Джиллиан Хантер - Порочен, как грех

– Вы собираетесь наказать меня, если я в них признаюсь?

– Нет.

– Какая жалость!

Она подошла к нему достаточно близко, чтобы рассмотреть его при лунном свете, падающем сквозь листву деревьев. О, какое мрачное лицо! Та же твердая лепка черт, пристальные синие глаза, горевшие внутренним огнем, но теперь он стал старше, сдержаннее, все следы пережитого в детстве унижения и страданий были скрыты – если не мертвы. Неровный пурпурный шрам, который разделял надвое его нижнюю челюсть и скрывался в морщинистой ране поперек шеи, выглядел ужасающе, но не уродовал его. Не знай она его раньше, она могла бы испугаться.

Манеры Гейбриела всегда заставляли умолкнуть того, кто приближался к нему. Теперь же на лице его было клеймо, которое обескураживало всякого, чье присутствие было ему нежелательно. Наверное, подумала она, он ничего не имеет против ее присутствия. Но все же каким-то образом он вызывал у нее желание «сунуться куда не надо», по выражению ее покойного батюшки.

Элетея резко остановилась у самого моста.

– Вряд ли вам следует переходить реку здесь, – спокойно заметил он, окинув взглядом ее закутанную в плащ фигуру. – Вы можете упасть, и мне придется вас спасать.

Она вздохнула. Голос у него стал грубее, чем она помнила, циничнее – насколько это возможно – и ниже, как у человека, держащего себя в узде.

– Вам тоже не следует ехать по этому мосту. Разве вы не видели знак?

Он пожал плечами:

– Я решил, что его назначение – отпугивать желающих ступить на чужую землю. Интересно, чей это мост?

– Ваш.

Гейбриел стал необычайно привлекательным мужчиной и явно понимал это. Конечно, он не делал попыток скрыть свой интерес к ее женственной внешности, он неторопливо изучал ее лицо и фигуру, так что плечи и шею у нее охватило жаром.

– Скажите мне, что вы всего-навсего вознамерились вторгнуться в чужие владения, – проговорила она, понизив голос. – Или едете в гости к тому, кто теперь владеет этим поместьем. Господи, Гейбриел, неужели вы меня не помните?

Он усмехнулся, взгляды их встретились.

– Леди Элетея. – Он отвесил насмешливый поклон. Мост под его ногами снова угрожающе затрещал. – Я необычайно рад возобновлению нашего знакомства.

Испорченный мальчишка.

Она сдерживалась, но все же не смогла не рассмеяться.

– Мне остается только надеяться, что вы стали любезней, чем были при нашем последнем разговоре. Помните? Если вы все забыли, я обижусь.

Трудно было поверить, что когда-то Гейбриел вызывал у нее жалость. После смерти отца беды его только усугубились. Он всегда казался старше своего возраста. Она и теперь чувствовала его пронзительный оценивающий взгляд, которым он провожал ее, когда она проезжала мимо на своем изящном маленьком пони. Глазел на нее грубо, ее грум даже выбранил как-то раз Гейбриела за это.

Но это его не остановило.

Испорченный мальчишка.

Привлекательный мужчина.

Он по-прежнему смотрел на нее так, что ее охватило смущение.

Но теперь в его взгляде появилось что-то новое. Знание. Настороженное знание, которое она угадала по собственному опыту.

– Вы не думаете, что я мог забыть вас, не так ли, моя прекрасная защитница? – спросил он, схватившись за шаткие перила.

Она в замешательстве оглянулась на сопровождающих.

– Мы почти не знакомы. Кажется, мы разговаривали всего несколько раз, а в последний раз это было, когда вас поставили к позорному столбу на деревенской площади.

– Я помню наш разговор. – Он прижал руку к сердцу. – Ваши слова навечно врезались в эту пустую полость. Боюсь, это не стало лучшим из моих воспоминаний. Но не по вашей вине.

– Зачем вы вернулись? – тихо спросила она.

– Вернулся, чтобы вступить во владение моим поместьем – Хелбурн-Холлом. Вы скажете, куда мне ехать?

Она разочарованно покачала головой:

– Оно находится как раз за вами, за мостом. Мимо не проедете. – Она указала ему за спину: – Вон там.

Его белые зубы сверкнули в горестной усмешке.

– Вы имеете в виду будку привратника? – Он оглянулся и насмешливо фыркнул. – Или вон тот сарай?

Она медленно улыбнулась, подумав, что из всех, кто прежде захватом завладевал поместьем, Гейбриел кажется ей наиболее подходящим.

