Джулиан сказал бы, что он сумасшедший. Старший брат не выходил у него из головы все последнее время, потому-то Джек и оплошал. Джулиан наверняка уже его ищет. Он чертовски умен, и Джек понимал, что рано или поздно он их найдет. По этой причине Джек и отказался остановиться в лучшей гостинице города.

Мистер Теббз и две служанки быстро уставили стол блюдами. Джек и Аманда в это время хранили вежливое молчание. Джек старался угадать, о чем она думает, но его мысли невольно переключились с брата на невесту, Шарлотту Батсфорд.

Он представлял, как она расстроилась, узнав, что ее жених исчез среди ночи накануне свадьбы. Она очень впечатлительная девушка и всегда заботилась о нем. Никакой страстной любви к нему у нее не было, но она искренне огорчилась бы, если бы он попал в какой-нибудь переплет. Он испытывал к ней те же чувства, и ему было ее жалко.

Леди Батсфорд, разумеется, будет биться в истерике, стонать и плакать, нюхать соль, чтобы не упасть в обморок, и комкать в руках платок, пропитанный уксусом, чтобы вытирать испарину со своего все еще красивого лица. Главный удар падет на нее, а не на Шарлотту. Именно леди Батсфорд придется улаживать скандал и делать все для того, чтобы оградить свою дочь от досужих сплетников.

Но Джек не собирался возвращаться в Лондон до тех пор, пока не убедится, что Аманда благополучно вернулась в Иден-бридж. После этого он объяснится с Шарлоттой, свалит вину за свое долгое отсутствие на амнезию, стоически перенесет обряд бракосочетания, и все будут счастливы…

Все, кроме него.

Единственное, что он понял, когда память вернулась к нему, это то, что совсем не готов к женитьбе. Если бы он не был связан клятвой с Шарлоттой, то подождал бы еще немного, пока не остепенится окончательно и не созреет для того, чтобы вступить в брак и иметь детей. В конце концов, обязанность продолжать род Монтгомери лежит на его старшем брате, а не на нем.

Когда мистер Теббз и служанки наконец удалились, он поднял бокал, словно собирался произнести тост.

– Мисс Дарлингтон?

– Да? – Она делала вид, что увлечена разворачиванием салфетки на коленях.

– У меня есть предложение. Оно вас интересует? – лукаво улыбнулся он.

– Все зависит от того, что вы предложите.

– Я предлагаю пообедать с аппетитом.

– Все к тому идет… – Она кивнула на обилие блюд, расставленных на столе.

– Я предлагаю не просто получить удовольствие от еды. Давайте на время забудем о наших проблемах. Я вижу, что вас одолевают серьезные мысли, моя дорогая, а это несовместимо с наслаждением гастрономическими изысками.

Аманда вспыхнула и начала нервно перекладывать с места на место серебряные приборы.

– Я готова признать, что все время думаю о бедной Чари-ти, но волноваться мне действительно не из-за чего.

«Храбрая девочка, – восхитился Джек. – Вот уж действительно, не из-за чего волноваться! Всего лишь нужно забрать своего ребенка у чужих людей и привезти в дом, где его раньше не хотели видеть».

– Я именно это и имел в виду. Вы слишком напряжены и расстроены. А поскольку память может вернуться ко мне в любой день и час… давайте проведем этот вечер вместе так, как если бы он был последним. Я знаю, что доставил вам много хлопот, угодив под колеса вашей кареты, но я благодарен вам за то, что вы меня выходили и вернули к жизни, не говоря уж о том, что мне доставляет огромное удовольствие общение с вами. Надеюсь, что вам тоже бывает приятно в моей компании, хотя бы иногда.

– Да, вы правы, – с застенчивой улыбкой ответила она.

Джек заметил, как расслабились ее плечи, и счел это хорошим признаком.

– Тогда я предлагаю забыть на сегодняшний вечер о всех наших проблемах… прошлых, настоящих и будущих, – воодушевленно продолжал он. – Давайте забудем о том мире, который находится за стенами этой уютной комнаты, о том, что через несколько часов нас захватит в тиски новый день. Давайте забудем о том, чего от нас ждут люди, давайте забудем о том, мисс Дарлингтон… кто мы есть.

Аманда улыбнулась и с сожалением покачала головой:

– Вам легко так говорить. Вы действительно не помните, кто вы такой. Или вы забыли о своей амнезии? – Она поднесла ко рту бокал с… молоком.

– У меня амнезия? – Он шутливо нахмурился и задумчиво поднес палец к губам. – Совершенно вылетело из головы!

