Замолчал, но я почему-то чувствовала, что хотел бы продолжить разговор.

– Дядя, в смысле – брат матери?

Он кивнул. Я пожала плечом.

– Ну… Не сказать бы, чтобы прям прямая генетика… наверное. А почему БЫЛ? Умер уже?

Снова кивнул.

– Ясно. Ну а что с ним вообще не так было?

Поднял глаза:

– Наркоманил.

– Ааа… – я озадаченно уткнулась носом в стакан, делая вид что пью. Но не выдержала. – И что, как-то прям по-тяжёлому?

– Да нет, травка в основном. Да и то, он на зоне подсел на это, а до этого-то совершенно нормальным человеком был.

Я закашлялась.

– Мм… Как у вас интересно – ты в милиции, а дядя на зоне. Я думала так нельзя.

Андрей только отмахнулся:

– Дядя не считается близим родственником, поэтому…  Да и не за себя он сидел, там такое дело… – помолчал. – Ну, короче, не за себя.

– Как не за себя? По ошибке что-ли посадили?

Мотнул головой.

– Товарища прикрыл. Да там и срока-то того – трёшка в общей сложности, из которых год – в СИЗО, а потом и вовсе по УДО вышел. Ерунда.

– Ничего себе ерунда! Три года отсидеть за нефиг делать… Но я всё равно не понимаю, почему жену твою колбасит. Хотя… она же беременная.

– Да вот… Она почему—то уверена, что и меня когда-нибудь посадят и не хочет, чтобы ребёнок потом скучал по отцу. Даже ревёт, когда говорит об этом.

Я задумалась. Жизненного опыта у меня, конечно, маловато на такие темы, но «не хочет, чтобы ребёнок скучал» и «плохие гены двоюродного деда» – это вообще-то разные вещи, разве нет?

– А по-моему, ей просто не хватает твоего внимания. Ты дома-то часто бываешь?

– Я же работаю. Дежурства, а в свободные дни таксую. А как ещё?

– Поня-я-тно… – я решительно отставила кружку с чаем в сторону. – Спасибо, что отозвался на мою проблему, я прям тронута, честно! Не знаю, чем тебя Ленка уболтала, но подозреваю, что ты в принципе такой, да? Безотказный?

Он смущённо дёрнул плечами.

– Вот и сейчас со мной тут сидишь, а мог бы дома с женой быть, между прочим!

– А толку? Она со мной третий день не разговаривает.

– Ну и пусть. А ты с ней разговаривай – как ни в чём не бывало. Пинетки какие-нибудь купи или, там, ползунки. Пусть видит, что ты тоже ждёшь и готовишься.

– Так нельзя же до рождения ничего покупать?

– Эмм… ну не знаю. Я в беременных приметах не сильна. Подари ей тогда украшение, тортик или книжку интересную. Энциклопедию какую-нибудь тематическую, например, про детей маленьких. Напиши записочек про любовь и позасовывай между страниц, чтобы она читала и находила случайно. Или вообще, на полях понапиши. Неожиданно и приятно!

У меня даже настроение поднялось от такой идеи. Андрей тоже воодушевился.

– Люд, спасибо тебе! Вот, правда, спасибо! Я с мужиками как-то заговорил об этом, а они только ржут, говорят, расслабься, Бу́бнов, куда она беременная от тебя денется, а я как представлю, что до развода дойдёт…

– Не дойдёт, не бойся. Просто почаще дома бывай.

Он кивнул, поднялся.

– А можно я ещё к тебе заеду?

Ну, блин… Нафига?

– Ну, если прям важное что-то. А так… лучше с женой побудь, правда.

– А я ненадолго, это же не сложно. Ты… ты знаешь, какая? Какая-то необыкновенная! Нет, я жену люблю – даже не думай! Но ты тоже классная. Просто, как друг.

Я улыбнулась. Честно сказать, разговор для меня получился эмоционально выматывающим, и повторения не хотелось, но Андрей настолько воспрял, что отказать я не посмела.

***

В пятницу, заходя в аудиторию перед началом первой пары, Машкова загадочно подмигнула мне:

– Танцуй, Кобыркова! Пришёл и на твою улицу праздник!

Я вся извелась до перемены, а она только лыбилась и делала вид, что не понимает моих вопросительных ужимок. Господи, неужели нашли мошенников и деньги вернули? Наконец, нас отпустили.

– Ну? Танцуй!

– Лен, не томи, а? Я и так не помню вообще, что на лекции было. Говори!

– Две новости. Хорошая и плохая, которая на самом деле тоже нормальная, так как из неё потом получилась первая хорошая.

– В смысле?

– Да блин… Хорошая и плохая. С какой начать?

– С плохой давай.

