— Дружище! Дорогой дружище! Я хочу Вам кое в чём признаться. Незадолго до встречи с Вами мне удалось на основе многолетних экспериментов и наблюдений разработать стройную классификацию Интернет-пользователей. Я открыл, что они делятся на четыре категории (тут он по своей всегдашней манере стал загибать пухлые пальцы):


1) служащие ФСБ;

2) служащие МОССАД;

3) профессиональные тролли, которых владельцы ресурсов нанимают для оживления форумов и повышения траффика;

4) психи, маньяки, просто больные люди…


— Интересно, а себя ты к кому причислял? — ехидно встряла Елена, но Порочестер, досадливо сморщившись, замахал на неё рукой:


— Да подожди ты. Я продолжаю. Итак, дружище! До встречи с Вами моя система никогда не давала сбоя. Каждый, кто встречался на моём сетевом пути, прекрасно в неё вписывался. Но тут, на беду, появились Вы! И своим появлением в одночасье свели на нет всю статистику! Как же я негодовал! Сперва я думал, что Вы просто хорошо маскируетесь, и только не мог понять, на кого же Вы работаете. Для того и изучал Вас! Но потом, как я ни сопротивлялся, пришлось признать очевидное: оказывается, есть и ещё одна категория — пятая! Очень малочисленная, но есть! Это — истинные таланты, избранные, уникальные Личности, которым попросту тесно в рамках обыденной жизни, вот они и лезут в Интернет, чтобы украшать его собой и бесплатно раздаривать себя людям!.. (Леночка, молчи, к тебе это тоже относится, но твой день рождения ещё не скоро). Итак — давайте же выпьем за это, а также за моего замечательного друга, который ровно сорок пять лет назад удостоил нас своим появлением на свет! Ура!


— Я так и думала, что он — платный тролль, — пробурчала под нос Лена, но всё-таки не отказалась сдвинуть с нами бокалы.


— Да ладно, Лен, — тихо возразил я, — все деньги ведь в общую копилку. Какая разница, где он их зарабатывает?.. Хоть бы и в Интернете…


(Вино оказалось очень даже — я почмокал языком, но так и не обнаружил гадкого спиртового привкуса. Очевидно, ради моего дня рождения — то есть ради Аллы, конечно, — Порочестер всё-таки раскошелился.)


— Вы умеете пользоваться Интернет?.. — удивилась Алла. Она так и произносила, не «Интернетом», а как иностранное название, не склоняя, явно сглатывая недостающее звено ошибочного неологизма «сеть Интернет».


— Умеем, — вздохнула Елена, опуская скромный взгляд в рюмку.


…Посидели мы очень душевно. Так не хотелось расходиться, что просрочили время, когда ещё можно было вернуться домой — и Порочестер заявил, что никуда нас с Леной не отпустит. (А я уже собирался уже звонить Ринату Шарифовичу — своему квартиросъёмщику, — чтоб приютил нас на ночь). И чтоб не вздумали возражать! Места полно, сам он в последнее время как-то прижился на диване в гостиной, так что спальня вся целиком — к нашим услугам. Отоспимся, отдохнём, а завтра я протрезвею, вычищу зубы его «Хвойным Жемчугом» — и спокойно поеду домой на машине. К чему суетиться?..


Он прав, смиренно подумал я. К чему?.. Всё идёт так, как должно…


Для Аллочки он вызвал по телефону такси, на котором и напросился её проводить, когда оно-таки пришло. Девчонки расстались лучшими подругами — надо было видеть, как они трогательно расчмокивались на прощание.


И всё же, когда он уехал и мы с Еленой улеглись в предоставленную нам постель так естественно и непринуждённо, словно были супружеской парой со стажем, она сказала мне:


— Слушай, он, по-моему, всё-таки свихнулся. Знаешь, что он мне заявил?.. Ну, помнишь, когда Алла тебе свои картинки в альбоме показывала, а мы на кухне посуду за вами мыли?.. Так вот, он сказал, что пока подождёт строить дом. А на отложенные деньги арендует в центре Москвы помещение и откроет ГАЛЕРЕЮ!!! И развесит там свою Аллу! А ты… — ну что ты смеёшься, тебя, между прочим, тоже к делу приобщили! — ты будешь писать о ней гениальные статьи и продвигать её где только можно… Раскручивать… Вот такие у него грандиозные планы!..


