Кристина Уэллс - Порочная игра

— Нет. — Питер изучал свои ногти. — У нее была возможность обо всем рассказать. Она провела пару часов в камере, что едва ли показалось ей приятным.

Вейн напрягся. Сердце сжалось, стоило ему представить Сару, одинокую и испуганную, в тюремной камере. Но ответ прозвучал так, словно сообщение Питера не произвело на него ровным счетом никакого впечатления.

— О, да бросьте вы! Леди Сара и мухи не обидит. Не может быть, чтобы вы всерьез рассчитывали на то, что я поверю, будто у вас есть против нее серьезные улики.

Питер посмотрел ему прямо в глаза.

— Если у нее появится алиби, ее освободят.

Вейн вытянул ноги и скрестил их, не подавая виду, что внутри у него все кипит. И без его признания, если в общество просочится слух о ее аресте, нет надежды на то, что она не станет парией. Но если к этому добавить еще и пикантную деталь, касающуюся того, с кем и как она провела ту ночь, на репутации Сары можно поставить крест.

Вейн пребывал в смятении. Он даже опустил голову, чтобы взглядом не выдать своих чувств. Он старался держаться так, словно его дело — сторона. И ему действительно следовало отнестись к тому, что случилось с Сарой, с полным безразличием. Какое ему дело до того, останется она в живых или взойдет на эшафот? Какое ему дело до того, сохранит она безупречную репутацию или станет изгоем и, забытая всеми, друзьями, семьей, закончит свою жизнь веточной канаве? Наоборот, он должен торжествовать, радоваться тому, что для нее все обернулось вот так. Она заслужила эту участь уже потому, что заставила его плясать под свою дудку, превратила его в марионетку в своих ловких руках, позволила ему поверить, что она наконец его, и все это лишь затем, чтобы потом бросить.

Он ведь совсем недавно думал, что нет в мире пытки, которой не заслужила бы Сара за то, что жестоко посмеялась над ним прошлой ночью.

Но убийство, остракизм, нищета — такое наказание не входило в его планы. Судьба, похоже, оказалась к ней менее благосклонна, чем он. Вейн вовсе не испытывал удовлетворения от того, что она оказалась в столь незавидном положении. И он не мог, не хотел наносить ей последний удар, уничтожить ее окончательно.

Будь проклято это его рыцарское благородство! Ему придется прийти ей на выручку. Но как после того, что случилось с Бринсли, спасти ее репутацию? В голову ничего не приходило. Никто не поверит в невиновность Сары, если ее видели в то раннее утро выходящей из его экипажа.

Если бы у него было время, он бы придумал правдоподобную историю. Он мог бы сказать, что одолжил ей свою карету, но в таком случае откуда она возвращалась в ней домой? Ему придется найти какого-нибудь уважаемого джентльмена, который согласится предоставить ей алиби на ту ночь. Но, судя по выражению лица Питера, времени на то, чтобы обеспечить леди Саре правдоподобное алиби, нет.

Питер наклонился к Вейну и доверительно сообщил:

— Пожалуй, мне следует облегчить вам задачу, Вейн. Даю слово, что сохраню вашу тайну. Что бы вы мне ни сказали, это останется между нами.

Вейн встал и подошел к камину. Прислонившись к каминной полке, он невидящим взглядом посмотрел на украшенные позолотой часы, которые отсчитывали секунды его нерешительности. Питер не изменит своего мнения. Он уже пришел к определенному выводу, и этот вывод был верным. Но Вейн не мог опорочить имя леди Сары. Не мог рассказать о том, как все было на самом деле. Даже ее деверю, своему однокашнику, вызывающему его на откровенность.

— Я должен поговорить с леди Сарой. — Вейн посмотрел на Питера. — Вы меня понимаете?

Питер долго молчал, затем, приняв решение, кивнул:

— Поедемте со мной, вы сможете с ней поговорить.

Как ни странно, при мысли о скором свидании с леди Сарой сердце Вейна радостно забилось. Его словно окатило жаром.

— Где она? — хрипло спросил он.

— В моем доме. — Увидев реакцию Вейна, Питер едва заметно улыбнулся. — Под присмотром моей сестры, разумеется.

Вейн нахмурился. Это лучше, чем тюрьма, и все же…

— А по какому праву вы держите ее у себя?

— По приказу Фолкнера из министерства внутренних дел, — сказал Питер.

