Вирджиния Хенли - Порабощенная

Он с нежностью взглянул на нее, поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь, затем сжал ее пальцы.

— Диана, мой брат Петриус вернулся со сломанной рукой. Поскольку он не может сражаться, пока она незаживет, Юлий предложил ему сопровождать нас в Рим.

Маркус видел, как кровь отхлынула от ее лица.

— Дорогая, я знаю, он раньше относился к тебе без уважения, но, когда я скажу ему, что ты станешь моей женой, я уверен, он будет вести себя почтительно. — И про себя добавил: «Иначе, мне придется удавить молодого мерзавца!»

Диана заставила себя улыбнуться Маркусу, но, когда он вернулся в крепость, она почувствовала себя совсем плохо. Она-то считала, что навсегда избавилась от Петриуса.. А может быть, это — дурное предзнаменование, и ее путешествие в Рим закончится катастрофой, едва успев начаться? Наверное, ей следовало рассказать Маркусу о том, что случилось в тот день в храме, но ей тогда не хотелось ссорить братьев, не хотелось этого делать и сейчас. Маркус вез ее в дом своего отца, и нельзя допустить, чтобы в семье начались трения из-за нее.

Ей хотелось поделиться с Келлом, ей легко было с ним разговаривать, но рассказать Келлу — все равно что рассказать Маркусу. Между этими двумя людьми почти нет тайн. В конце концов она решила поговорить с Тором. Раз его работа — защищать ее, она поделится с ним. Она нашла его у Келла, терпеливо выслушивающим последние инструкции, куда входили даже такие мелочи, как совет не пить незнакомую воду.

— Мне кажется, пришло время нам получше познакомиться, Тор. Пойдем в сад, там мы сможем поговорить.

Тор неуверенно взглянул на Келла, ожидая его одобрения. Келл поднял глаза к потолку.

— Беги! Правило, номер один — сначала повиноваться леди, а уж потом мне.

Диана провела его в сад. В глазах Тора уже не было радости.

— Боюсь, я — неудачный выбор, леди.

Диана огорчилась. Тор потерял уверенность в себе, и только она могла помочь вновь обрести ее.

— Тор, лучшего выбора сделать было нельзя. Ведь я сама тебя выбрала. Пожалуйста, не сторонись меня. Мы должны стать друзьями. Я хочу быть уверенной, что могу положиться на тебя и рассказать тебе все, что угодно.

— Ты можешь, леди. Я буду служить тебе верой и правдой. Только говори мне, если я сделаю что-то не так, ладно?

— Зови меня Дианой. Пожалуйста, не обращай внимания на такие мелочи, как одежда или манеры, Тор. Пойдем посидим у бассейна, и я расскажу тебе о своих страхах.

Тор, казалось, почувствовал облегчение, узнав, что ее не волнуют манеры, ведь он никогда не работал в доме и не получил нужной подготовки.

— Расскажи мне о своих страхах, леди Диана.

Она наклонилась к нему поближе.

— Я ненавижу римлян и боюсь их. — Она увидела, как он удивился. — О, я люблю Маркуса всем сердцем! Он собирается просить разрешения на наш брак, но у меня в душе мрачное предчувствие, что со мной случится беда, если я поеду в Рим.

— Я не позволю никому тебя обидеть, леди Диана! — поклялся Тор.

— Я — христианка, но не хочу, чтобы в Риме кто-нибудь об этом узнал. Римляне жестоко расправляются с христианами. Маркус также не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что я была рабой в его доме.

— Я — бритт, как и ты, леди Диана. Твои тайны для меня священны.

— Спасибо, Тор. Есть еще одно деликатное дело, о котором я хочу тебе рассказать. Брат Маркуса, Петриус, недавно был здесь с легионом. Он ушел вместе с армией Паулина, но сейчас вернулся и поедет с нами в Рим. — Она опустила ресницы. — Он пытался изнасиловать меня в храме.

Рука Тора рванулась к рукоятке меча, который дал ему Маркус.

— Я защищу тебя от этого римского подонка, леди! — торжественно поклялся он. — Я сильный, лошадь могу поднять. У меня мускулы как железо, пощупай. — Он напряг великолепные мускулы, и Диана с изумлением коснулась его рукой.

Шорох заставил ее поднять глаза. Там стоял Петриус, наблюдая, как она касается красивого полуголого парня, своего личного раба.

Два молодых человека с ненавистью смотрели друг на друга.

— Ты перешел границы, раб!

— Ничего подобного, Петриус, — твердо заявила Диана. — Его выбрал Маркус, и он подчиняется его приказам. Он поклялся беречь меня от беды.