Они рассмеялись и чокнулись бокалами, по комнате пронесся хрустальный звон. Джек наблюдал за ней, пока она пила молоко. Он любовался ее грациозными движениями, женственными изгибами тела, красивыми чертами лица и находил ее неотразимой.

Более того, две верхние пуговицы ее платья были расстегнуты, что выглядело верхом раскрепощенности. Джек привык относиться к ее одежде, как к броне на страже благопристойности и форпосту в борьбе с искушениями. Что же означает эта вольность? Может быть, лучше об этом не задумываться?

– Так что же, мисс Дарлингтон, вы согласны забыть о том, кто вы есть, на эти несколько часов?

Аманда чувствовала себя так, словно какая-то добрая, но введенная в заблуждение добрая фея коснулась ее своей волшебной палочкой. Конечно, она хотела обо всем забыть. Но разумно ли это?

– Не думайте об этом. Просто примите решение и ныряйте вниз головой, – посоветовал Джек.

– Но однажды вы советовали мне обратное: не быть слишком импульсивной, – напомнила она ему.

– Верно, – начал он с шутливой серьезностью, но в его глазах тут же вспыхнул игривый огонек. – Но если я обещал вам быть джентльменом, то какая разница, насколько импульсивной вы станете? Если вы опасаетесь, что я скомпрометирую вас, моя дорогая, то ваши опасения напрасны. Клянусь, что этого не произойдет.

Эти заверения вызвали у Аманды смешанные чувства. Опасность щекотала нервы и волновала кровь.

– Что ж, я согласна. Сегодня я – не я.

– Браво! – воскликнул Джек и снял крышку с первого блюда. – Давайте начнем эксперимент. Вы любите бобы, мисс Дарлингтон?

– Нет, я никогда их не любила, но всегда ела, потому что мистер Гренвилл, наш аптекарь, утверждал, что они мне полезны. Мисс Аманда Джейн Дарлингтон очень внимательно прислушивается к мнению врачей, но поскольку сейчас я забыла о мисс Аманде и о том, что должна испытывать каждая женщина при виде этой зеленой гадости, то я не съем ни горошинки!

– Очень мудрое решение. Начало получилось многообещающим. Что касается меня, то я люблю бобы, но не так сильно, как крем с карамельным соусом. И я велел мистеру Теббзу приготовить целую плошку. – Он многозначительно улыбнулся.

– Неужели вы совсем не голодны и готовы сразу перейти к десерту?

– Да, такое иногда со мной случается.

– Тогда начните с десерта! – воскликнула она, радуясь, что ей в голову пришла столь блестящая идея.

– Вы предлагаете мне сначала съесть десерт? – испуганно уставился на нее Джек.

– Обычно я не делаю никому таких диких предложений, но коль скоро сегодня я – не я, то советую вам поступить именно так.

Джек тут же позвонил и приказал явившемуся на зов мистеру Теббзу подавать обед в обратной последовательности. Хозяин остолбенел от изумления, но Джек заверил его, что всем доволен, просто они с женой хотят раз в жизни попробовать сделать все наоборот.

Милейший мистер Теббз уже сталкивался с чудачествами аристократов, к числу которых готов был отнести и лорда Торнфилда с женой. Он пожал плечами, но согласился исполнить их прихоть.

– Знайте, что завтра с утра вас ожидает жестокое несварение желудка, – заметила Аманда, отправляя в рот очередную ложку с десертом.

– Вы забыли, моя дорогая, что мы договорились вести себя так, как будто завтра не наступит, – ответил он, наслаждаясь тающим во рту лакомством. – А если так, то нечего опасаться неприятностей с желудком.

– Вы правы, – согласилась Аманда.

Они веселились, как дети, втянутые в дурацкую игру. Но при всей странности ситуации Аманде в тот момент нужна была именно игра. Она хотела забыть о завтрашнем дне, и не потому, что желудок мог доставить ей массу неприятных ощущений, а потому, что утром должен был явиться констебль, чтобы забрать ее мнимого мужа, отвести его в участок и допросить. Он, конечно, будет взбешен. Но ведь она делает это для его блага. И для своего тоже.

Аманда отогнала навязчивые мысли. Ведь впадая в задумчивость, она нарушает правила игры. Она ласково улыбнулась Джеку, который принялся разрезать телячью ногу.

– О чем вы думаете, моя дорогая? – спросил Джек, пристально вглядевшись в ее глаза.

– О том, умеете ли вы вальсировать, – ответила она, проглотив кусочек сочного мяса и с удовольствием облизав пальцы.

– Не знаю, – поразмыслив, ответил Джек. – Но полагаю, что, если мы попробуем, я справлюсь.