В иной ситуации я ответил бы ей, что планы Порочестера, скорее всего, потерпят крах — во всяком случае, в той их части, что касается меня. Ибо даже по тем невнятным, наверняка очень далёким от оригинала фоторепродукциям, что успел я сегодня увидеть, мне стало ясно, что Алла — талантлива. Не люблю бросаться словами, большим художником её пока не назову, но очевидно одарена. А я никогда не умел писать об истинном Искусстве. Я слишком его уважаю. Мне нечего сказать о нём — оно говорит само за себя, я ему не нужен. (Наверное, поэтому я и о любви говорить не умею.) Мне подавай никчемное, пустое, дешёвое — вот из него-то я сделаю конфетку, тут вступает в игру уже моё искусство, моя сила!.. Мне нравится самому чувствовать себя творцом, и чтобы материал мне в этом не мешал, не перебегал дорогу. Не терплю ревновать Музу к художнику. Главным в нашем совместном продукте должен быть я, а не он.


Вот что я сказал бы Елене, если б, повторюсь, разговор шёл в другое время и в другом месте. Но сейчас я вовсе не был расположен к заумным беседам, поэтому попросту закрыл ей рот, как сумел, и мы уже без всяких помех отдались тому, к чему шли так долго, такими извилистыми тропами. Странно, но даже в наши солнечно-медовые реки совершенного счастья дегтярной струйкой всё-таки вплеталось лёгкое сожаление о, по-видимому, навсегда потерянном друге.

4

Но Порочестер не пропал. Даже наоборот — теперь окончательно стало ясно, что без нас ему никуда. Чуть позже он признался: в тот вечер мы так понравились Алле, что она, наконец, перестала чураться милого, но слегка экстравагантного кавалера, — и тут-то у них всё и закрутилось по-настоящему! Видно, Аллочка была из тех, кто оценивает человека в первую очередь по его кругу общения. Что ж, позиция очень разумная и здравая.


Вскоре она, наконец-то, приехала к нам на дачу — естественно, с этюдником. Оценила наши угодья алчно прищуренным глазом художника — и установила своего трёхногого друга на невозделанном ещё травянистом холме среди берёз, лицом к дому. Елена ходила-ходила кругами, наблюдая, как Алла неторопливо, но деловито выдавливает краски на палитру, делает ладонями «окошечко», ловя в него давно не крашенное деревянное строение, целится острой кисточкой в холст… — и, наконец, не выдержала:


— Извини, пожалуйста, — можно спросить? Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но всё-таки… только без обид, ладно?.. — в общем, объясни ты мне, Бога ради: ЧТО ТЫ НАШЛА ТУТ КРАСИВОГО?!!


Но Алла была от наших пейзажей просто в восторге. Вскоре она начала наезжать регулярно, чему мы все были только рады: помимо того, что вчетвером было попросту веселее, наш друг Порочестер понемногу опять становился тем Порочестером, к которому мы привыкли — детски-эгоистичным, самодовольным, бурным. Когда она оставалась на ночь, Елена, чтобы не смущать «молодых», перебиралась ко мне в фургончик, где на столике, рядом с ноутбуком, стоял теперь аккуратно припёртый к стеночке св. Пантелеймон. Я больше не предпринимал попыток потихоньку запрятать его среди прочего Елениного хлама: задним числом до меня дошёл, наконец, смысл подарка — и я похолодел от ужаса перед собственной толстокожестью и тем, какую страшную бестактность чуть не совершил. Лена не просто антикварный сувенир мне дарила — и даже не предмет культа — саму себя, своё прошлое и будущее! — а я, дурак, сразу этого не понял. А вот Алла поняла, поэтому и смотрела тогда на нас так странно. Женщина всегда преклоняется перед Чувством, а заодно и перед тем, кто способен его вызвать.


Я очень надеялся, что это в конце концов удастся и Порочестеру. Что до него, то он, похоже, впервые в жизни был по-настоящему влюблён — и упивался этим ощущением с восторгом неофита. Чего стоило хотя бы одно то, что он, по-видимому, напрочь забыл про Интернет!.. Я-то с ноутбуком работой связан, поэтому нет-нет, да и послеживал за происходящим на сайте, а заодно и за своими друзьями — появляются они там или нет? Так вот, Порочестер не активировал свой аккаунт уже, наверное, недели две! Я мог только склонить голову перед Аллой, которая одним своим появлением сделала то, что не удавалось нашей троице даже путём многомесячных тяжких трудов.


