– Я на подходе, как раз на ступеньках.

– Как погода?

Выйди, да посмотри, очень хотелось ответить, но я должна держать себя в руках, стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения… нет, это не отсюда.

– Отлично, мороз. – Ласково промурлыкала я, не понимая, откуда во мне взялась такая пошлость.

– Тогда подожди меня, я сейчас выхожу, а то внутри настоящая парилка, сейчас сварюсь.

Да-а, мне очень хочется посмотреть на потного или сваренного Эдика, или хоть на какого-нибудь Эдика, этот провал в памяти нужно срочно ликвидировать. Но ничего не поделаешь, стою, жду, на всякий случай от входа отвернулась, чтобы был эффект неожиданности, а то сбежит мой спаситель, на шпильках не догоню.

– Привет, рыжая! – Громко крикнул мужчина над моим ухом и жёстко так, по-мужски хлопнул по спине.

Я присела от такого приветствия, странно, что ноги ещё не подкосились, потом, когда звон в ушах отложило, старательно выдавила из себя любезную улыбку. Маринка, жена зайца, мать Ляльки… мать твою! Эдик Красавин… как же я раньше-то тебя не вспомнила?.. Да, бегал за мной… только не оттого, о чём все подумали. Он бегал исключительно для того, чтобы все как можно чаще слышали его талантливейшую дразнилку «Рыжая бесстыжая…» продолжать не буду, не прилично, да и неприятно конкретно для меня. Эдик. Да, именно таким я его и представляла себе через десять лет. Десять конечно не прошло, но я не думаю, что что-то изменится. Красивый, наглый, с идеально сложенным телом, в своё время все девчонки дохли по нему. Ну, я не в счёт, я не нормальная, поэтому он ко мне и цеплялся. Теперь стоит весь из себя, не зря меня Марина заставила наряжаться и наводить общий марафет, такому типу нужно соответствовать. В красивой кожаной косухе, со шлемом в руках и наплевать, что лёд на дороге, дуракам закон не писан. Я засмотрелась: не в моём вкусе, как и прежде, но эстетическое наслаждение я получала от него всегда. На его приветствие так и не ответила, но он не заметил, видимо тоже был ОЧЕНЬ рад меня видеть.

– Ну, что ты там лепетала про детский сад? – Заулыбался он, а мне хоть падай.

Да, мне в здравом уме, не пришло бы в голову, просить Эдика идти со мной в садик, ну, только что для того, чтобы все медузы Горгоны там передохли от зависти, а так, не-ет, ни за что.

– Да, в общем… – Ненавижу, когда тупить начинаю, надо брать себя в руки. – В общем, мир сошёл с ума и вместо того, чтобы нанять профессиональных организаторов праздников, светлые умы нашего детского садика решили организовать драмкружок на тему: «Украина имеет таланты».

– А почему Украина?

– А потому, что как называется это могучее шоу в нашей стране, я не в курсе. – Ядовито выцедила из себя я, но это же Эдик, он никогда не обижается.

– Так, и что требуется от меня?

– Совсем чуть-чуть: капелька терпения, две капельки таланта и щепотка личного времени для репетиций.

– Замётано. Когда выступаем?

Надо же, а я думала, он ломаться начнёт, цену себе набивать, видимо, я всё-таки в нём ошиблась. Но, пока я не успела назвать точную дату, его понесло в старое русло.

– Слушай, рыжая, а чем ты веснушки выводишь?

Он близко наклонился ко мне, взял за подбородок, поворачивая лицо на свет, а потом, когда заприметил мой же гневный взгляд, совершенно невинно улыбнулся.

– У меня их нет.

– Да, а я вот болею…

Он снова наклонился, теперь уже для того, чтобы продемонстрировать мне свой веснушчатый нос, который я так же безжалостно от себя отвернула. Красотой ты своей неземной болеешь, а не веснушками.

– Меньше свой нос нужно возить по курортам заграничным.

– И всё-то ты ведаешь.

Да что это с ним… потрепал меня по щеке… нормально же себя вёл! А тут как подменили, так и норовит приблизиться, да в глаза заглянуть.

– Познакомишь?

Так же бесцеремонно прогремел над моим ухом, ещё один мужской голос, да что они там, в самом деле, оглохли, что ли, в этом клубе?

Ага, я поняла! За моей спиной сейчас стоит виновник показательных выступлений, устроенных Эдькой, точнее говоря, зритель, с аплодисментами подоспел. Мне оставалось только нервно улыбнуться, лица благодарного зрителя я ещё не видела, стояла, прочищала уши от подоспевшего звона. А он и не гордый, сам из-за спины выглянул и в лице изменился. Дима.