И это действительно многое объясняло. Вейн знал Фолкнера. Он был начальником службы собственной безопасности министерства, и если леди Сара была задержана по его приказу, на то была особая причина. Какая-то политическая комбинация, какая-то игра сильных мира сего.

Разумеется, могло случиться и так, что Фолкнер просто решил замять дело, сунуть его под сукно, поскольку скандал, связанный с убийством Бринсли, не мог не отразиться на отце Сары. Но было бы неосмотрительно рассчитывать на то, что Фолкнер станет защищать леди Сару. Он будет действовать в соответствии со своими задачами и не станет утруждать себя стремлением защитить невинного и наказать виновного.

В экипаже оба ехали молча. Вейн не считал нужным раскрывать перед Питером какие-либо подробности, а вспоминать студенческие годы не было настроения. Как только Вейн узнал о том, что Питер держит Сару в своем доме, он сразу стал воспринимать Коула как врага. И притворяться, что по-прежнему считает его своим другом, не было смысла.

Вейн раздумывал над тем, кто и за что мог убить Бринсли. Разумеется, Бринсли участвовал во многих грязных махинациях. Бринсли был хитер и вороват, словно уличная крыса. Но он был мелким игроком в лондонском преступном мире. Что такого он мог сделать, чтобы его убили?

Вейн вздрогнул от страха, вспомнив о банковском чеке, который он вручил Бринсли прошлым вечером. Нужно вернуть этот чек раньше, чем люди Фолкнера найдут его и начнут задавать вопросы.

Вейн заплатил ему не за ту ночь с Сарой. Он заплатил Бринсли за то, что тот уедет из страны и больше никогда ее не увидит. После угроз Бринсли Вейн не видел иного способа защитить ее. Он хотел, чтобы муж исчез из ее жизни навсегда. Ну что же, теперь он исчез. Смерть Бринсли была самым лучшим решением всех проблем Сары.

Что сделал Бринсли с чеком? Если бы Питер нашел этот чек среди вещей брата, он непременно упомянул бы об этом, поскольку чек был самой весомой уликой против Вейна. Возможно, тот человек, в чьем распоряжении сейчас находился этот драгоценный клочок бумаги, и был тем самым убийцей. В любом случае сразу после свидания с Сарой Вейн отправится в банк, чтобы остановить платеж. Он сомневался, что у кого-то хватит наглости обналичить чек, но меры предосторожности не помешают.

Вейн смотрел в окно. Зеленые поля уступили место булыжным мостовым — карета въехала в Лондон. Экипаж закачался, переезжая бордюр. По спине Вейна поползли липкие мурашки страха. Вот и дом Питера. Что он скажет Саре? В самом диком кошмаре ему не могли присниться более странные обстоятельства их новой встречи.

Вейн отругал себя за слабость. Надо было оставить ее гнить в тюрьме за все, что она сделала, В конце концов, она наверняка ожидала, что он поступит с ней именно так — даст сгнить в тюрьме. Если принять во внимание ее треклятую гордость, Сара не примет от него никакой помощи. Он хотел, чтобы она страдала, но ему не доставляло никакого удовольствия видеть ее придавленной такими вот обстоятельствами. Он не опустится до мелкой мести.

Вейн усмехнулся, полный презрения к себе. Как бы там ни было, он останется джентльменом.

Сара лежала на мягкой кровати, глядя на балдахин из розового шелка над головой. Понимая, что ей следует накопить сил для предстоящих испытаний, она пыталась расслабиться. Сон бежал от нее, хотя удобная кровать и ощущение чистоты были достаточно мощными стимулами, чтобы провалиться в забытье после всего пережитого.

Если бы только ей удалось убедить в своей невиновности Питера и этого пугающего своей холодностью сановника из министерства внутренних дел!

Возможно, потребуется немало времени, чтобы распутать паутину интриг и обманов вокруг Бринсли. Сара достаточно хорошо знала своего покойного супруга, чтобы понимать, что его грехи не ограничиваются соблазнением чужих жен и обманом богатых и неопытных игроков.

Сара обвела взглядом комнату, такую приятную, с жизнерадостными картинами на стенах, и заметила, что крепкую деревянную дверь никто даже не потрудился запереть. Но это не означало, что она, Сара, не является пленницей этого дома.

Сара до крови прикусила нижнюю губу, чтобы остановить слезы. Нервы начали сдавать. Эта ночь принесла с собой не одно, а целую серию ужасных событий. И что хуже всего, Сара никак не могла избавиться от запаха крови. Она чувствовала этот прилипчивый запах, и в ушах стоял собственный крик и та ложь, что она прошептала Бринсли перед самой его кончиной. И вновь на Сару накатило чувство вины.

