Он не выходит из каюты и больше не разговаривает со мной, но я знаю, что он может меня слышать. Я знаю, что он слышит мои болезненные хныканья, когда я оплакиваю себя, пока не засыпаю.


~ * ~ * ~ * ~


Темно, и я слышу его тихое дыхание. Слабый свет проникает из-под двери, его как раз хватает, чтобы видеть мужской силуэт. Я на коленях, ползу к нему так тихо, как только могу. Я знаю, что Хендрикс держит телефон при себе, и знаю, что собираюсь рискнуть. Я не могу легко отказаться от этого шанса. Я просто не могу безропотно принять свою судьбу. Я должна попробовать еще раз.

Я добираюсь до его кровати и встаю на колени, глядя на него. Почему он выглядит так красиво при таком свете? Почему свет ласкает его тело, демонстрируя каждый потрясающий изгиб мышц? Я тянусь вниз и аккуратно кладу руку ему на ногу, медленно тянусь выше. Он издает хрюкающий звук, и я тут же застываю. Через мгновение он снова глубоко дышит. Я веду руку вверх, пока не добираюсь до его кармана. Ничего. Я осторожно протягиваю руку, щупаю второй карман. И чувствую твердую выпуклость.

Мое сердце начинает колотиться.

Я изгибаю запястье, а затем осторожно поворачиваю его так, чтобы добраться до кармана. Я уже чувствую верхнюю часть телефона, когда его рука двигается с молниеносной скоростью и хватает мою. Он сжимает мое запястье и тянет со всей дури. Я взлетаю вверх и приземляюсь наполовину на его тело, а мои ноги свисают с кровати. Я извиваюсь, но его вторая рука поднимается и пригвождает мои бедра, вжимая меня в него.

― Ты так просто не сдаешься, верно? ― бормочет он.

Это дает мне мгновение, чтобы среагировать, потому что я полностью ошеломлена его запахом. Его кожа излучает теплый жар, а запах ― смесь рома и мужчины. Я сглатываю, и мое зрение затуманивается, когда я понимаю, как хорошо было бы замутить с ним. Я качаю головой, в ужасе от себя, от того, что допустила, хоть на мгновение, наслаждение от ощущения его рядом с собой. Я вытаскиваю запястье из его руки, и он фыркает, прижимая руку к моим бедрам.

― Ты действительно думал, что я сдамся тебе? ― выпаливаю я.

― Думал, учитывая, что ты связала жизнь своего друга со своим поведением.

Я застываю.

Эрик.

Я останавливаюсь на секунду, думая о том, как это может повлиять на него. Я закрываю глаза в ужасе от своего поступка.

― Ты действительно считала, что можешь подкрасться ко мне и взять этот телефон? ― говорит он, пока его пальцы поглаживают мои бедра.

― Отпусти меня.

― Ответь мне, inocencia.

― Нет, не считала, пират. Но я должна была попробовать. Я, возможно, и подставила свою жизнь за жизнь друга, но это не значит, что я просто опрокинусь на спину и приму все это, когда вижу шанс спастись.

― Так глупо, ― бормочет он, и его пальцы начинают вычерчивать круги на моих бедрах. Я напрягаюсь.

― О… отпусти меня.

― В подходящее время.

Какого черта?

― С чего ты решил, что можешь делать все, что хочешь? ― шепчу я, отталкиваясь назад в еще одной неудачной попытке выскользнуть.

― Я пират, в океане я придумываю правила и нарушаю их. Я здесь неприкосновенный.

― Это не делает тебя непобедимым, пират. Я заставлю тебя заплатить за это. Однажды я найду способ победить тебя.

Он тихо усмехается.

― Я знаю, что ты это сделаешь, inocencia.

― И откуда ты это знаешь? ― огрызаюсь я.

Он отпускает меня, и мое тело скользит на пол.

― Потому что ты огонь, ― шепчет он. ― А огонь никогда не прекращает гореть.


~ * ГЛАВА 7 * ~



Кит в море!



В первую неделю «драм» больше не происходит. Я провела большую часть своего времени с Эриком, и мы, сколько могли, обсуждали побег. Хотя чем дольше я находилась здесь, тем меньше думала, что побег на самом деле был возможен, пока мы где-нибудь не пристанем. Если пристанем. Тем не менее, я была признательна, что Эрика кормят и не бросают. Хендрикс держал свое слово, поэтому я придерживалась своей части сделки. Я ела, заботилась о себе и больше не пыталась убежать.

