— Мне должно быть сто десять лет, чтобы я не думал о таких вещах в подобном положении, — мрачно отозвался Эдам. — Вряд ли мы могли бы быть ближе, не сняв всю нашу одежду. — Десима тревожно вскрикнула и скорее почувствовала, чем услышала его усмешку около своей шеи. — Расслабьтесь, я не акробат.

На это нельзя было ответить ничего, что не звучало бы отвратительно чопорным или неподобающе дерзким. Десима решила, что молчание — лучшая тактика, и попыталась оставаться неподвижной. Это было нелегко. Она была плотно прижата к Эдаму, край полки, на которой она сидела, врезался ей под коленями, а тяжелый том давил на затылок. Но, вспоминая различные советы Генри относительно мужского ума, Десима полагала, что Эдам, находясь так близко к любой молодой женщине, захотел бы поцеловать ее. Она, безусловно, не должна приписывать это своей особой привлекательности.

— Думаете, сейчас безопасно выйти? — прошептала Десима.

— Вероятно. Вам неудобно?

— Очень.

— Мне тоже. Просто восхитительно неудобно, — добавил Эдам так тихо, что она подумала, будто ей послышалось. Эдам попытался засунуть руки за спину, чтобы открыть дверь. — К сожалению, на внутренней стороне нет ручки, а Дэлримпл, похоже, запер дверь.

Чувствуя судорогу в шее, Десима опустила лоб на грудь Эдама. Это было приятно.

— Я прощен? — спросил он.

— За то, что вы ударили бедного Чарлтона? Да, я прощаю вас, если вы простите мне то, что я поверила, будто вы так скверно обошлись с Пру и Бейтсом.

— Думаю, я могу это сделать. — В его голосе слышалась улыбка. — Ваш брат запретил вам иметь что-либо общее со мной снова?

— Да. Конечно, он абсолютно прав.

Десиму интересовало, является ли растяжение мышц спины достаточным оправданием попытки обхватить Эдама руками и теснее прижаться к нему. Разумеется, утонченная и воспитанная леди скорее бы умерла, чем сделала бы такое. К сожалению, это доказывало, что она ни та, ни другая. Но к счастью, ее руки, зажатые стопкой папок, препятствовали такой попытке.

— И вы намерены ему повиноваться?

Десима, вздрогнув, пробудилась от размышлений. Она начала впадать в дремоту.

— Дело в том, что я нуждаюсь в вашей помощи, — продолжал Эдам.

— Мне казалось, я должна слушаться брата, — ответила Десима, пытаясь говорить деловым шепотом. — Что вам от меня нужно?

Последовала пауза, и Десима решила, что могла бы задать вопрос повежливей, но Эдам спокойно объяснил:

— Не могли бы вы и сэр Генри присоединиться ко мне и Оливии в поездке за город на днях? Я унаследовал маленькое поместье около Буши и не могу решить, сохранить его или продать. Я хочу показать его Оливии и посмотреть, понравится ли оно ей.

Против этого были существенные возражения — Десима четко их видела. Это снова сблизит ее с Эдамом, чего ей следовало избегать — Чарлтон был бы в ярости, узнав об этом, — а также Генри с Оливией. Чувства Генри к мисс Ченнинг отнюдь не увяли, как бы он ни старался их скрыть. Десима спрашивала себя, так же ли очевидны ее чувства к Эдаму для тех, кто хорошо ее знал.

— Пожалуйста, — произнес Эдам льстивым тоном, заставившим Десиму улыбнуться. Она сомневалась, что он нуждался в лести и что эта лесть была искренней. Они оба вели игру и знали это. — Если вы не поедете, мне придется взять с собой миссис Ченнинг — к тому же необходим еще один мужчина на случай проблем в дороге. Оливия очень робкая — она бы чувствовала себя увереннее с вами и Фрешфордом.

— Если Генри согласится, я поеду. — Десима открыла рот, собираясь отказаться от приглашения, но мятежное другое «я» вмешалось снова.

Как если бы ее капитуляция была сигналом, раздался скрип ключа в замке, и дверь распахнулась. Эдам шагнул назад, чтобы не упасть, и Десима свалилась в его объятия. Дэлримпл умудрился сохранить невозмутимость, несмотря на неподобающее зрелище, которое они собой являли.

— Миссис и мисс Ченнинг удалились, милорд. Они намерены вернуться во второй половине дня. Миссис Ченнинг любезно сообщила мне, что хочет обсудить приготовления к медовому месяцу, милорд.

— Вот как? — огрызнулся Эдам, удерживая пошатывающуюся Десиму.

— Так она дала мне понять, — спокойно отозвался Дэлримпл. — Могу я подать вам напитки, мисс Росс? Нет? Сожалею, что пришлось запереть вас в кладовой, но я боялся, что дверь может открыться снова, если я этого не сделаю.