– Ну, привет, красавица.

Дима недобро сдвинул брови.

– Добрый вечер.

– Вы знакомы? Как тесен мир!

Да, тебе Эдик, только речи и толкать.

– Виделись пару раз. – Тут же влез Дима, уже переключившись на веселящегося Эдика. И что его так развеселило?

– Ну что, малышка, когда я тебе нужен?

И как же не вовремя он вспомнил о нашем щекотливом деле. Удавила бы гада.

– Двадцать восьмого.

– Ох, нет, ты чего, Леська? – И имя моё вспомнил, раньше как-то обходился. По мне бы, «рыжая» в данном случае, получилось бы куда удачнее, чем это смазливое и слюнявое «Леська». – Праздники же!

Тоже мне, открыл луну!

– Эдик, естественно! Потому и позвала.

Нет, надо был подобрать другое слово. «Позвала» как-то слишком интимно… или я себя накручиваю… да ради кого, собственно, стараюсь? Он мне что, муж?

– Нет, извини, без меня. Я тебя, конечно, очень и очень, сама понимаешь что, но я двадцать пятого улетаю. А вернусь только десятого. Никак не поучаствую, прости.

– Что за тема? – Вмешался Дима и Эдьку занесло окончательно.

– О, пусть Дима тебе поможет. Он парень ловкий, справится. Тем более, вы уже знакомы.

Тоже мне, решил проблему. Флаг вам в руки, мальчики, а мне пора.

– Нет, нет, не стоит. В конце концов, ты был вовсе не последним в моём списке…

Оправдывалась я, но договорить речь до конца мне не дали.

– И на том спасибо, а я думал и не вспомнишь старого друга, – вот сейчас, он абсолютно зря так похотливо улыбнулся, не было у нас ничего, и не нужно людям лапшу на уши вешать, – да ладно тебе суетится. Мужчины решат твою проблему, не парься.

Тоже мне, мужчина, показушник паршивый.

– Дим, ты же не оставишь девушку в беде, смотри как ресничками хлопает, – он ещё и смеётся, оба смеются надо мной.

– Ладно, в другой раз.

К чему это я сказала, не знаю, просто хотелось поскорее сбежать, но мои жалкие попытки были пресечены на корню.

– Как же, помогу, чем смогу.

Дима крепко прижал меня к себе, препятствуя даже нормальному дыханию, не то что уж бегству, а Эдик, правильно расценив его собственнический взгляд, тут же откланялся, вскочил на свой байк, и был таков. Вот они, настоящие мужчины в действии. Нагадят в тапки, как котята, и под диван.

– Ну, и?

– Что?

Дима смотрел на меня пытаясь убить взглядом, о причинах я, в принципе, догадывалась, но рот открывать не спешила.

– И чем вы тут занимались, пока я не прервал?

– Ты всерьёз считаешь, что я тебе отвечу?

Над его самонадеянностью можно только посмеяться, но он сдавливал меня с боков, теперь уже обеими руками, и сделать это было как минимум затруднительно.

– А у тебя есть другие варианты?

Он уткнулся носом в мои волосы, говорил опасным полушёпотом, который заставлял мой тело вздрагивать от малейшего звука. Я чувствовала его запах, тепло, которое обжигает, и тут же отрезвляет, но оттолкнуть его у меня просто не хватает сил.

– Ты ревнуешь? – Очередная неудачная попытка заставить его выйти из себя.

– Представь себе, да.

Не-е-ет, его губы вплотную прижаты к моей шее, и он надрывно дышит, специально, я знаю, но моё тело реагирует так, словно это его истинные чувства, наверно моего мужа нет дома слишком долго. Запредельно долго. Конечно, он меня возбуждает, я ведь живой человек, умом понимаю, что всё это не правильно, но у моего тела на Димин счёт другие планы.

– Он рассматривал мои веснушки. – С досадой выдохнула я, словно призналась в преступлении, а Дима оторвался от моей кожи и теперь внимательно смотрел в глаза. Хотел увидеть, что я вру, а не тут-то было.

– Да-а? А мне покажешь? – Его рука бессовестно поползла под пальто.

– У меня их нет.

– И я смотрю, нет. В чём подвох?

– Слушай, я не знаю, наверно перед тобой захотел выпендриться. Других вариантов у меня пока нет.

Он немного опешил от моего грозного тона, а я улучила момент и оттолкнула его наглую руку от себя, да и сама на пару шагов отступила.

– И что, вообще ты себе позволяешь? – Продолжила я атаку, заметив его секундное замешательство.