Аманду, которая никогда в жизни не танцевала вальс, это вполне устраивало. Она подумала, что такое активное времяпрепровождение после обеда пойдет им на пользу… и добавит еще одно воспоминание к ее коллекции.

Они наслаждались едой и непринужденной беседой, забыв обо всем на свете. Впрочем, разговор у них получался несколько односторонний, потому что из-за амнезии Джона пришлось отказаться от множества интересных тем. В итоге Аманда рассказала ему о своей жизни во всех подробностях: о своих эксцентричных тетках и их благотворительной деятельности, о своей огромной ферме в Иденбридже, о своем пристрастии к чтению и рисованию и даже о неудачном лондонском сезоне.

Она рассказала историю о неловком ухажере с постоянно потеющими ладонями, с которым танцевала в «Олмаке». Он наступил ей на шлейф и извинялся восемнадцать раз подряд, пока она не согласилась станцевать с ним еще один танец.

Джек хохотал до слез. Аманда тоже не могла сдержать смеха.

– Как вы понимаете, тогда мне было совсем невесело, – призналась она. – Но теперь, по прошествии времени, я думаю, что мы выглядели ужасно нелепо!

– Время дает нам возможность взглянуть на события по-иному. У вас потрясающий дар рассказчицы, мисс Дарлингтон. Трудно поверить, что вы не имели успеха в Лондоне.

– Говорю вам, я была робкой и застенчивой.

– Но со мной вы вовсе не робки.

– Я решила больше никогда не робеть! – храбро заявила она.

– Вероятно, ваши родители не одобрили бы этого?

Джек обратил внимание, что, рассказывая о своей жизни, доме, семье, Аманда ни разу не упомянула о родителях. Причина, должно быть, заключалась в том, что она не могла простить им вынужденной разлуки со своим ребенком. И все же ему хотелось побольше узнать о детстве Аманды. И еще о том, что влечет ее на Торни-Айленд. Если Аманда доверится ему, он просто поставит ее перед фактом, что решил отправиться вместе с ней на остров.

– Мои родители никогда бы не начали обед с десерта, – сказала она, ковыряя вилкой остывающее мясо. – Даже если бы от этого зависела их жизнь. И еще… они всегда съедали бобы до последней горошины, считая неприличным оставлять на тарелке хоть крошку.

– Иными словами, они не умели веселиться, и им не о чем было бы говорить во время такой веселой трапезы. – Джек пожалел, что его любопытство заставило Аманду погрустнеть. Он решил исправить положение и поднялся. – Вы, кажется, говорили что-то о вальсе, мисс Дарлингтон?

– Да. – Ее лицо мгновенно просияло. Она захлопала в ладоши, как ребенок. – Но ведь у нас нет музыки! А танцевать без музыки как-то глупо!

– Я помню, что обладал раньше некоторыми музыкальными способностями, поэтому могу напеть мотив. – С этими словами он протянул к ней руки.

Аманда засмеялась и поднялась с кресла.

– Может быть, снимете шаль, – предложил он. – Здесь и так жарко, а нам придется все время двигаться.

Аманда сняла шаль и повесила ее на спинку кресла. Джек хотел предложить ей расстегнуть еще пару пуговиц, но решил, что лучше не испытывать судьбу.

Комната была небольшой, поэтому Джек отодвинул мебель, чтобы освободить место в центре. Шум привлек внимание мистера Теббза, который заглянул к ним, молча забрал со стола грязную посуду и удалился, чтобы «оставить новобрачных наедине».

Джек сделал вид, что не замечает внезапного замешательства Аманды. Он вышел на середину комнаты, расставил руки в стороны и повелительно улыбнулся:

– Ну же, леди Торнфилд, потанцуйте со своим мужем.

Аманда смущенно замялась, как ребенок перед входом в Королевский цирк – он боится войти, хотя и очень хочет этого. Она прижала руки к груди и несмело двинулась к нему. Ее глаза горели, щеки пылали, грудь часто вздымалась от волнения. Даже черное платье было ей в этот вечер к лицу, выгодно подчеркивая тонкую талию и округлость грудей, бледность кожи и великолепие пышных волос.

Джек стиснул зубы и поспешил напомнить себе, что обещал вести себя как джентльмен, а значит, не целовать ее, не обнимать, а лишь легко поддерживать за талию, чтобы их движения были слаженными.

Аманда вошла в его объятия с внутренним трепетом, как грешники входят во врата рая. Он осторожно взял ее за руку и встал в позицию для вальса, но если бы ему захотелось большего, она оказалась бы в его полной власти. Слава Богу, он действительно был джентльменом.