― Нет, ― бормочет он. ― Наверно, нет. Расскажи мне все равно.

Желая продлить этот момент, и возможно, укрепить связь, я решаю поговорить с ним.

― Ну, о Кейне ты знаешь…

― Это его имя? ― хрипло ворчит он, и я чувствую гул под моей щекой. ― Кейн?

― Да, так его зовут.

― И как ты встретилась с ним?

― Я познакомилась с ним в приемной семье. Мы были, так сказать, приемными братом и сестрой. Мы сблизились и уехали вместе, как только я стала достаточно взрослой. Все было прекрасно довольно долго, пока я не рассмотрела его жестокую сторону. Началось рукоприкладство. И не останавливалось. Я так устала от этого, была так эмоционально травмирована, что в конечном итоге стала опасаться за свою жизнь. В ту ночь он сильно избил меня… Я должна была защитить себя. Я пряталась в шкафу, когда он нашел меня, и мы долго боролись за пистолет. Он так много раз направлял его мне в лицо, что я была уверена, что это конец. Но выстрелить удалось именно мне. Я сильно ранила его, а он угодил в тюрьму. Его выпустили как раз перед тем, как я отплыла на яхте. Я знала, что должна начать свою жизнь заново, поэтому решила покинуть страну. В ночь перед отъездом он связался со мной, угрожал мне, и я поняла, что должна убраться оттуда.

― Мудак не захотел бы пересечься со мной. Я бы его убил.

Я фыркаю.

― Ну, сейчас он бы меня не нашел.

― Черт побери, и не найдет.

Мы на минуту замолкаем, и он начинает вырисовывать на моей спине маленькие круги.

― Что насчет твоих родителей?

― Мы хорошо жили, пока мой отец не стал вести себя странно и исчезать. Однажды ночью он ушел и больше не вернулся. Моя мама умерла, у нее был рак, и после этого меня просто отослали в приемную семью.

― Значит, твой отец все еще жив?

― Думаю, что он… Ну, он просто исчез. Как человек может просто исчезнуть? Это бессмысленно. Иногда я надеялась, что он мертв, потому что так легче принять боль от того, что он не возвращался.

― Ты когда-нибудь пыталась его найти? ― спрашивает он, сдвигаясь и крепче обнимая меня.

Как мило.

― Нет, у меня не было возможности.

― Как его зовут? Я мог бы помочь.

Мое сердце заколотилось. Он мог бы помочь? То есть, он передумал продавать меня? Внутри меня все переполняется теплом.

― Чарльз Уотерс.

Хендрикс дергается, будто его ударили.

― Что ты сказала?

― Я сказала… так зовут моего отца.

Внезапно меня отбрасывает от него, будто я тряпичная кукла. Хендрикс быстро выскальзывает из моего тела, оставляя на некоторое время странное ощущение. Он резко встает, рывком натягивает джинсы, устремляется к своему столу и смахивает с него бумаги. Что, черт возьми, происходит?

― Ты знаешь его? Ты поможешь мне найти его? Ты передумал продавать меня? ― выпаливаю я, прежде чем могу заткнуться. Его безумное поведение заставляет меня задаться вопросом, знает ли он моего отца, и надежда разгорается в моей груди.

Он резко разворачивается, его глаза наполняются чем-то, что я не могу понять… страх? Ярость? Он устремляется ко мне, стискивая мое плечо.

― Ты здесь не останешься, так что, бл*дь, перестань думать, что все это что-то изменит.

А потом он поворачивается и практически выбегает из комнаты.

Что, черт возьми, только что произошло?

Мое сердце проваливается в желудок, и внутри разливается боль.

Опять все с начала.



~ * ГЛАВА 14 * ~

Сухопутная крыса!



Я привожу себя в порядок перед тем, как убраться с корабля. Уже далеко за полдень, и солнце, наконец, выглянуло. Так что я иду вдаль по пляжу, не желая возвращаться в лагерь, и нахожу себе на медленно подсыхающем песке местечко, чтобы присесть. Песок липнет к ногам и ступням, и я понимаю, что это причиняет боль, но мне все равно. Я растеряна. У нас с Хендриксом было что-то, а потом он просто сбежал. От его слов больно. Все время я думала, что, может быть, мы что-то создавали. А он просто меня трахнул. И ничего больше. Может быть, он понял, что слишком близко подошел к тому, чтобы действительно помочь мне попасть домой.

― Я искала тебя, ― слышу я голос Джесс и вижу, что она стоит, улыбаясь мне. ― Хендрикс сказал, что не может тебя найти…

Я отворачиваюсь и сглатываю. Я не буду плакать. Я не буду показывать слабость. Я так хорошо держалась все время, что если сейчас раскисну, это сломает меня. Джесс садится рядом со мной и обнимает меня за плечи.

― Он… вел себя странно. Рявкал приказы и с глазу на глаз разговаривал с Дрейком. Выглядел напуганным, а когда не смог тебя найти, просто взорвался. Я сказала ему, что пройдусь и посмотрю, где ты, ― она гладит меня по плечам и притягивает ближе к себе.

― Между нами был момент взаимопонимания, и на какое-то время я даже подумала, что у меня есть шанс вырваться на свободу, но он все перевернул с ног на голову. Он и не собирается передумать продавать меня. Я не хочу, чтобы меня продали. Я не хочу, чтобы все было так, к чему и идет.

― Я помогу тебе, ― шепчет она. ― Я не дам ему продать тебя, Инди.

Я поднимаю голову, встречая ее взгляд.

― Как?

― Тебя не продадут…

― Выхода нет, Джесс, ты знаешь. Я пробовала. Я не могу забрать Эрика и незаметно сбежать. Вдвоем мы не…

― Можешь.

Я качаю головой:

― Я не понимаю.

Она сглатывает слюну, оборачивается и смотрит назад. Когда она поворачивается ко мне снова, я вижу, как она взволнованна. Не знаю почему, но чертовски уверена, что скоро узнаю.

― Что происходит, Джесс?

― Эрик будет здесь через час. Я сказала Хендриксу, что отведу его к тебе. Капитан к тебе расположен, так что разрешил.

― Что? Зачем?

― Я позвонила в морскую полицию, Индиго.

Я таращусь на нее:

― Я не… я не понимаю.

― Я не могу позволить ему сделать это с тобой, а чем дольше ты будешь в океане, тем меньше шансов у тебя сбежать.

― Но как…

Она наклоняется ближе:

― Я сказала ему сегодня днем, что нам нужно еще кое-что из лекарственных запасов. Из-за наступления сезона штормов он согласился, не раздумывая. Он мне доверяет. Хендрикс знает, что у меня нет причин предавать его… поэтому, когда он протянул мне телефон, а сам вышел, я позвонила. Я знаю, где мы находимся: прислушивалась к разговорам о координатах этого острова…

― Джесс, ― я задыхаюсь, ― это опасно…

― Это единственный способ. Он не собирается где-либо останавливаться с вами на борту: слишком беспокоится о побеге. Я слышала его разговор, что обмен будет сделан в океане. Вы не сможете улизнуть, здесь просто некуда бежать.

― Хендрикс убьет их, Джесс. Ты же знаешь, он так и сделает.

― Стоит рискнуть.

― Что, если они убьют его? ― шепчу я.

Она меняется в лице:

― Я сказала им подплыть с севера острова. Я постараюсь, чтобы ты с Эриком была на противоположном конце острова от лагеря. Если Хендрикс как-то узнает, вы будете слишком далеко к тому времени, когда они доберутся сюда.

Я чувствую, как начинает колотиться мое сердце.

― Джесс, если он узнает, что это ты…

Она хватает меня за руку и сильно сжимает.

― Я не могу позволить продать тебя.

Меня бьет дрожь, и я растираю руки. Это правда? Неужели это свобода? Я прокручиваю в голове слова Хендрикса и понимаю, что мои попытки заставить его передумать ― просто попытки. Это у меня зародились чувства, а он дал понять, что у него их нет. Если я останусь, станет только больнее, когда наступит момент оставить его. Это сломает меня, и я не смогу жить с этим.

Я поворачиваюсь к Джесс.

― Бежим со мной, ― умоляю я, хватаясь за ее руки.

― Ты знаешь, что не могу, моя жизнь здесь. На суше я должна буду жить в постоянных бегах.

Она выглядит печальной, в ее зеленых глазах пустота. У нее действительно нет выбора.

― Ты на самом деле не хочешь быть здесь, да?

Она отводит взгляд.

― То, что я хочу, и то, что у меня есть, ― разные вещи. Но я благодарна и за это.

― Значит, ты лучший человек, чем я.

― Джесс?

Я напрягаюсь, когда слышу голос Хендрикса, доносящийся откуда-то из-за спины. Мы обе поворачиваемся и видим Хендрикса, уже полностью одетого, стоящего и рассматривающего нас. Джесс оборачивается ко мне, беззвучно, одними губами показывает «через час», а затем встает. Она рискует жизнью ради меня, даже не знаю почему, но точно знаю, что буду всегда благодарна ей за это. Когда она исчезает среди деревьев, Хендрикс подходит ко мне и опускается рядом со мной. У него в руках аптечка. Понятно, что он нас не слышал, потому что он ведет себя совершенно обычно.