А вот пребывание в комнате Хендрикса было занятным, если можно так выразиться. Большую часть своего времени он проводит за маленьким столом в углу с тем телефоном, что не для меня, выпаливая приказы людям и организуя то, что, судя по услышанным обрывкам, мне не хотелось бы знать. А вечера были совсем странные. Пытаться уснуть, когда он в постели недалеко от меня, было… неловко. Еще хуже, когда он встает утром и идет мимо меня полуобнаженный, с утренним стояком. Не буду лгать… у этого мужчины впечатляющий утренний стояк.

Ненавижу то, что подглядываю, и часть меня считает, что у меня временное помутнение рассудка, но так трудно отвернуться. У мужчины тело, не похожее ни на какое, когда-либо виденное мною. Его грудь широкая и рельефная, мышцы живота без капли жира и крепкие, а у кожи прекрасный бронзовый цвет. На его груди целый ряд татуировок, все в серых и черных тонах, ни одной цветной. Кожа на его руках полностью забита, но на спине нет ничего. Ничего, кроме великолепной оливковой кожи поверх твердых, четко очерченных мышц.

Я не буду лгать и говорить, что утром не открываю глаза и не слежу, как он проходит мимо. Его волосы со сна всегда взъерошены, а глаза всегда сонные, с такими густыми ресницами, будто выставленные напоказ, чтобы я ими любовалась. Я обнаруживаю, что по утрам сворачиваюсь в клубок, ненавидя, что мое тело наперекор моим лучшим побуждениям поворачивается к нему, что его сводит от желания к мужчине, который мне на самом деле не нравится. Это неправильно, но, Боже помоги, я не могу перестать смотреть. Я даже не знаю, хочу ли я перестать это делать.

На восьмое утро я, что непривычно, просыпаюсь раньше Хендрикса. Я сползаю со своего местечка на софе и тащусь в ванную. Я не принимала душ несколько дней, потому что проводила все время с Эриком. Когда возвращалась, чувствовала себя выдохшейся. Обычно я падала на софу и не шевелилась.

Но сегодня мне нужен душ. Я наконец-то чувствую, что прихожу в себя, и моя кожа начинает заживать, так что думаю, пришло время пойти в душ и убрать облезающий слой. Самое время.

Я вхожу в ванную и закрываю за собой дверь. Сбрасываю свободное платье, которое ношу, и включаю воду. Когда вода становится достаточно теплой, становлюсь под воду. Удовлетворенный вздох срывается с моих губ, и я закрываю глаза, отклоняя голову назад и позволяя воде сбегать по голове и телу. Я вытягиваю руку, пока не нахожу бутылку шампуня, и выливаю немного на ладонь, прежде чем поднести к волосам и взбить пену. Ох, как хорошо!

Заканчиваю с волосами и хорошенько тру свое тело, убирая лоскутки отмершей от солнечного ожога кожи. Когда их не остается, я намыливаюсь еще раз, а потом выхожу из-под воды. Иду взять полотенце, только чтобы увидеть, что здесь их нет. Я делаю большие глаза и чертыхаюсь. Черт, это что, шутка? Ни одного полотенца. Я гляжу вниз, на платье на полу, только чтобы понять, что оно пропиталось водой, которую я расплескала. Мне нужно выйти и взять другое полотенце с софы. Подхожу к двери и со щелчком открываю ее. Хендрикс все еще спит, его большие руки закинуты за голову, а грудь мерно поднимается и падает.

Я решаюсь. Выхожу из душа и тороплюсь к софе, но не добираюсь до нее. Я спотыкаюсь и растягиваюсь на подушке, сброшенной на пол. Приземляюсь с глухим звуком и вскриком. Через секунду вспыхивает свет, и я собираюсь бежать назад, чтобы вернуться в ванную. Прежде чем я успеваю это сделать, появляется Хендрикс. Он взбудоражен пробуждением и целится в меня из пистолета. И я делаю единственное, что приходит в голову, ― поднимаю руки.

Его глаза округляются, а челюсть отвисает.

Только тогда понимаю, что руки вверх я подняла, как была.

А была я на полу, голая, и с поднятыми руками.

― Пи*дец, ― шипит Хендрикс.

Я опускаю руки и пытаюсь прикрыть себя. Если сдвинусь, он увидит все, что я могу предложить. Я подтягиваю ноги, пытаясь спрятаться. Хендрикс хватает полотенце с софы и бросает его мне, не отрывая взгляда от моего тела. Почему это вызывает россыпь мурашек по коже?

― Я… я… в душе не было…

― У тебя красивая кожа, ― говорит он, теперь его взгляд сосредоточен на коже моих плеч.

― Я… гм…

― Как шелк, такая чертовски красивая. Я не знал, что ты такая, черт возьми, идеальная.

О Боже.

Он смотрит на меня, по крайней мере, минуту, его глаза пылают чем-то, что я не могу расшифровать, и вдруг качает головой, будто не может поверить, что он только что сказал. А потом Хендрикс весь подбирается и, прежде чем повернуться и вынестись, громко хлопнув дверью, рычит:

― Чоппер будет наслаждаться ею.