Был я благодарен ей и ещё кое за что… Теперь, когда у меня появилась Лена, родной человек, я как-то незаметно для себя перестал рваться обратно в город — хотя до окончания срока аренды осталось-то всего ничего. Я искал в себе прежнюю тоску… и не находил. Больше того, я, как никогда и нигде раньше, чувствовал, что я дома — и это было удивительное чувство. Иногда мне даже становилось совестно перед Порочестером — уведя от него хозяйку, не отодвинул ли я его — нашего главного идеолога и двигатель прогресса — на задний план?.. Но Порочестер-то чувствовал себя как дома везде.


Об упомянутой Еленой «галерее» я услышал от него примерно спустя месяц после вечеринки, что меня очень удивило — честно говоря, я был уверен, что всё это — обычный пьяный трёп. Однако я, как всегда, недооценил полёт фантазии своего друга.


В тот вечер мы трое, по сложившейся с началом лета традиции, пошли после ужина гулять — простенький наш маршрут пролегал до покосившихся ворот садового товарищества и обратно. Сгущались сумерки, вокруг нас с Еленой, с ног до головы обмазанных остро-пахучими реппелентами, не перебивавшими печального запаха вечерней сырости, звенели комары, не решаясь познакомиться поближе (для верности Порочестер, как некий Данко, нёс на вытянутой руке тлеющую путеводным огоньком ароматическую спираль). Попадающиеся по дороге одинокие чёрные домики с уютно светящимися окошками навевали сладкую тоску и ностальгию о чём-то несбывшемся.


— Ну хорошо, — говорила Елена, — допустим, снял ты это помещение. Какое-нибудь не очень дорогое, в подвальчике под склад. Ну, отремонтировал. Ну, развесил там свою несчастную Ал…


— Сейчас как раз и модно устраивать выставки в катакомбах, — вклинился я.


— Вот-вот. Ну а дальше-то что? Кто к вам пойдёт? Кому вы нужны со своим дурацким искусством? (это она уже мне). Тут только реклама и реклама, а у вас таких денег, да и пробивных способностей нет и никогда не будет, раскручиватели хреновы!


— Дура ты, Леночка, — оскорбился Порочестер. — Безнадёжно отстала от жизни. В наше время только полный кретин платит за рекламу, которой всё равно ни один придурок уже не верит. Зачем вся эта бодяга, если есть куда более простое, дешёвое и верное средство…


— Интернет! — негодующе, в один голос воскликнули мы с Еленой, синхронно останавливаясь посреди раскисшей от недавнего дождя тропки.


— Да, Интернет! — вызверился на нас Порочестер. — Что, брезгуете?.. Вы ещё не знаете, какой я опытный боец! Я заполоню собой все блоги! Все социальные сети! «Живой журнал», «мой мир», «мой круг», «в контакте», «одноклассники», «фейсбук», «твиттер» — всё это будет у моих ног!.. Вы знаете, какой я коммуникабельный. У меня будут сотни, тысячи, миллионы френдов! И всех их я буду до тех пор кормить и кормить Аллочкой, кормить и кормить, до тошноты и посинения, пока они не сломаются — и не прибегут в мою галерею, как миленькие!..


Он так размахивал руками, что мне пришлось отобрать у него ароматическую спираль, пока он не прожёг ею новую Еленину кофточку.


— Не прибегут, — скептически сказала та, отшагивая на безопасное расстояние. — Я бы на их месте просто забанила бы тебя и всё. Но уж точно не побежала бы глазеть на такую скукоту…


Порочестер угрожающе засопел.


— Лена, Лена, — примирительно сказал я. — Ну что ты обрубаешь человеку крылья. Всё у нас получится, единственное, я не понимаю, зачем сразу «галерея»? Давайте начнём с малого, с того, что лежит под ногами. Вот к тебе каждый день приходят клиенты, есть и очень обеспеченные. Тем более сейчас лето, сезон. Давайте повесим несколько Аллиных работ в массажном кабинете и на кухне. Люди, расслабленные после массажа, очень хорошо будут реагировать на искусство…


— Я не против, — смирилась Лена, зато Порочестер раздражённо хмыкнул. Я понимал — такие доморощенные варианты не устраивали его, он уже видел себя крупным галеристом, покровителем новой Звезды. Говорю же, он человек широкого размаха…


— Вообще-то, дружище, — осторожно начал я, — Лена в чём-то права. В наше время никто не станет ломиться просто так на живопись, даже самую талантливую, если у художника нет имени. Все экономят своё время, не хотят покупать кота в мешке. Выход один — надо выдумать какую-нибудь оригинальный ход, что называется «фишку», сделать из Аллы проект…


Порочестер круто развернулся на тропинке и чуть не оскользнулся в мусорную кучу на обочине.