– Я хочу предупредить вас еще об одном – о слугах, которых вы унаследовали. Говорят, они склонны пренебрегать своими обязанностями.

Она услышала, как ее лакей хихикнул, уловив ее слова.

– Владельцы поместья слишком часто сменялись, и слуги совершенно выбились из колеи, – продолжала она. – Они научились пользоваться этим своим положением, живя без присмотра и правильного руководства. – Таким образом она вежливо сообщала ему, что его прислуга состоит из пьяниц, бывших преступников и отбросов общества.

На мгновение она ощутила удовлетворение при мысли о том, что этими словами она как бы воззвала к его высшим принципам. Но тут он поднял брови, точно демон рискованных кампаний, и спросил:

– Полагаю, вы не поедете со мной?

Она отмахнулась от этого предложения, слегка улыбнувшись, и отступила на шаг.

– Приятные мечтания, сэр Гейбриел. Если река унесет вас, не говорите потом, что вас никто не предупреждал.

– Элетея…

Она помедлила.

– Да?

– Ничего. Не важно.

Предупреждать его. Как будто он когда-либо нуждался в предупреждениях, если речь шла о женщине. Он смотрел, как ее изящная фигура удаляется, возвращаясь к ожидающей лошади. Потом очнулся. Даже будучи девочкой, леди Элетея Кларидж соблазняла его в самых глубинах души. Как она полагает, кому она пришла на помощь? Он мог бы сказать ей, что навсегда запомнил тот день, когда она разговаривала с ним у позорного столба, когда он достиг высшей точки публичного унижения.

Отчим Гейбриела подвергал его еще большей жестокости наедине, но вмешательство Элетеи только увеличило чувство стыда, которое Гейбриел старался скрыть. Он никогда больше не опускался ниже в своей самооценке, хотя другие могли придерживаться на его счет и противоположного мнения.

Говоря по правде, ему очень хотелось позвать ее обратно и сказать, что она совершенно лишилась своего прекрасного ума, если полагает, будто сломанный мост или разоренное поместье могут для него что-то значить после того, что он видел и делал.

Гейбриел был чертовски раздражен тем, что она по-прежнему обладает способностью сбивать его с толку.

Он не был человеком вовсе ни на что не годным. Он выиграл в карты свою долю в основных закладных. Если этот расшатанный мост говорит о том, что находится за ним, вероятно, потребуется целое состояние, чтобы восстановить Хелбурн-Холл, и при этом он не получит обратно ни единого фунта.

Он полагал, что проведет здесь самое большее пару недель. Его привлекательная соседка Элетея заслуживает того, чтобы он уделил ей некоторое внимание ради славных далеких дней. В конце концов, можно пересчитать по пальцам количество храбрецов, которые вставали на его защиту.

Упрямая молодая девушка осмелилась бросить вызов своему воспитанию и замарать свои перчатки, вытирая грязь со щеки буяна.

Слишком мало было тех, кто осмеливался подружиться с ним в его самые мрачные годы из страха, что он обернется и укусит их.

Так или иначе, даже с точки зрения последнего негодяя, он должен чувствовать себя обязанным ей. Нет ли у нее какого-нибудь неугодного поклонника, который должен исчезнуть с лица земли по ее желанию? Или какого-нибудь упрямца, в котором ей хочется вызвать ревность? Быть может, эта молодая леди пребывает в затруднительном положении из-за отсутствия денег? Быть может, ее родители умерли, а брат – он смутно вспомнил, что у нее есть брат, – навлек позор на их семью?

Говорят, что ни один человек из рода Боскаслов, следуя личному моральному кодексу, никогда не забывает ни об оскорблении, нанесенном ему, ни об оказанном ему благодеянии. Невысказанным, но само собой разумеющимся считалось, что если бы Гейбриел получил награду, стараясь воздать Элетее за ее прежнюю доброту, он был бы обязан принять ее.

Кто она, эта девушка, которая пошла против воли своего отца, чтобы помочь своевольному мальчишке, с которым все жители деревни старались не иметь дела? Такой поступок заставляет усомниться, в здравом ли она рассудке.

Ее голос донесся с опушки леса:

– Этот мост посещают привидения, Гейбриел. Некий ревнивый любовник утопил свою возлюбленную под ним, а потом покончил с собой. Постарайтесь в дальнейшем не тревожить их.

Он внимательно посмотрел на нее. Кокетливые локоны выбились из-под капюшона ее плаща и ласкали лицо. Он всегда задавался вопросом, действительно ли она так хороша, какой ему запомнилась. Действительно. Но теперь, когда он вновь увидел ее, ему причинили боль те его мечтания, от которых он отказался в переломный момент своей жизни.