Ах, какая она лицемерка! Если бы она не предала Бринсли, если бы не застала его, умирающего, окровавленного, если бы он мирно почил во сне, стала бы она жалеть о том, что он умер?

Сара вздохнула. Какой смысл гадать о том, что было бы, если бы… Трясина засасывала ее, и она не видела выхода.

Воспоминание о Вейне было подобно вспышке молнии. Он был страшно зол на нее, когда она уходила. Если бы случилось самое худшее, если бы Саре пришлось признаться, где она находилась прошлой ночью, подтвердил бы он ее алиби или оставил бы ее тонуть?

Как он сейчас, должно быть, торжествует. Победа осталась за ним, и какая победа! Сара зажмурилась, вспоминая холодное презрение в его взгляде, когда она потребовала от него десять тысяч фунтов.

И тут в сердце закралось сомнение. Если он сам предложил заключить эту сделку, почему он так рассердился, когда она стала настаивать на оплате? Вейн не был жадным. Друзья отзывались о нем как о человеке щедром, иногда даже слишком щедром. Он мог смотреть на нее с каким угодно презрением, но она ни минуты не сомневалась, что он заплатит. Так почему…

Возможно, потому, что он разозлился на нее за отказ стать его любовницей. Да, пожалуй, все дело в этом. Такой мужчина, как Вейн, не потерпит ослушания.

В уравнении было слишком много неизвестных. Сара могла лишь молиться о том, что никто не узнает, что произошло между ней и Вейном прошлой ночью. Если кто-нибудь узнает об их с Вейном связи и о том, что ее задержали по подозрению в убийстве мужа, она станет парией.

Поежившись, Сара закрыла глаза и приказала себе спать.

Стук в дверь избавил ее от попытки уснуть. Она устало смахнула со щек влагу и, приподнявшись на локтях, сказала:

— Войдите.

В спальню вошла Дженни и, сделав реверанс, сообщила:

— Мой брат хочет видеть вас.

— О, спасибо. Как вы считаете, я могу привести себя в порядок перед тем, как выйти к нему?

Дженни понимающе улыбнулась.

— Конечно. Я подожду. Хотите, я помогу вам с прической?

— Нет, спасибо. Я сама.

Сара одернула шемизетку и расправила юбки наряда. Закалывая волосы, она обратила внимание на неестественную бледность своего лица. Тени под глазами были такими темными, что походили на синяки. Ну что же, с этим уже ничего не сделать, подумала Сара. Возможно, своим видом она сумеет разжалобить Питера, и он пожалеет ее и отпустит.

Она хотела посмеяться над собственной тупостью, но в горле пересохло.

Натянув одолженные Дженни перчатки, Сара сказала:

— Я готова. Пойдем?

Сара вошла в библиотеку. Коул встал, когда она вошла. Дженни, приободрив Сару улыбкой, удалилась. Сара перевела дыхание, почувствовав облегчение от того, что хозяйка дома не намерена присутствовать при разговоре. Не то чтобы она желала остаться с Питером наедине, но чем меньше людей будут знать подробности, связанные с ее задержанием, тем лучше.

— Присаживайтесь, леди Сара. — Коул указал на кресло: одно из нескольких напротив камина в дальнем углу комнаты. Сара прошла к креслам. Хорошо, что в камине горел огонь — Саре казалось, что кожа ее покрылась коркой льда. Она обошла кресло с высокой спинкой и едва не взвизгнула.

Вейн.

Вейн поднялся с места и с сардонической усмешкой отвесил ей поклон.

Сердце билось так сильно, что Сара невольно спросила себя, не слышит ли Вейн, как оно стучит. Сара посмотрела на Коула, ожидая от него объяснений, но увидела лишь фалды его сюртука и каблуки ботфортов, Питер выходил из комнаты.

Она перевела глаза на Вейна и, пытаясь справиться с волнением, глотнула воздух, как выброшенная на берег форель. Откуда Вейн узнал, что она здесь?

Он указал на диван по правую сторону от его кресла:

— Может, присядем?

О, Вейн оставался все тем же невозмутимым, прохладно-вежливым джентльменом. Ну что же, она научилась владеть собой в самой суровой из школ. Ему не удастся смутить ее больше чем на мгновение.

Укутавшись в достоинство, словно в плащ из тафты, Сара сдержанно кивнула и села. Вейн тоже сел.