– Я вчера пыталась прощупать отца на баблишко, ну чтобы занять тебе…

У меня от неожиданности челюсть отвисла. В груди неприятно заворочалось раздражение.

– Нормально… Я вообще-то не просила, Лен, и в долги лезть не собираюсь.

– Ой, хватит, а? Я ж как лучше хотела. Короче! Папан что-то заподозрил. – Ленка замялась, покусывая губу. – Ну как «что-то»… Он вообще-то не дурак, конечно, сразу просёк, что за тебя перетираю. По следам недавнего происшествия, так сказать.

Я взорвалась.

– Супер, Лен! Вот прям высший класс! Мне только этого и не хватало! Теперь твоя мать считает меня отребьем, а папаня – побирушкой. Очень приятно. Спасибо!

Нервно сцепила руки на груди.

– Да ладно психовать, я ж не дура, – обиженно буркнула она, и, подпрыгнув, уселась на подоконник. – Как жареным завоняло, я сразу сказала, что это полностью моя инициатива. Ну, придавила на жалость немножко, расписала в какой ты жопе. Рассказала, что ты гордая, сама в жизни не попросишь… Ну, понимаешь, да? А иначе вообще без вариантов – ни за что не дал бы, если бы от тебя просьба исходила или если бы на херню какую-нибудь.

– Шикарно! – сдерживая раздражение, выдохнула я. – Страшно даже представить, что ты назовёшь хорошей новостью. Он что, расчувствовался и всё-таки подкинул бабла? Так я не возьму, сразу говорю! И ещё и позвоню и скажу ему, что не взяла, чтобы ты случайно не забыла их вернуть.

Ну да, возможно мне стоило сдержаться… Но, блин, накрыло! Ленка надулась и отказалась говорить дальше. Уже после уроков, пытаясь хоть немного разрядить ситуацию, я между делом сказала, что моё заявление в милицию приняли к рассмотрению. Не удержавшись, спросила про Андрея.

– Интересный, такой. Немного странный, но в общем даже приятный. Где ты его взяла-то?

Ленка глянула на меня искоса, скривилась:

– Да ла-а-адно… Может, тебе всё-таки Ашота или Самвела подогнать?

Пришлось объяснять, что я совсем не это имела в виду. Ленка выслушала, скептически хмыкая, а когда я заикнулась, что подумала сначала, будто она сама когда-то состояла с Андреем в отношениях, не выдержала:

– Да ты с ума сошла! Где я и где он?! Да он даже и не мой знакомый, а скорее знакомый знакомых отца. Так, пересекались на бытовом уровне, давно ещё. Он дядя Стёпа какой-то, а не мужик, совершенно не в моём вкусе! Но мент же? Мент. А такие коны всегда нужны, вот я и сохранила его контакты. Блин, ну ты и придумаешь тоже – в отношениях!

Переобулись, вышли на улицу.

– Короче, на вот тебе кусочек счастья, хотя, честно сказать, ты не заслужила. – Ленка протянула мне сложенный вчетверо тетрадный лист. – Папаня, за то, что я денег для тебя просила, такую лекцию мне прочёл! До сих пор обтекаю. И ты тоже хороша, с ходу наехала. Чтоб я ещё когда-нибудь впряглась за кого-то…

– А это что, – демонстративно не обращая внимания на её нытьё, я покрутила бумажку в пальцах, – герыч на реализацию?

Рассмеялась, но Ленка только фыркнула:

– Помечтай, ага! Но это всего лишь волшебный номерочек. Позвонишь по нему сегодня до шести, назовёшь свою фамилию, и добрые люди устроят тебя на работу.

– Ээ… В смысле? Чей номерочек-то?

– А я знаю? Папаня сказал только, что работа – не ярмо, а вот в долги влезать не придётся. Ну? Чего не пляшешь?

Я растерялась.

– А кем? Где?

– Понятия не имею. Позвони и узнай.

– Ага: здрасти, я ваша тётя, возьмите на работу! Неудобно как-то. К тому же, у меня сегодня на вечер уже назначено собеседование.

– Ну, во-первых, запасной вариант никогда не бывает лишним, а во-вторых… Люд, мне плевать! – взорвалась Машкова. – Я поручилась, за то, что ты нормальная, так что сделай милость, не ломайся, а?

Я задумчиво потрепала листочек. С одной стороны – заманчиво, с другой – через Машковских психованных родичей совершенно не хочется. Ничего, никак и никогда. Потому что не знаешь, каким боком это однажды вылезет.

– Лен, спасибо, конечно, но я не могу так. Извини. – Протянула бумажку обратно. – Хочешь, позвоню твоему отцу и лично откажусь. Ну, поблагодарю, конечно. Скажу, например, что уже устроилась. Сама.