Блин, что это было?



~*~*~*~


Соленый ветер. Мое ежедневное удовольствие. Люблю стоять на ветру и дышать им. Мне нравится, как завиваются и путаются мои волосы. Мне нравится, как он ощущается на моей коже. Этим утром ветер легкий и прохладный, и океан пахнет божественно. Я хватаюсь за боковые перила на корабле и выглядываю наружу. Я не видела Хендрикса с той самой нашей маленькой сцены; ему удалось найти способ избегать меня. Я даже сама искала его, но не смогла найти его на корабле. Хотелось бы мне знать, как он это сделал.

Я поворачиваю голову, глядя на спасательную шлюпку. Я все еще подумываю о побеге на ней. Не знаю, смогу ли и каковы мои шансы, но это не раз приходило мне на ум. Я обвожу взглядом палубу и вижу, что здесь нет никого, поэтому направляюсь к шлюпке. Я уже на полпути к ней, когда спотыкаюсь на груде веревок на палубе. Приземляюсь с грохотом и громко ругаюсь. Проклятье. Как только начинаю двигаться, сразу понимаю, что моя нога запуталась в одной из толстых веревок. Я извиваюсь и дергаюсь, выкручивая ногу только для того, чтобы запутать себя больше.

― Чем ты занимаешься? ― слышу я голос Хендрикса из-за спины.

Конечно, он выбрал именно этот момент, чтобы прийти.

― Я застряла.

Он наклоняется, сжимает мою ногу и пытается выпутать ее.

― Как, черт возьми, ты так запуталась?

― Не знаю, ― бормочу я. ― Пыталась распутаться.

Он качает головой и приседает, поворачивая мою стопу, чтобы попробовать вытащить ее. Я ерзаю и тяну ногу, а он хлопает меня по бедру.

― Не двигайся.

У меня отвисает челюсть. Он застывает, словно только сейчас понял, что сделал. Наши взгляды пересекаются, и мы в смущении просто смотрим друг на друга.

― Ты сейчас… шлепнул меня? ― шепчу я, шокированная.

― Если бы ты не двигалась, мне бы не пришлось, ― хрипло бормочет он, снова обращая все свое внимание к веревкам.

Я открываю рот.

― Закрой его, прежде чем я найду для него подходящее применение, ― рычит он, поднимая темный взгляд, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Мою кожу покалывает.

― Встань, будет легче, если ты будешь стоять, ― командует он. Он поднимается, потянув меня за собой, а я теряю равновесие, случайно пытаясь приподнять не ту ногу. Хендрикс протягивает руку, берет меня за плечо и делает шаг вперед, чтобы удержать. Но тут понимает, что вокруг его лодыжки тоже обмоталась веревка, и он теперь тоже в силках. Как будто в замедленной съемке мы опрокидываемся назад. Я кричу и шлепаюсь о палубу, меня окружают канаты. Хендрикс приземляется на меня, но ему удается подставить руку, чтобы я не приняла всю тяжесть его тела. Его тело давит на меня во всех неподходящих местах.

― Твою мать, ― ругается он, изо всех сил дергая рукой, и освобождает ее.

― Какого черта, ты тоже запутался? ― взываю я, извиваясь.

― Прекрати, бл*дь, так извиваться, ― приказывает он, и я останавливаюсь, как только до меня доходит, почему он это потребовал. Он твердый. Боже мой, он твердый.

― Ты… у тебя…

― У меня охрененный стояк, потому что ты извиваешься подо мной. Я мужчина. Заканчивай с этим.

Я в изумлении смотрю на него, а он бросает мне в ответ решительный взгляд, прежде чем потянуть вторую руку и высвободить ее. Затем он тянется вниз и распутывает мою руку, а я ворочаюсь, чтобы попытаться сдвинуть ноги.

― Хватит, черт возьми, ты снова нас запутываешь.

― Ну, я не могу просто лежать здесь и не двигаться, ― возражаю я. ― Почему бы тебе просто не встать и не дать мне самой разобраться.

― Если я оставлю это тебе, то на следующей неделе вернусь к мешку с гниющими костями.

― Это нечестно, ― огрызаюсь я.

― Да прекрати ж, мать твою, вертеться, ― рычит он.

Я сама не понимаю, что снова ерзаю. Я стараюсь не двигаться и позволяю ему сфокусироваться на нашем освобождении. Вот только остановившись, я сосредотачиваюсь на том, что к моему бедру прижимается его эрекция, и это действительно не очень-то хорошо. Я закрываю глаза и стараюсь сконцентрироваться на чем-то другом, а не на том, как его тело изгибается и двигается надо мной.