— Привет.

— Привет, — ответила я, сжимая губы, чтобы не улыбаться уж слишком широко от удовольствия. От всего вообще.

Рома, как и обещал, прибыл ровно через десять минут. Он сел рядом и скомандовал:

— Домой, Василий.

И тут же притянул меня к себе, собираясь продолжать поцелуи. Прямо на глазах у водителя! Вот дела. Слава богу, я не совсем потеряла разум и вспомнила о кое-ком очень важном.

— Нет, Рома. Стой! Я не могу прямо сейчас ехать к тебе.

Рома помрачнел.

— Это что началось вообще? Почему?

— Мне надо домой. Правда. Меня ждут. Я теперь живу не одна.

Глаза Исаева сначала расширились, а потом опасно сузились.

— Так ты теперь с ним? С Бельским?! — рявкнул он.

— Нет! — ахнула я, правда, тут же пожалела, что так быстро пошла на попятную под его гневом.

Вот не могу я даже поиздеваться нам ним немного, раз Рома так легко клюнул на мою маленькую шалость.

— А с кем тогда? Кто он? Я его знаю? — продолжал сыпать вопросами Рома.

— Да, вы знакомы, — широко улыбнулась я. — Он потрясающий мальчик и скоро будет красивым мужчиной.

Рома нахмурился.

— Ничего не понимаю, Настя.

— Поехали ко мне. Я вас познакомлю. Идет?

Как и следовало ожидать, Рома прекрасно знал мой новый адрес, который с недоверием и назвал Василию.

Глава 38


Терпением Роб не отличался. И если все время сидел в домике спокойно, то когда слышал звон ключей в замочной скважине, начинал вакханалию.

Эти звуки и насторожили Рому, который перешагнул порог моей квартиры и прислушался к грохоту.

— У тебя там буйный хомяк?

— Нет, — улыбнулась я, быстро разуваясь. — Сними обувь, пожалуйста. Не терплю дома грязь.

По тому, как блеснули его глаза, я поняла, что он вспомнил собственную фразу, которой приветствовал меня впервые в своем доме.

— Морская свинка переросток?

— Не-а, — пропела я и первая юркнула за угол. — Я вернулась, мальчик мой! Хороший! Скучал, наверное!

Плюхнулась на колени перед клеткой, раскрыла дверцу. Роб вылетел пулей, работая хвостом, и принялся восторженно тявкать и облизывать мне лицо.

Я потрепала его по загривку, а пес, решив, что с меня радостей достаточно, отправился делиться счастьем с Ромой. Встал на задние лапы перед ним, как будто хотел обменяться мужским рукопожатием.

Рома улыбался. Я видела, что он пытался сдержаться, но удавалось плохо. Собаки были его слабым местом.

— Какой он стал большой, — выдохнул он. — Так и не скажешь, что был самым слабым в помете. Как ты его назвала?

— Роб.

— Хороший мальчик! Красивый мальчик! — он посмотрел на меня с восторгом. — И как ты все успеваешь?

— Хорошая школа жизни была. Стажировалась как-то у одного педанта, у которого не было никакой личной жизни, а все часы расписаны по минутам. С тех пор дала себе слово, что всегда буду находить время для самых близких.

— Прости меня, Насть.

— Ты часом не заболел, Ром? Целых три признания и одно извинение за какой-то там час… Ох!

Он обнял меня и притянул к себе.

— Заболел. Сразу как остался без тебя, сразу и заболел. Тобой, Насть. Я снова хочу просыпаться вместе с тобой, возвращаться к тебе домой и видеть, как ты разгуливаешь по дому в коротких футболках вместо платьев. Я не могу без тебя. Думал, что так будет лучше, но не могу.

— И кем же я буду для тебя, Рома, на этот раз?

— Моей девушкой. А химчисткой, кофе и стенографией пусть занимается секретарша.

— Правда? У тебя появилась секретарша? — проскрежетала я. — Устраивал еще один кастинг?

— Не пришлось, — улыбнулся Рома. — Моя новая секретарша подруга моей матери.

Я моргнула.

— Ты это серьезно?

— Да. Любовь Михайловна отличная женщина, сорок лет стажа, стопроцентная грамотность. И она уходит из офиса ровно в шесть ноль ноль, к детям, внукам и мужу. И ни за что не согласна работать в выходные. Как и я теперь.

— Надо же. И никаких деловых звонков до, после и во время ужина?

— Никаких!

— А что на это скажут в деканате, Ром? Ведь ты все еще мой профессор.