Петриус немедленно сменил тон. Он поправил перевязь, на которой держалась его сломанная рука, и одарил ее обезоруживающей улыбкой.

— Маркус поделился со мной своими хорошими новостями. Разреши мне первым сказать тебе: добро пожаловать в семью! — Петриус так галантно поднес ее руку к губам, что трудно было поверить, что совсем недавно он вел себя с ней как пьяный хулиган или жестокий насильник.

— Спасибо, Петриус. Мне жаль, что ты покалечился.

— Такое случается. Маркус велел мне найти Келла. На мне ничего нет, кроме этих лат.

— Разумеется. Я покажу тебе, где его можно найти. — Диана воздержалась от замечания, что Маркус выше и крупнее Петриуса, понимая, что Петриус прекрасно знает, как проигрывает в сравнении с Маркусом. Она повернулась к Тору с заговорщической улыбкой: — Увидимся на рассвете.

— Я буду готов, леди Диана…

Баржа, отплывшая от Аква Сулис поутру, была перегружена людьми и багажом, но когда они добрались до Бристольского залива и погрузились на римский корабль, все вещи снесли вниз, и Маркус провел Диану в их маленькую каюту. Рядом находилась такая же каюта для прокуратора и совсем крохотное помещение для Петриуса. Легионеры Маркуса и еще два десятка сопровождающих развесили гамаки под палубой, а Тор расположился у дверей Дианы, решив, что именно здесь он и будет спать.

Дул холодный, пронизывающий ветер, и Диана порадовалась, что у нее есть отороченные мехом плащи с теплыми капюшонами. Но когда корабль достиг Бискайского залива, на море разыгрался шторм, и ей пришлось спуститься в каюту, где ее свалила жестокая морская болезнь.

Маркус уложил ее на койку, умыл и ухаживал за ней так же нежно, как мать ухаживает за ребенком. Он утешал ее, как мог, уговаривал что-нибудь съесть, но при малейшей попытке ее снова выворачивало наизнанку.

Она почувствовала себя лучше только у берегов Испании, а когда корабль заскользил по водам Гибралтара, Диана оправилась окончательно. Когда они шли проливом, она стояла у перил рядом с обнимавшим ее Маркусом и грелась на теплом средиземноморском солнце. Хотя это казалось ей невозможным, она с каждым днем любила Маркуса все больше.

Если же он отсутствовал, с ней рядом на палубе всегда был Тор. Диана удивлялась и радовалась, что Петриус обращается с ней, как с принцессой, каждый раз, когда им приходилось встречаться. Но от нее не ускользнуло, как много времени он проводит с прокуратором, стараясь добиться его расположения, и какую отеческую заботу проявляет тот к больному брату Маркуса Магнуса.

Однажды, когда море было ровным и гладким, как вода в бассейне, а солнце светило вовсю, Диана решила обследовать римский корабль. Он был построен по греческому образцу, только на носу был укреплен железный рог. Тор объяснил ей, что он используется для тарана вражеских кораблей, после которого по абордажному мостику римские солдаты перебирались на чужое судно. Диана вздрогнула и возблагодарила судьбу за то, что беда пока обходила их стороной.

Она открыла тяжелую дверь, спустилась по деревянным ступеням и в ужасе замерла. Ряды голых по пояс мужчин, по спинам которых струился пот, вращали огромные весла. Она в ужасе прижала руку ко рту; ее глаза стали величиной с блюдца. Тор с силой взял ее за плечи и заставил подняться по ступеням.

На палубе она долго хватала воздух ртом, цепляясь за Тора, как за спасательный канат. К ним подошел Маркус, удивленный, как посмел Тор обхватить Диану. Подойдя поближе, он понял, что что-то произошло. Маркус подхватил ее на руки и почувствовал, как она от него отпрянула.

— Галерные рабы! — возмущенно воскликнула она.

Он отнес ее в каюту и посадил на койку. Она смотрела на него таким обвиняющим взглядом, что он поднял руки.

— Поверить не могу, что ты такая наивная. Во имя богов, скажи мне, как же тогда преодолеть расстояние от Британии до Рима? И там не только бритты, — добавил он, защищаясь, — есть и галлы, и нубийцы…

— Они люди, Маркус, не важно, какой расы. Бог ты мой, как могут римляне быть так равнодушны к чужим страданиям? Как можно приговорить людей пожизненно к галерам?

