мы приедем сегодня вечером, — сказал он громко, — это будет не потому

что это, черт возьми, правильно. Я даже не знаю, что, черт возьми, это значит. Это будет, потому что Мерсер наш брат и рискнет своими внутренностями ради любого из нас, —

другие мужчины забормотали в знак согласия. Комо улыбнулся ей, когда Каттер Дэйн

обратился к ней напоследок. — Теперь вези свою маленькую шкурку обратно в город, учительница. И жди.

Анника посмотрела в сторону Раздор-Сити. Она не понимала, что делать с

заявлением Каттера. Она решила что дэйнсы, эта банда непонятных мужчин, были

единственной надеждой Мерсера против той толпы, которая возможно в данный момент

уже собиралась Свиллингом. Не было ничего, что она могла еще сказать. У нее не было

выбора, кроме как уйти.

Робко подняв взгляд на солнце высоко в неба, Анника направила лошадь обратно в

Раздор. Был полдень. Шайка линчевателей приходит только в темноте, но темнота тоже

скоро наступит.

Глава 21.

Раздор-Сити, штат Аризона

Наши дни

Когда он добрался до Раздор-вэй, Мэддокса внезапно охватило желание умчаться.

Он, не задумываясь, свернул на шоссе. Всегда было что-то завораживающее в скорости на

открытой дороге в пустыне. Если закрыть глаза, Мэд мог поверить, что это словно другое

время, и вместо холодных механических передач под ним, он ощущал дыхание лошади.

Это была мысль, которая посещала его, когда он был еще ребенком. Он взял себе на

заметку, чтобы позже повторить это Мигелю.

Мэддокс проехал знак, на котором было обозначено, что до Феникса всего

шестьдесят миль. Он слегка напрягся, ожидая неуемного искушения, тянущего его в этом

направлении, подальше от Габриэлы и всего эмоционального хаоса, который приходит, когда открываешь себя кому-то. Но никакого искушения не было. Он пообещал Габи

отложить разговор. Он не знал, что из этого выйдет. У него было мало желания оставаться

в Раздор-Сити, и он не представлял себе, что навсегда оставит Отступников. К тому же, она не сможет поехать с ним, увозя Мигеля на двести миль от отца.

Мэддокс съехал с шоссе, чтобы развернуться в город. Все равно, что он будет

делать? У Мэда Маклеода нет отношений. Он давно понял, что он не устроен так, как те, кто удовлетворялись одной и той же женщиной каждую ночь. Но потом он вспомнил, как

расширились глаза Габриелы, когда он впервые вошел в неё. Он вспомнил мягкость

рассыпанных на нем волос, когда она лежала в его объятиях, и как ее карие глаза

тщательно изучали его, как будто она пыталась переводить с языка, который только

наполовину понимала. Мэддокс любил ее. Это было так просто.

Мэддокс вернулся в центр Раздора за несколько недолгих мгновений. Пока он стоял

на углу Пограничной и Раздо-вэй, он взглянул на Скорпион Грилль. Это было что-то

вроде местной достопримечательности. Священник и Тильди часто водили своих

мальчиков туда в качестве специального поощрения. Священник бросал дротики в доску, пока пил одно пиво за другим. Его глухой смех слышался везде, в то время как Тильди

ругала Мэда и Дженсена за их скудные манеры за столом.

Мэддокс узнал, что Стюарт Таунсенд действительно умер. Его внук, Алан Таунсенд, был нынешним владельцем. Когда Мэд смотрел на коричневое штукатуренное здание, Алан выбрал этот момент, чтобы выйти на улицу и закурить сигарету. Он не мог не

заметить Мэддокса на заведенном мотоцикле, и небрежно махнул. Алан в школе был на

два года старше Мэддокса, в классе Дженсена, и Мэддокс всегда считал его кем-то вроде

приспособленца. Он не помнил, дружил ли с ним Дженсен, еще тогда, и был удивлен, услышав сейчас прямо противоположное. Но потом предположил, что это просто