— Вы говорили с Бейтсом? — осведомился Эдам, с подозрением глядя на дворецкого.

— Нет, милорд, во всяком случае сегодня. Служанка мисс Росс в кухне, милорд. — Он задержался на выходе. — Миссис Ченнинг также любезно информировала, что она уезжает из города на несколько дней, оставляя мисс Ченнинг на попечение ее кузины.

— Как удобно. — Эдам стоял, глядя в окно, улыбка исчезла с его лица. — Сегодня я поговорю с Оливией о доме в Буши. Если я пришлю вам записку, возможно, вы сообщите мне, когда вы и сэр Генри сможете нас сопровождать?

— А миссис Ченнинг не захочет, чтобы вы подождали ее возвращения, чтобы она могла поехать с вами?

— Вероятно. — Он внезапно усмехнулся, и Десима забыла все свои благие намерения в захлестнувшей ее волне любви и тоски. — Я скажу ей, что получил хорошее предложение и должен быстро принять решение, — это выглядит достаточно правдиво. Она не хочет, чтобы я продавал поместье, после того как я описал его. По ее мнению, чем больше недвижимости будет у Оливии, тем лучше. — Эдам с улыбкой повернулся к Десиме. — И она одобряет вас, иначе не поручила бы вам опекать Оливию. Пожалуйста, Десима, избавьте меня от целого дня в компании будущей тещи.

Напоминание о роли, которую миссис Ченнинг должна была играть в жизни Эдама, было отрезвляющим. Десима колебалась, разрываясь между тем, что считала своим долгом, и искушением провести последний день с Эдамом.

— Я спрошу у Генри, — сказала она, пытаясь выиграть время. Генри мог либо чувствовать то же самое относительно пребывания с Оливией, либо счесть, что боль, причиняемая ее обществом, перевесит удовольствие. — Звучит привлекательно. У нас будет пикник?

— Я позабочусь о том, чтобы у нас было все самое лучшее, — пообещал Эдам. — Пожалуй, нам следует проводить вас через кухонную дверь для пущей осмотрительности. — Он был вполне спокоен, болтая о пустяках, когда сопровождал ее вниз по черной лестнице в кухню, получив замечание от кухарки, что привел туда леди.

Но Десима, даже отвлеченная виноватым видом Пру, заметила в нем кое-что новое. Казалось, Эдам наблюдал, планировал, ожидал чего-то с возбуждением и решимостью. Она ощущала в нем мужчину, обладающего силой и волей, как в те дни, когда он спасал ее в снегу или заключал в объятия.

Потребовалось усилие, чтобы поздороваться с кухаркой, кивнуть судомойкам и равнодушно проститься с Эдамом. Что прислуга подумает о маршруте ее ухода из дома, Десима не имела понятия, но им, несомненно, достаточно хорошо платили, чтобы они не пускались в рассуждения такого рода.

По пути обратно к карете горничная явно не находила себе места. Некоторое время Десима воздерживалась от вопросов, усиливая смущение Пру, пока та не выдержала неизвестности:

— Все в порядке, мисс Десима? Вы говорили с его лордством?

— Нет, Пру, не все в порядке! Ты солгала мне, не так ли? Нет, не повторяй мне то, что ты сказала, — ты была достаточно осторожной, но намеренно создала у меня впечатление, что лорд Уэстон предостерег Бейтса против брака с тобой только потому, что мы с ним поссорились. Да или нет?

— Да, мэм, — пробормотала Пру, опустив голову. Затем она подняла взгляд и выпалила: — Он должен жениться на вас, мисс Десима, а не на этой бедной маленькой мисс Ченнинг. Вы любите его, а он вас.

Отрицать это казалось тщетным, и Десима промолчала, потом спохватилась:

— Лорд Уэстон обручен. Даже если он совершил ошибку — а я этого не утверждаю, — он не может разорвать помолвку, сохранив достоинство.

— Она должна это сделать, — не унималась Пру. — И сделала бы, не будь у нее такой цыплячьей душонки.

— А тебе бы хватило смелости не повиноваться миссис Ченнинг? — сердито спросила Десима. — Бедная Оливия боится матери, она заслуживает шанса зажить собственной жизнью и быть счастливой.

— И вы тоже, — отозвалась Пру. — Большинству мужчин просто недостает ума, чтобы понять, что чувствует женщина.

— Значит, ты передумала выходить замуж за Бейтса? — злорадно осведомилась Десима.

— Нет. Он нуждается в присмотре, — заявила Пру. — Я сделаю из него что-нибудь путное.


Генри был дома, когда Десима вернулась, и она застала его одного, чтобы рассказать о происшедшем утром. Он серьезно кивал, когда она описывала свой визит к Кармайклам.

— Я рад, что ты помирилась с ними. Чарлтон настаивает, чтобы ты оставалась с ним и леди Кармайкл?

— Пытался настаивать. — Десима сняла перчатки и села на диван возле письменного стола Генри. Он разбирал скопившуюся почту — в основном это были счета от модисток — и не казался огорченным, что его отвлекли. Выведение сестры в свет явно обходилось недешево.

— Я отказалась, но, конечно, если ты или леди Фрешфорд предпочитаете, чтобы я не оставалась здесь после вчерашнего, я уеду. Уверена, что все будет в порядке, когда Чарлтон поймет, что я стала независимой.

— Нет, пожалуйста, оставайся. — Генри усмехнулся. — Мы бы не хотели потерять тебя — даже Старлинг согласился отозвать просьбу об увольнении. Теперь расскажи мне о твоей встрече с лордом Уэстоном.

Десима повиновалась, не опустив даже эпизод в кабинетной кладовой, заставивший Генри расхохотаться:

— О боже! Можешь представить Старлинга запихивающим меня в кладовку, чтобы избавить от компрометирующей ситуации?

Десима призналась, что не может, и расхохоталась. Потом мысль о других новостях отрезвила ее.

— Это не все. Эдам хочет, чтобы мы сопровождали его и Оливию в поездке в Буши. — Она повторила то, что сказал Эдам, наблюдая за реакцией Генри. — Мне пришлось бороться со своей совестью, и в конце концов я уступила, хотя еще не сказала ему об этом. Будет приятно вознаградить себя за чрезмерную осторожность впоследствии. Но я не была уверена в твоих чувствах… — Она оборвала фразу, закусив нижнюю губу. — Ты мог чувствовать то же самое в отношении Оливии или считать это слишком болезненным… — Генри молчал, постукивая ногтем по счету от шляпника. — Или ты больше не чувствуешь…

— О, мои чувства к Оливии не изменились, — заверил Генри. — Думаю, я, как и ты, поддамся искушению в последний раз. Помнишь, как мы обсуждали, каким образом человек узнает, что он влюблен? Ирония судьбы, не так ли? Я предпочел бы оставаться в неведении.

Внезапная горечь в его голосе кольнула Десиму в сердце. Как могут люди находить удовольствие в сватовстве? Сколько разбитых сердец приходится на каждый созданный ими счастливый союз? Но она была уверена, что хотя бы у Пру и Бейтса все будет в порядке.


Обещанная записка Эдама прибыла позже в тот же день, предлагая экспедицию через два дня, если сохранится хорошая погода. Была также отдельная записка для Генри, который читал ее, подняв брови.

— Что там? — спросила Десима, наблюдая за его задумчивым лицом.

— Уэстон убеждает меня сопровождать тебя, так как беспокоится из-за недавних сообщений о разбойниках в этом районе. Он пишет, что опасность не так уж велика, но чувствовал бы себя счастливее, если бы о дамах заботился еще один джентльмен, а не только он и грумы.

— Думаешь, это опасно? — спросила Десима.

— Нет. — Генри покачал головой. — Сообщения были редкими и не о нападениях на целые группы. Одинокий всадник или человек в двуколке, возможно, рисковал бы, но двух джентльменов вполне достаточно, даже если Уэстон не намерен взять с собой грума. Я положу в коляску пистолеты.

— Значит, ты поедешь с нами?

Генри хитро улыбнулся:

— Я не верю, что есть какая-то опасность, но не могу позволить ни тебе, ни Оливии ехать без моего сопровождения. Звучит убедительно, не так ли?


Раннее утро экспедиции было ясным, обещая солнечный день. Десима с трудом справилась с усилиями Пру заставить ее надеть самое новое и весьма открытое прогулочное платье, остановившись на более скромном темно-зеленом, с обшитым тесьмой подолом, накидке и капоре с вуалью. Она не собиралась состязаться с Оливией, даже если бы это было возможно. Сегодня ее задачей было составить Оливии компанию — и сказать «прощай» своему сердцу.

Генри, казалось, пребывал в том же подавленном настроении. Когда Дэлримпл проводил их в салон, где ждали Оливия и Эдам, Десима увидела, как Генри на момент встретился взглядом с Оливией, которая быстро опустила глаза, покосившись на Эдама.

Видел ли он что-нибудь? Эдам дружески обсуждал маршрут с Генри. Десиму удивляло, что при его обычной наблюдательности он, казалось, не замечал взаимного влечения его невесты и Генри. Возможно, причина заключалась в том, что его собственная привязанность к Оливии была не такой уж глубокой. Бедная Оливия! Возможно, впервые в жизни Десима подумала, что оставаться незамужней не так уж плохо.