— У тебя последний год, Насть. Ты отличница и совмещаешь работу с учебой, так что думаю, тебе пойдут только на встречу, если ты попросишь о возможности сдать мой курс экстерном. И тогда я спокойно дочитаю лекции в этом году другим твоим одногруппникам-оболтусам, и не буду думать о том, каким пыткам я их подвергну, если хоть один из них еще раз посмотрит на твои ноги.

— А как быть с работой?

— С этим сложнее. Я не хочу брать тебя к себе стажером.

— Понимаю, — вздохнула я. — Тебе не нужны сплетни.

— Нет, Насть, — он поднял мое лицо за подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. — «Фемиде» очень нужны такие специалисты, как ты. Дело не в сплетнях. Ты нужна Дмитрию Александровичу. Он мне несколько раз звонил, рассказывал, как отлично ты справляешься. Он будет вести твой диплом и практику. Это то, что тебе сейчас нужнее всего. Правда. А я никуда не денусь. К тому же, когда еще твой парень сможет приезжать и забирать тебя на «Майбахе» с работы.

— А ты позер, Рома.

— Еще какой, — он поцеловал меня в губы, подтолкнул к дивану, но я уперлась руками ему в грудь.

— Нет. Гулять.

— Сейчас?!

— Щенок долго терпел, еще ждать он просто не сможет. Значит, сейчас. Я быстро.

Рома нахмурился.

— С какой стати ты решила, что я отпущу тебя одну? Гулять так гулять. Да и знаю я в том парке одно укромное местечко…

О, да, Рома отлично знал все места в парке на Воробьевых горах. Я думала, он меня уложит прямо на лавочку у памятника Огареву и Герцену, но обошлось. Роб не особенно давал нам шанс увлечься поцелуями, да и было не так поздно, чтобы придаваться разврату в общественном месте.

Я не заметила, как мы дошли по набережной до «Москва-Сити». Вроде как нечаянно, но Рома тянул меня через мост к своему дому.

— На минутку, малышка. Только чаю попьем. Я заварю тебе улун по всем правилам.

— Нет, Ром, перестань, — вяло отбивалась я уже у дверей его высотки. — Мне собаку кормить. Смотри, как мы его вымотали. Он спит на ходу.

Роб и правда едва поспевал за нами и все время норовил прилечь, когда мы останавливались, чтобы целоваться. Вот и сейчас все мои доводы Рома убивал поцелуями, жарко и бессовестно обнимая меня прямо около дома.

— Тем более. Нам всем нужно передохнуть. А мне стоит попытаться умотать и тебя тоже.

— Ты же говорил о чае?

— Да, конечно, чаю тоже попьем. Наверно. Идем.

Делать нечего. Сопротивляться у меня не было сил. Мы все втроем вошли в просторный светлый холл. Консьерж любезно улыбнулся и поприветствовал

— Роман Андреевич, Анастасия, добрый вечер.

— Здравствуйте, — кивнул ему Рома с улыбкой. — Евгений Ильич, у нас ведь можно с собаками? Я не ошибаюсь?

— Разумеется. Зона для выгула на заднем дворе. Вы также можете заказать услугу, и питомца сводит специально обученный человек.

— О, потрясающе. Я и не знал. А заказать корм?

— Назовите марку.

Рома многозначительно взглянул на меня, я сразу озвучила.

— Будет доставлено через пятнадцать минут, — уверил нас Евгений Ильич.

— Пусть оставят у вас, я сам спущусь. Почта? — напоследок поинтересовался Рома.

— Да, вот, пожалуйста.

— Огромное спасибо.

Я не могла перестать улыбаться, пока мы ехали в лифте.

— Скажи это, не держи в себе. А то тебя сейчас разорвет от самодовольства, — проворчал Рома.

— Твой дом идеально приспособлен не только для людей, но и для животных.

— Да, это неожиданно удобно.2fdb10

— Даже выгул.

— Я слышал, Насть.

— Это ведь…

— Удобно. Ты уже говорила.

— Это ты говорил.

Двери лифта открылись, и мы вошли в квартиру. Роб, кажется, наконец, обрел достойную сна поверхность Роминого персидского ковра.

А я снова обрела возможность целовать моего бывшего босса и несносного профессора. Закинув руки ему на шею, я подставляла губы его губам и не противилась откровенным ласкам, которых желала еще во время минета на кафедре. Мое тело хотело снова ощутить касания Ромы. Кожа горела в тех местах, где он мог трогать меня без преграды в виде одежды. Рома раздевал меня медленно, неторопливо, словно смаковал каждую секунду нашей новообретенной близости.