Честно говоря, рассчитывала на то, что он хотя бы извиниться (допустим, его ревность я оправдываю, но ведь он оказался не прав), наивная. В его глазах я не увидела и капли раскаяния, да и вообще ничего не увидела. Просто непробиваемый человек, сам себе на уме. Равнодушное спокойствие в ответ на мою гневную тираду, лёгкая усмешка в ответ на мои сдвинутые брови. Да на него даже злиться не интересно, ведь это попросту не имеет смысла и у меня отлегло.

– Не больше, чем остальные. – Вздохнул Дима.

Вот, значит как, остальные. И кто я после этого в его глазах?

– Ты слишком плохо обо мне думаешь.

Он промолчал.

«Знала бы ты детка, о чём я сейчас думаю, не стояла бы так спокойно, а неслась со всех ног. Да и Эдику не мешало бы по физиономии двинуть, чтобы руки не распускал на чужое. Как только увидел, что он с тобой стоит, всё внутри перевернулось, и правда, приревновал, да не просто так, а по-настоящему. Уж не знаю, откуда такие чувства, может, оттого, что меня послала, а с ним стоишь, а может, так на меня влияешь. Но переклинило прилично, я тут обхаживаю, стратегии продумываю, планы строю, а он сразу в дамки. Потом совсем нереальная мысль посетила: что ты с ним спишь, оттого и непреступная. Муж и два любовника это перебор. По крайней мере, для тебя».

Я стою и не знаю, что ещё добавить. Как я там говорила, хоть с чёртом лысым?.. Не лысый, конечно, но в том, что нечистая сила, так это точно. Одна надежда, на то, что он откажется. Всё-таки не в шахматы предлагаю сыграть, тут телом владеть надо, ритм чувствовать, а он на акробата не очень похож. Да и вообще, приличный, серьёзный человек, какая уж тут самодеятельность. Вот, чего он молчит, и ведь даже не думает мне помочь, я, между прочим, его ни о чём не просила, так что пусть тут не улыбается.

– Так что там?

– Что?

– С чем помочь надо.

Давно бы так, а то строит из себя…

– Ты для начала скажи, будешь свободен двадцать восьмого декабря? Чтобы я своё время не тратила зря.

Он задумался, неужели такой занятой, ну и пусть, мне же лучше. Я и пять минут не могу с ним провести, а тут уж…

– Допустим. – Кивнул он, не внушая никакого доверия, ага, так я тебе всё и выложила.

– Свободен или нет?

– Будем считать, что уже освободился.

«Незачем сообщать малышке, что я тоже человек земной, отдохнуть хочу, и как раз двадцать восьмого улетаю в тёплые страны, ничего, перенесу на денёк… если так уж нужно».

– Тогда… такое дело, – что-то мне неловко, стою перед ним, ломаюсь, а мысли в кучку собрать не получается. – Надо станцевать на детском утреннике.

– На утреннике? – Еле сдержал он смешок. Интересно, то, что нужно станцевать, его, видимо, не смущает, а вот утренник удивил, забыл что ли, что у меня ребёнок?

– Да. Со мной в паре. Там воспитательница одна, – эх, будь что будет, ведь не я же всё это придумала, – решила утроить детям праздник своими силами, все поддержали и… вот так.

– А ты? Я так понимаю, против?

– Конечно! – Захлебнулась возмущением я, и уже готова была доказывать, почему права. – Что за детский сад?

– А по-моему, будет интересно.

– Так ты мне поможешь?

– Только если ты просишь.

Так и знала, смотрит на меня сейчас как на кусок сала, так бы и проглотил. И снова приближается, я, конечно, сделала ещё пару шагов назад, но разве его это остановит? Снова распустил руки, прижимая меня к себе, но не приставал, только приобнял немного, чтобы не сбежала, и смотрел как на дикого котёнка, пытаясь приручить, заставить привыкнуть к своему обществу.

– Давай без этого. – Я попыталась отделаться от его рук, а он и не упорствовал, теперь глупо выгляжу именно я. А, впрочем, почему теперь? Всегда глупо рядом с ним выгляжу только я, он-то знает правила своей игры.

– Без чего?

– Держи руки при себе.

– А… Хорошо. Где обсудим? – На удивление легко он согласился на мои условия, точно готовит западло.

– Ты на машине?

Я оглянулась на стоянку, его авто пропустить было сложно, да и вечер, посетителей мало, но машины рядом не было.

– Нет, пешком. Живу здесь недалеко.

Дима махнул в сторону элитных новостроек, и почему я не удивлена?

– Зайдём ко мне?

Вопрос его прозвучал более чем безобидно, но я приняла его в штыки и тут же, как ёжик, продемонстрировала колючки, взглядом.