– Кобыркова, ты дура? Давай-ка я тебе кое-что объясню, да? Мой папаня торгует возможностями. Ну, там – инвесторов под проект найти, соучредителей свести… За свой процент от сделки, естественно. Ты втыкаешься вообще? Ему за такой вот номерок на бумажке нехилые бабки платят, а здесь – он сподобился потому, что я попросила. Это, может, вообще наш с ним первый деловой разговор за всю жизнь! Я поручилась за тебя, это понятно? Ты извини, конечно, за прямоту, но на тебя ему глубоко насрать, зато я буду в его глазах лохушкой, которая впрягается за неадекватных партнёров! То есть, ты опорочишь мою деловую репутацию, если так понятнее. Так что просто позвони, выслушай и найди внятную отмазку, если не захочешь там работать, ага?

– Угу.

– Ну и всё. И не забудь, сегодня до шести. А вечерком, тогда, меня наберёшь, расскажешь. Только с маман аккуратнее, не спали контору.

Я вздохнула и сунула листок в карман. Из Ленки выйдет если не экономист, то уж толковый предприниматель, это точно. Хватка уже сейчас что надо.

– Ты  куда теперь?

– Да там, – Машкова, невнятно махнула рукой в направлении центра. – Надо.

– О, а мне как раз по пути, на телеграф!

– Не, Люд, хочу одна пройтись, так что извиняй. Всё, жду звонка.

Я проводила её взглядом, пока она не скрылась за углом физкультурного, зябко сунула руки в карманы и тут же нащупала бумажку с номером. Развернула, поглазела. А вообще интересно, конечно, что там за работёнка.

Решив не откладывать, пошла к автомату, как раз туда, где только что исчезла Ленка.

…Она стояла чуть поодаль у обочины, вальяжно прислонившись спиной к дереву, и смотрела на встречку. Было в её худенькой фигуре, в расслабленной позе что-то детское, но в то же время вызывающее, навевающее мысли о фильме «Интердевочка» или даже «Красотка». Я невольно попятилась, отходя за угол ларька, а в следующий момент меня обдало жаром – к Ленке на всём ходу подлетел чёрный джип и она, игриво вихляясь и смеясь, тут же уселась на переднее сиденье. Машина умчалась, а я всё стояла, забыв, зачем вообще сюда пришла…

А может, и не джип. А может, и не чёрный. Тёмно-синий, тёмно-зелёный – мало ли? С квадратной задницей, да, но… Ну и что? Мало ли таких?.. Ну да, вообще-то мало. Но это же не значит, что все они – джипы? А хотя бы и так, но не обязательно же именно его… Чё-ё-ёрт!

Мне почему-то казалось, что за эти три недели рана практически заросла, но оказалось вдруг – просто затянулась тонкой корочкой. А теперь корка вдруг лопнула, и из неё полезла густая, тщательно запихиваемая в самые недра души, загнившая уже боль.

Не может этого быть! Ленка говорила – старпёр, это мерзко. Говорила – по уши влюбилась в Димона. А ещё, у неё какой-то там молодой армянчик на примете… Не может быть, чтобы… Ленка не стала бы, она же… Нет, она не стала бы!

Я прислонилась плечом к грязной стенке ларька, чувствуя, как разливается слабость в ногах, как судорожно вздрагивают рёбра, пытаясь раскрыться, дать место для воздуха… Но на шее и груди снова тугие ремни, а вокруг – снова вакуум.

***

Весь день вспоминала, как сама ездила на этом переднем сиденье, как Денис хозяйски поглаживал мою коленку, как дурацкий подлокотник мешал нам целоваться… Фантастический космолёт, бравый капитан из повестей Стругацких… Его прямой взгляд и горькие слова: «Понимаешь же, для меня это обычное дело, да?» И Ленкину улыбку: «Не такая уж я и сучка, Люд…» Ага…

Нутро горело от ярости, и я отыгралась на несчастной бумажке с «волшебным номерочком» разодрав её на мелкие клочья. На хер! Деловая репутация, твою мать… Благодетельница нашлась!

Потом, так некстати, в памяти всплывали объятия Дениса – то ласковые и заботливые, то крепкие и жадные. И оброненные в любовном угаре хриплые нежности на ухо… И спокойные, полные горделивого любования взгляды на людях там, в Сочи. Тогда ведь казалось – только мне, только со мной… А теперь Ленка. Ленка?! Та, которая припёрла меня на эту чёртову базу? Та, которая давала сразу обоим?

От этого перехватывало дыхание и тогда приходилось сжимать кулаки и зажмуриваться, пережидая приступ… Но ни одной слезинки, хотя, казалось бы, самое время забиться в угол и рыдать. Наоборот, меня вдруг разобрала чёрная злость. И как ни странно, она придавала сил и решимости.