— Боже, Насть, я так скучал по тебе. Как у меня только сил хватило отпустить тебя. Никогда больше, слышишь? Моя…

Я всхлипывала и постанывала, не в силах нормально ответить ему. Все силы уходили, чтобы не расплакаться от счастья слышать все это, чувствовать его. Такого знакомого, родного, желанного, как и прежде, но одновременно совсем иного. И такой новый, открытый и страстный Рома направился мне намного больше застегнутого на все пуговицы похотливого профессора.

Он избавил меня от одежды и поднял на руки, чтобы отнести в спальню. В свою спальню. Когда Рома уложил меня на темно-синюю простынь, я не выдержала и расплакалась.

— Ну что такое, малышка? — спрашивал он тревожно ласково. — Что ты плачешь, милая?

— Я люблю тебя. Просто я так сильно люблю тебя, Ром, — отвечала я, смеясь сквозь слезы от счастья.

— И тебя люблю, Настя. Люблю тебя. Останься со мной. Не уходи никуда больше.

— Я не смогу уйти.

— Я не отпущу.

Я помогла ему избавиться от остатков одежды, и мы наконец-то могли чувствовать друг друга без помех. Рома нежил мое тело поцелуями и ласками, гладил меня, лизал, дул на важную кожу. Он спустился вниз, раздвинул мои ноги и провел между ними языком.

Я вцепилась в его волосы и дергала. Наверно, больно, но Рома был не против. Он продолжал посасывать губам и водить языком, пока я не вскрикнула. Почти сразу он заполнил меня и стал двигаться, заставляя мой оргазм длиться дольше, плавно перетекать в следующий. Я поцеловала его и теперь сама ощущала вкус своего оргазма и действительно находила в этом возбуждающую пикантность.

Мы крепко держались друг за друга, раскачиваясь в неспешном, но энергичном ритме. Нам некуда было спешить. Мы наслаждались друг другом как никогда ранее. И разрядка, что настигла нас одновременно, была такая мягкая и долгая, что я, кажется, целую вечность смаковала ее в объятиях Ромы.

Я бы могла всю жизнь просто лежать рядом с ним, гладить щеки, которые уже покрылись щетиной, ерошить идеальные волосы и целовать моего профессора в нос, но проснулся Роб, нашел нас и недовольно гавкнул.

Рома обреченно вздохнул и пошел одеваться, чтобы спуститься вниз за кормом, а заодно присмотреть ту самую площадку для выгула. Я же вовремя вспомнила, что неплохо было бы сделать все, что просил Авдеев. Хорошо, что я скопировала себе все материалы в облако. Признаться, работа не заняла много времени, потому что мне помог вовремя вернувшийся Исаев.

Потом мы еще раз прогулялись с Робом, даже присмотрели классную собачью площадку для более длительной прогулки. Наевшийся и набегавшийся щенок уснул без задних лап на облюбованном месте в гостиной.

— Собираешь завтра вещи и переезжаешь ко мне. По нормальному, — поставил меня перед фактом Рома в лучших традициях тирана и диктатора.

— В качестве кого, интересно знать? — задрала я нос, решив повыступать для порядка.

А то чего он… Я ему больше не подчиняюсь. Хотя…

— В качестве моей любимой несносной женщины, Настя! Такая формулировка тебя устроит?

Я обреченно вздохнула, смиряясь.

— Вполне. Очень даже устроит, Роман Андреевич. Только с условием. Я иногда буду помогать вам одеваться. И раздеваться тоже. Особенно раздеваться.

— Ах, это сколько угодно, Настенька, — игриво зарычал он. — Вам как всегда не дает покоя мое тело. Но я уже смирился.

Я прищурилась, а он игриво зарычал, снова повалив меня на кровать. Я засмеялась и подняла руки, сдаваясь его напору, его любви и своим чувствам.

Мне нравилось быть помощницей Исаева, но он действительно намного лучше все делает сам. Прикрыв глаза от удовольствия, я приготовилась снова и снова принимать его несносное совершенство.

Эпилог. Рома




Кажется, я не психовал так сильно, когда сам впервые ступил на порог «Фемиды». Ладно, формально Настя уже здесь работала, моей помощницей. А сегодня она станет моей коллегой официально, а не девочкой принеси-подай-снимай трусики.

В нее невозможно было не влюбиться. Кажется, я всегда любил ее. Не представляю, как собирался жить без нее. Робот с принципами.

Обожаю вспоминать те времена, когда она была моей студенткой, но все же сейчас я люблю намного больше. Люблю нашу квартиру, люблю наших собак, люблю нашу работу. Люблю все, что связано с моей неугомонной Настей.