― Нужно почистить твою рану.

Я смотрю на океан. Он становится прозрачнее, потому что мягкая дымка исчезает, и показывается аквамариновая вода. Ошеломляюще прекрасно.

― Инди?

Я поворачиваюсь и смотрю в глаза Хендрикса:

― Зачем ты пришел?

Он смущенно качает головой.

― Чтобы обработать ногу.

― Зачем? Мы оба знаем, что я для тебя всего лишь товар. Так что перестань притворяться, что моя жизнь имеет значение.

Он издает рычание и берется за мою ступню, подтягивая ее к себе. Вчера вечером я потеряла лоскут рубашки, которым он перевязал ногу, и теперь глубокая рана на виду. Она не слишком чистая, и мне стыдно, что я не позаботилась об этом раньше. Нет, вместо этого я позволила Хендриксу соблазнить меня… снова. Я вообще не контролировала ситуацию. Никогда. Хендрикс открывает аптечку и приступает к обработке. Резкий укол боли пронзает ногу, и я стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть.

― Я не дам тебе страдать от боли.

Я качаю головой.

― Что?

― Пусть ты думаешь, что всего лишь товар, но я не позволю тебе терпеть боль.

― Тебе на самом деле неважно то, что произошло? ― шепчу я. ― Неужели так легко просто трахнуть кого-то и уйти?

Он напрягается и поднимает свой взгляд на меня.

― Я уже сказал тебе, что это значит.

― Вот я и спрашиваю: это все было неправда? ― неожиданно кричу я, чувствуя, как задрожали руки.

Он накладывает повязку на ногу и отпускает ее. Мне нужно знать. Если я собираюсь сбежать и больше никогда не видеть его, мне нужно знать. Я должна услышать ответ, потому что большая часть меня надеется: он признается, что это что-то значит и что он не хочет меня продавать. Потому что крошечная часть меня хочет остаться здесь, с ним, и я не понимаю себя. Мне нужен повод уйти… У меня не хватает воли сделать это самой.

― Это к делу не относится.

― Тогда просто ответь мне на один вопрос, ― я понижаю голос, вставая на обе ноги. ― Ты хотя бы подумал о том, чтоб не продавать меня после всего? Был ли хоть один чертов момент, когда ты подумал о том, чтобы изменить свой план?

Он напрягается, и его глаза ищут мой взгляд.

― Не делай этого, Индиго.

― Просто ответь мне, черт возьми, ответь ты, бесхребетная свинья! Самое меньшее, что ты можешь, бл*дь, сделать, это дать мне ясный ответ.

― Нет, ― огрызнулся он. ― Я не собирался менять план, потому что всего лишь хорошо провел с тобой время.

Мое лицо бледнеет, и колени подгибаются. Весь мой мир переворачивается. Он… он ничего не чувствует. Ничего. Я живу среди фантазий. Я обманывала себя, думая, что он когда-нибудь увидит во мне нечто большее, чем оплата долга. Меня всю колотит до такой степени, что зубы клацают. Я открываю рот, но не могу выдавить ни слова. Только злое шипение. Я медленно отворачиваюсь, чувствуя, что в любой момент рухну на землю.

Он меня не останавливает.

И, наверное, от этого еще больнее.

Почему мы всегда так по-человечески глупо надеемся, что что-то изменится, даже зная ответ? Мы уходим, сломленные, разбитые на куски, и все равно все еще надеемся, что случится что-то и все пройдет. Но на самом деле ничто не сможет унять мучительную боль от жестоких слов. Ничто. Я бреду по пляжу и не сдерживаю слезы. Я была дурой, и это только моя вина.

Я добираюсь до северной части острова, где, по словам Джесс, будет Эрик, и буквально падаю у дерева. У меня кружится голова, я чувствую в теле боль. Болит и в худшем, и в хорошем смысле. Я чувствую запах Хендрикса на себе, чувствую ломоту между ног, но это накладывается на боль в сердце. И эту боль, я уверена, никогда не забуду. Эту смесь чувств ― предательство, отчаяние и что-то еще, что я не могу назвать, или, может быть, слишком боюсь признать его.

Я слышу шелест листьев и поворачиваюсь к идущим Эрику и Джесс. Сейчас я просто переполнена благодарностью к ней. Она спасает мою жизнь, даже если этого и не знает. Эрик замечает меня, и выражение его лица смягчается. Он подходит и притягивает меня к себе.