— Вовсе не пожизненно. На десять лет. Сидеть на веслах на галерах могут лишь сильные мужчины. — Когда он понял, что все равно не успокоил ее, то встал перед ней на одно колено и взял за руку. — Любимая, если бы я мог ради тебя исправить все зло в мире, я бы это сделал. Возможно, в твое время и нет рабства, но, положа руку на сердце, разве ты можешь сказать, что у вас нет страданий и несправедливости? Наших рабов хорошо кормят за их труд, у них пристойное жилье, кроме того, их много, поэтому никто особенно не перерабатывает.

Диана вспомнила Лондон, огромную пропасть, разделяющую богатых и бедных. Богатый свет купается в роскоши и удовольствиях, а босоногие девчонки, торгующие спичками, тихо умирают от голода на улицах города. Маленьких детей заставляют чистить трубы, и иногда они сгорают заживо… Диана решила, что нельзя винить Маркуса за порядки его времени, как нельзя обвинять ее за нищету и голод в восемнадцатом веке.

Она коснулась его лица.

— Ты едешь в Рим, чтобы улучшить жизнь всех британцев. Я не имею права просить, чтобы ты делал больше.

— Мы прибываем завтра, — сообщил он ей. — Пойдем на палубу, полюбуемся морем и солнцем.

В ту последнюю ночь на борту корабля, лежа в объятиях Маркуса, Диана рассказала ему все, что знала из исторических книг об императоре Нероне.

— По возможности избегай его. Он — сумасшедший, его правление прославится жестокостью и тиранией.

— Он убил собственную мать, я все знаю о Нероне, — уверил ее Маркус.

— Ты не знаешь, что через три года он сожжет Рим, чтобы построить новую столицу на его руинах.

— Рим сгорит? — не поверил он.

— Да, но новый Рим будет великолепен и переживет века. Нерон обвинит в пожаре христиан, но его самого будут так ненавидеть, что дело кончится восстанием, и он покончит жизнь самоубийством, не до жив до тридцати двух лет.

Маркус уставился на потолочные балки каюты и задумался: действительно ли Диана жила в будущем или просто обладает даром предвидения, на который претендуют многие? Он покрепче прижал ее к себе. Пока они вместе, ни прошлое, ни будущее их не касались.

Хотя Диана и боялась ехать в Рим, теперь, когда они уже были совсем близко, она почти забыла о своих страхах. Она решила быть рядом с Маркусом, и ей хотелось, чтобы ни он, ни она об этом не пожалели. Она полюбит его город всей душой, как и все остальное, связанное с ним. Она никогда ничего не делала наполовину. Диана будет считать Рим подарком Бога. Это же чудо — иметь возможность увидеть Древний Рим, жить в нем! Диана поклялась себе, что прогонит прочь все страхи и сожаления.

Они высадились в Остии, в устье Тибра. Знаменитая река, по которой они должны были на барке добраться до Рима, оказалась широким бурлящим желтым потоком. Маркус все время был рядом с Дианой и показывал ей достопримечательности.

Она когда-то читала, что Рим был построен на семи холмах, теперь она видела это своими собственными глазами. Город представлял собой скопление огромных зданий с позолоченными крышами и куполами, гордых мраморных колоннад и частных домов под красной черепицей. Некоторые были построены в долинах, другие — на взгорье, третьи прилепились к склонам холмов. Маркус показывал ей храмы, форумы, амфитеатры и огромную впадину Большого Цирка.

— Оливковые рощи моего отца находятся южнее, — сказал он, кивая на цепь холмов, протянувшихся под ярким солнцем к горизонту. — Наши каменоломни расположены на севере, в Апеннинах, где берет начало Тибр.

— Вы там добываете камень, как в Аква Сулис?

— Нет, там мы добываем мрамор. Как ты убедишься, в Риме очень выгодно торговать мрамором, — сказал Маркус с гордостью.

— Вилла твоего отца здесь, в городе?

— Да, на склоне Эсквилина[34]. Сейчас посыльный уже сообщил ему о нашем приезде. Когда барка причалит к пристани, нас уже будут ждать лошади, и я попросил, чтобы для тебя прислали роскошные носилки.

— О, а я-то думала, мы сможем пройтись пешком по городу! — разочарованно заметила Диана.

— Дорогая, в Городе живет около миллиона людей, улицы буквально запружены толпами народа. Мы будем двигаться так медленно, что ты увидишь больше, чем захочешь, со своих носилок. Нам придется миновать очень бедные районы, прежде чем мы достигнем холма, на котором расположены виллы патрициев. — Он заглянул ей в глаза; лицо его было серьезно. — Рим сочетает в себе все самое хорошее и самое плохое в мире. Нет другого города, где бы так смешалось божественное и низменное. Постарайся не спешить с выводами.

Когда она ему ободряюще улыбнулась, он поцеловал ее в лоб и жестом подозвал Тора: