― Почему ты так называешь меня? ― шепчу я.

― Потому что ты такая и есть, Индиго, ― бормочет он, убирая с моего лба случайную прядку. ― Ты ― невинная.

Невинная.

Я больше не невинная.


~*~*~*~


― Сядь, ― говорит Хендрикс, а я смотрю на комнату полную пиратов.

Я сажусь, а он становится рядом со мной, сжимая спинку стула.

― У нас могут быть проблемы, а может, и нет. Я пока не уверен, как это пройдет, но знаю, что нужно быть начеку. Индиго сделала кое-что на том острове, что может ей аукнуться, и мы будем здесь, чтобы защитить ее.

Я вздрагиваю и обнимаю себя руками. Джесс подхватывает свой стул и садится рядом со мной, беря меня за руку. Я тут же чувствую благодарность к ней.

― Инди, нужно, чтобы ты вкратце рассказала нам, что произошло, и кто это слышал, ― говорит Хендрикс, глядя на меня.

Я сглатываю слюну и отвожу взгляд. Я еще не рассказывала о Кейне. Ни слова, даже Хендриксу.

Я ― убийца.

Я закрываю глаза и произношу так громко, как могу:

― Он нашел меня, потому что видел мое лицо во всех новостях. Он увидел Эрика и использовал его, чтобы добраться до моего номера в мотеле. Произошла драка, Эрик достал пистолет и выстрелил ему в шею. Я сказала Эрику пойти за помощью, а потом…

Я вздрагиваю, Хендрикс берет меня за плечо и слегка сжимает.

― Давай дальше, детка.

― Я застрелила его. Намеренно. Я знала, что должна это сделать. Я отослала Эрика, чтобы он не стал свидетелем. Сказала ему пойти за помощью, а потом выстрелила и сбежала. Я видела, как офицеры собрались все вместе, когда сбегала из мотеля, но они не заметили меня. Я убежала и тогда нашла тебя.

― Ты бросила пистолет там? ― уточняет Хендрикс.

― Э-э… да.

― Есть вероятность, что они представят это как самозащиту, если уж на то пошло, но ты не оказала помощь. У меня есть источники, посмотрим, что я смогу узнать об этом деле.

― Что ж, полагаю, что теперь нам также придется иметь дело с Чоппером? ― спрашивает Дрейк.

Чоппер.

Я вздрагиваю.

От одной только мысли об этом человеке мне становится плохо, а ведь я даже никогда не видела его.

Хендрикс поворачивается и смотрит на меня, и что-то есть такое в его лице… что-то… жалость? Почему он так на меня смотрит?

― Inocencia, мы должны поговорить об этом, есть кое-что, что ты должна знать.

Я качаю головой, запутавшись.

― Я думала, что… ты не будешь торговать мной?

Внутри меня все будто переворачивается, и я изо всех сил пытаюсь дышать. Он передумал? Он все время лгал мне?

― Эй, ― говорит он, садясь на корточки передо мной. ― Я не продаю тебя, но есть кое-что, что касается тебя и Чоппера.

― Какое отношение Чоппер имеет ко мне?

Он глубоко вздыхает, поднимает руку и трет лоб. Затем встает на ноги и смотрит на Дрейка.

― Что такое, кэп?

Хендрикс ни на кого не смотрит, а потом снова поворачивается ко мне.

― Помнишь, мы разговаривали перед тем, как ты сбежала на остров?

― Да.

― И ты помнишь, что назвала мне имя своего отца?

О чем он? Боже, Чоппер убил моего отца? Чувствую, как по коже бегут мурашки, когда я встречаюсь взглядом с Хендриксом.

― Я… да.

― Индиго, ― начинает он. О Боже, он использует мое полное имя. Это плохо, очень плохо. ― Чоппер… это твой отец.

Вся комната взрывается озадаченными пересудами и вздохами.

Я… я не могу сделать ничего, кроме как открыть рот.

Он только что сказал, что Чоппер мой отец?

Он ошибается. Мой отец ― не грязный пират. Он добрый, красивый мужчина, который… бросил меня. Хендрикс ошибается. Он не может быть прав. Он знает либо неправильное имя, либо, может быть, это просто совпадение. Это не может быть правдой. Я смотрю на свои руки, и они дрожат. Почему они дрожат? Я не могу ему верить. Он ошибается. Он все не правильно понял.

― Ты ошибаешься, ― шепотом говорю я. ― Моего отца больше нет, и он не пират.

― Настоящее имя Чоппера ― Чарльз Уотерс, Индиго.

― Значит они тезки, ― внезапно рявкаю я, вставая на ноги.

― Я мог бы сказать то же самое, вот только, когда я думаю об этом… вы похожи. Инди, ты ― вылитая он.

Мои руки дрожат, а челюсти сжимаются. Как он посмел? Как он смеет стоять здесь, в комнате, полной людей, и говорить эту гнусную ложь. Если он прав в том, что говорит, то отец, которого я обожала, ― это мерзкий насильник, который берет женщин и продает их. Я не могу поверить в это. Я не могу в это поверить.

― Ты врешь! ― кричу я. ― Это так ты мстишь мне за бегство? Это твое наказание?

― Индиго, ― говорит он почти нежно. ― Я говорю тебе это, потому что ты заслуживаешь знать.

― Ты ошибаешься! ― огрызаюсь я. ― Мой папа ― хороший человек. Я его знаю.

― Инди…

― Нет, ― выплевываю я, поднимая руку. ― Ты не можешь делать это в комнате, полной людей. Если ты хотел заставить меня заплатить, Хендрикс, ты отлично справился.

― Господи, Инди, ты, правда, думаешь, что я был бы таким козлом? Я не соврал бы тебе.

― Тогда зачем ты мне это говоришь? ― всхлипываю я, ломаясь. Джесс оказывается рядом, потирает мне спину, чего я даже не замечала до сих пор.

― Потому что ты имеешь право узнать.

― Узнать зачем? Чтобы каждое представление о моем отце прямо сейчас было разбито?

― Инди…

― Давай, я заберу ее, ― мягко говорит Джесс. ― Я поговорю с ней.

Глаза Хендрикса умоляют меня, но я не принимаю это. Не могу. Он кивает, и Джесс берет меня за плечо и разворачивает, выводя в коридор. Она неспешно ведет меня в свою каюту, открывает дверь и подталкивает внутрь. Мы садимся на ее кровать, и она поворачивается ко мне.

― Я не думаю, что он лжет, дорогая. Хендрикс никогда не говорит, пока точно не узнает.

― Это не может быть правдой, Джесс, ― шепчу я, чувствуя, как дрожат губы.

― Это может быть все не так, как ты думаешь. Может, твой отец не так уж плох.

― Он собирался продать меня ему как секс-рабыню, ― вздрогнув, расплакалась я. ― О каком «неплох» ты говоришь?

― Может быть, он и не продает их, или…

― Джесс, хватит. Я люблю тебя за заботу, но ты не можешь изменить реальность этой ситуации.

― Я знаю, дорогая…

― Я просто не хочу этого видеть, даже если он прав. Мой отец был для меня всем, и даже после того, как он ушел от меня, я все еще так сильно любила его. Я не хочу, чтобы этот образ был разрушен, я не хочу видеть его таким, каким его описал Хендрикс. Я не могу…

― Но пока ты не увидишься с ним, ты не узнаешь, что реально, а что нет.

― Я знаю, ― шепчу я. ― Просто прямо сейчас я будто онемела. Этого всего слишком много, чтобы принять. Моя жизнь никогда не была легкой, но я справлялась с ней, и я выжала из нее по максимуму… а потом я попала сюда, и все, во что я верила, было растоптано. Я убила человека, Джесс…

Она поднимает свой взгляд на меня и кивает.

― Я знаю, дорогая.

― Я убийца, ― шепчу я.

― Нет, ты женщина, защищающая себя.

Слеза скользит по моей щеке, и я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.

― Я люблю его, Джесс.

― Я знаю, детка.

― Я не знаю, что делать…

― Зато я знаю, ― бормочет она. ― Ты должна продолжать жить и принимать каждый день таким, какой он есть.

Если бы это было так просто.


~ * ГЛАВА 17 * ~



Джек Кетч



Теплое сильное тело проскальзывает ко мне в кровать, и я вздрагиваю, а потом вжимаюсь в него. Мне больно от того, что Хендрикс рассказал мне, но я так нуждаюсь в нем. Я чувствую, как он кладет свою большую руку мне на бок, затем обхватывает мой затылок и притягивает мои губы для поцелуя.

Интересно, целоваться с ним когда-нибудь станет привычным? Сейчас меня переполняет чувство, которое, кажется, не может исчезнуть. Оно становится сильнее с каждым разом, когда он обнимает меня.

Его губы теплые, со вкусом рома. Когда я открываю рот и позволяю нашим языкам танцевать, чувствую приятное жжение от алкоголя. Я поднимаю руки, запускаю их ему в волосы и привлекаю его еще ближе. Он издает рычащий звук и скользит рукой по моему телу, пока не обхватывает за спину и прижимает к себе. Я забрасываю ногу ему на бедра, и наши тела соприкасаются. Член прижимается к моей киске, и трение его джинсов дарит мне замечательные ощущения.

Я никогда не думала до него, что можно хотеть кого-то так сильно. Мне все время мало того, что он может предложить. Он дает мне, а я не могу перестать принимать. Хендрикс отстраняется от моих губ, и я чувствую, как его теплое дыхание щекочет щеку, когда он прижимается к моему уху.

― Я трахнул тебя, inocencia, и заставил твое тело ожить, но я не дал того, что тебе нужно.

А что мне нужно?

― И что же это? ― говорю я с придыханием.

― Я не занимался с тобой любовью.

О.

Милостивый.

Боже.

Я видела жесткую сторону Хендрикса, я видела, как он хладнокровно убивал, я видела монстра внутри него, но другая сторона его характера едва ли не с легкостью перевешивает все это. Есть в нем та нежная грань, такая трогательная, и в то же время у него она такая чертовски мужественная.

― Ты… хочешь заняться со мной любовью?

― Как ничего никогда не хотел, ― бормочет он, а затем проводит губами по моей шее.

Никто никогда не занимался со мной любовью.

Говорят, что заниматься любовью ― это не то, что заниматься сексом, это действительно определяет отношения. Хендрикс трахал меня, и это было крышесносно. И я, в самом деле, не могла себе представить, что может быть еще лучше. Тем не менее, внутренний голос говорит мне, что скоро я узнаю, что очень ошибалась. Когда Хендрикс проводит пальцами вверх мне по бокам, так медленно, так нежно, я уже знаю, что ошибалась. Без тени сомнения в моем сердце…

Я знаю, что это изменит что-то внутри меня.

Хендрикс снимает мою одежду так медленно, так бережно, что я едва чувствую прикосновения его рук. Когда я остаюсь голой, он снимает одежду с себя и щелкает тусклой лампой рядом с кроватью. Мое сердце начинает колотиться. Когда он смотрит на меня вот так, этими глазами на этом ошеломляющем лице, трудно думать о чем-то еще. Он склоняется ближе и прижимается в легчайшем поцелуе к моему носу. Я улыбаюсь, и впервые с тех пор, как я здесь, он тоже улыбается. Это не ухмылка и не усмешка, это искренняя и душераздирающе красивая улыбка.

Это только подтверждает то, что я уже поняла: Хендрикс ― это все, что мне нужно.

Я беру в ладони его лицо и тихо говорю:

― Мне нужно поцеловать тебя снова. Ты слишком долго морил меня голодом.

Один уголок его рта приподнимается, и я почти задыхаюсь от желания.

― Поцелуй меня, сладкая.

Он наклоняет голову, и я ловлю его губы своими, мягко целуя. Наши губы двигаются самым чувственным образом, и время от времени он покусывает мою нижнюю губу. Я позволяю ему толкнуть меня обратно на матрас, и он подминает меня под себя. Хендрикс мягко отрывается от моих губ и сдвигается вниз, скользя своим телом по моему, пока не находит ртом мою грудь. Он захватывает вершинку и сосет, иногда выпуская изо рта и щелкая по ней языком.

― Еще, ― я хныкаю, выгибаясь, подталкивая соски глубже ему в рот.

Его пальцы пробегают по гладкой коже моего бедра, пока он мучает мои соски, и я кусаю губу, чтобы остановить отчаянный стон. Его пальцы рисуют круги на моей ноге, а потом медленно движутся вверх по бедру, нежно лаская, дразня меня. Он отпускает сосок и поднимает свои карие глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. В его глазах сомнение, будто спрашивают, хочу ли я большего. Я издаю придушенный стон, и он улыбается, медленно опуская голову, и поцелуями спускается вниз по моему животу. По моей коже бегут крошечные мурашки, а ноги напрягаются. Ох уж это предвкушение.

Хендрикс заставляет мое лоно болеть от отчаянной нужды в нем, а он проходит мимо! Необходимость в том, чтобы он приложился ко мне ртом всепоглощающая.

― Пожалуйста, Хендрикс, ― прошу я.

― Скоро, детка.

Он скользит вниз к пальцам ног и берет один в рот. Внезапный горловой стон, который срывается с моих губ, заставляет его смеяться. Он целует подъем стопы, а потом медленно ведет губами вверх по моим ногам, целуя, поглаживая, разминая кожу ладонями. Я закрываю глаза и опускаю голову на подушку. Это… это по-другому. Сердце заходится, тело осознает каждое его движение, а потребность поглотить его посылает меня за край.