– Вы слышите меня, Гейбриел? Не знаю, суеверны ли вы. Но два несчастных привидения посещают то место, где вы сейчас стоите.

Он покачал головой и фыркнул, повернувшись снова к мосту. Его тоже посещают призраки, но он больше не боится их.

Он обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

Потом прошел по мосту. Конь шел за ним.

Впервые она обратила внимание на Гейбриела, увидев, как тот дерется с деревенским мальчишкой, который был старше его. Даже семь лет назад он казался достаточно сильным, чтобы самому за себя постоять. Она вспомнила: он уже одерживал верх над своим противником с окровавленным носом, когда они ее заметили. Они тут же отскочили друг от друга, прекратив драку. Потом старший мальчик убежал, и Гейбриел с отвращением покачал головой. Она поняла, что драку начал скорее всего он, но что-то сердитое и оскорбленное было в том, как он держался, и ей захотелось его утешить.

Ей потребовалось все ее мужество – к тому же она заработала долгую нотацию от своей гувернантки, – чтобы улыбнуться ему однажды со своего пони, когда он, сидевший с приятелями на скамье у трактира, вдруг посмотрел на нее.

Он посмотрел на нее точно молодой дьявол. Хотя она и понимала, что ей следует оскорбиться, в глубине души она ощутила потрясающую дрожь, когда его мрачные глаза на мгновение встретились с ее глазами.

«Он не всегда жил без надзора», – услышала она слова матери, обращенные к гувернантке, хотя и мама постоянно твердила ей, что следует избегать его, намекая на ужасные последствия, которые обрушиваются на девушек, водящих знакомство с неисправимыми юношами.

Иногда мама говорила о Гейбриеле почти с жалостью, размышляя о том, что он и его братья были благовоспитанными молодыми джентльменами до того, как убили их отца и их мать вышла замуж за коммерсанта, который попивал и навещал служанку из трактира. Трое его старших братьев уехали из дома. Элетея так и не узнала, что с ними сталось.

Но она знала, что каждый раз, когда она смотрела на Гейбриела, в глазах у него загорался озорной огонек. Она даже знала, почему его поставили к позорному столбу и за что он заслужил это наказание. Как-то раз дочка аптекаря Розалинда рассказала ей об этом, пока ее отец составлял снадобье от зубной боли для брата Элетеи.

«Это не его вина, – шепотом говорила Розалинда. Как Элетея и еще некоторые деревенские девушки, она была заинтригована Гейбриелом, и его шалости только усиливали этот запретный интерес. – Он сбил с ног докторского сына за то, что тот оскорбил старого разносчика».

Элетея поступила бы также, если бы могла. Этот старый разносчик никогда не продавал ничего ценного. Когда-то он был солдатом, и теперь вреда от него не было никакого. Деревенские жители из милости покупали у него что-нибудь.

Но даже после того как Гейбриел выволок докторского сынка из канавы, он продолжал дубасить его до тех пор, пока его не оттащили деревенские старики. Дочка аптекаря сказала, что было много крови, что разносчик плакал, а аптекарь отвел Гейбриела в сторонку и сказал: «Мы все знаем, что парень этого заслуживает, Гейбриел, но нужно было это сделать потихоньку. И наказан будешь ты, а не он. Помалкивай об этом, мальчик, и мы все будем молчать».

На этом все могло бы и кончиться. Докторский сынок был слишком напуган. Но как раз в это время мимо ехал в фаэтоне врач, а отчим Гейбриела вышел из трактира посмотреть, почему собралась толпа.

«Он был пьян, как всегда, – сказала девочка. – А когда узнал, что случилось, то стал трясти Гейбриела, как крысу, и насмехаться над ним: «Разве Боскаслы рождены не для лучшей участи? Разве ты не так считаешь? Ну так вот, тебя накажут так, как если бы я был тебе родным отцом».

Из отрывочных сведений, которые она получала в эти годы, бывая в Лондоне, Элетея поняла, что с возрастом умение Гейбриела нарываться на всяческие неприятности только возросло.

«Жаль», – подумала она, но все остальные в деревне ничуть не удивились тому, что он ступил на трудную дорогу. И надеялись, что его братья выбрали лучшую участь. Его мать вернулась к себе на родину во Францию, когда ее второго мужа убили как-то ночью в драке. Последнее, что слышала Элетея, – это что Гейбриел восстановил отношения со своей лондонской родней.