Скомкала лист, взяла новый. «Мам, привет! У меня всё хорошо, не переживай. На днях зайду, всё расскажу» Можно было бы дописать – живите с Толиком долго и счастливо, но и так сойдёт.

Когда закрывала за собой дверь, из соседней комнаты выплыла тётя Зина с бутылью в руках. Вытаращила на меня глаза, деловито приосанилась.

– О, заявилась! А я ведь Танюхе так и сказала – наблядуется и вернётся, никуда не денется. Ты чё ж так? Кто ж так делает, Люд?

– Тёть Зин, не лезли бы вы куда вас не просят!

– Не просят? – она, кажется, аж подпрыгнула. Сивуха тяжело булькнула в бутыли, обдавая стенки непонятными, отвратного вида ошмётками жмыха. – Да я вчера весь свой Корвалол матери твоей споила! А сегодня с утра кто, думаешь, в милицию с ней ходил?

– Куда?!

– Ага! Ты чё ж, думаешь, вильнула хвостом и свободна? А мать как же? Её ж чуть сердечный приступ не накрыл! Она ж ревела чуть не до утра, всей общагой её отхаживали!

– Чего-о-о? – я невольно заозиралась. В коридорах никого кроме нас не было, но зная слышимость и охочесть местных до сенсаций… – Серьёзно, что ли?

– А то! Ну к, пошли со мной!

Завела меня в кухню, прикрыла дверь. Встала – руки в бока, смерила строгим взглядом.

– Ты, Людка, дура здоровая выросла, сиськи, вон, отрастила, а одного так и не поняла – мать, она и есть мать! Ты думаешь, Андрюшка мой по зонам мотается, а я тут живу в своё удовольствие? Да каждый суд – как нож в сердце, поняла? – Выставила перед собой указательный палец и принялась помахивать им, словно градусник стряхивать: – Заруби. Себе. На носу! Мать – это мать! Какая бы ни была! И нет у тебя права в душу ей плевать!

Я опешила. Этот разговор был настолько неожиданным. И ещё более неожиданно было слышать это всё от тёти Зины.

– Вот родишь своего, тогда только поймёшь, о чём я тебе толкую! Но, блядь, Танюху мне не обижай! Это ж мать твоя, Людка! Самый родной человек. Ни один кобель с нею не сравнится. Никогда!..

Забралась в ожидающее кварталом дальше такси.

– Михал Потапыч, а мы можем в одно местечко завернуть по пути?.. Там, возле площади Столетова магазины есть…

Мать была сердита, а может, просто делала вид, я так и не поняла. Она без конца поджимала губы, поправляла косынку на голове. Избегала прямого взгляда. Говорила коротко и с надрывом вздыхала. Я не собиралась просить у неё прощения, ещё чего! Но почему-то и не заехать не смогла. Тягомотный, сложный визит – зачем он вообще был нужен? Но после того как я сказала ей лично, что возможно не приеду сегодня ночевать, что нет причин для волнения и вообще, хотелось бы уже свободы, в обмен на обязательство со своей стороны держать её в курсе – мне стало легче. И если честно, думаю, что и ей тоже.

***

Пока ехали обратно, задавала Медведю вопросы: А где он сейчас? А с кем он? А как вы узнаете, что он освободился? А если я уеду домой, а он заявится через пять минут после этого?.. Но ответов не получала. Часом позже и вовсе – лепила дурацкие пельмени, пока Медведь спал на своём диване и периодически бегала к зеркалу, чтобы посмотреть – не вылез ли уже тот прыщ на лбу. Он волновал меня сейчас гораздо больше, чем слова тёти Зины о том, что, якобы, вся общага видела мамкину истерику, чем мысль о том, что Барбашина не преминет рассказать об этом Лёшке. Пофиг вообще! Где-то в солнечном сплетении словно безумный волчок крутилось нетерпение. Волнение. Я представляла себе нашу с Денисом встречу, прокручивала в голове возможные диалоги и, чего уж там скрывать, мечтала о близости. Такой же сумасшедшей, как тогда в поезде…

Когда в оглушающей тишине квартиры внезапно раздался звонок – вздрогнула и бестолково заметалась по кухне. Фартук сначала снять или руки помыть, или так бежать?.. И потом только до меня дошло, что это телефон.

Прокралась вслед за тяжёлыми шагами Медведя, прислушалась. Он говорил резкими междометиями, замешанными на отрывистом отбороном мате, и я даже не понимала о чём речь, но сразу же стало тревожно. Настолько тревожно, что я даже не озаботилась вернуться в кухню когда он положил трубку и почему-то долго ещё неподвижно молчал в плотном сумраке коридора. Потом пошёл на кухню, и, увидев на пути меня, просто подцепил лапой под спину и подпихнул вперёд себя.

Выпил полный стакан воды, глянул на градусник за окном, зачем-то сложил по-другому сковородки. Лицо – помятое со сна, брови в кучу, губы и зубы плотно сжаты, взгляд в пространстве перед собой. Я стояла в углу за холодильником и боялась спрашивать, ведь тогда можно было услышать ответ, а сомнений в том, что он не будет радостным уже не оставалось. Я просто впала в ступор и ждала, чувствуя, как сердце хаотично пропускает удары.

– Я сейчас отъеду… – он помолчал, – а ты, не знаю… тут тогда сиди, что ли. Или, если хочешь, такси тебе поймаю до дома?

– Что случилось?

Он досадливо, словно вопрос был глупый и неуместный, дёрнул щекой:

– Тебя не касается. – И тут же поднял на меня взгляд: – Правда не касается, не переживай. Это не Денис.

– Точно?

Он сурово кивнул. Я выдохнула и бессильно плюхнулась на табурет. Да сколько можно-то? Туда-сюда, туда-сюда… Никакого сердца не хватит на такое. А ведь говорят, что жёны военных, милиционеров и всяких там пожарных вот так и живут… Изо дня в день. Просто капец!

Глава 44

Шёл пятый час, за окном быстро смеркалось. Чтобы развеять тяжёлую, гробовую тишину и мрак, я повключала весь свет и сделала погромче телевизор – так чтобы слышать его даже из кухни. Под звуки «В гостях у сказки» долепила-таки пельмени. Но именно, что «под звуки» – они неслись фоном, я не понимала что там за фильм, и, погружённая в свои мысли, даже не пыталась вслушиваться. А когда последние пельмени очутились в морозилке, стало вдруг как-то невыносимо.

Если до этого, пока Медведь спал, я ждала Дениса с нетерпеливым возбуждением, то теперь каждая новая минута словно ложилась на плечи очередным кирпичом. Снова и снова я повторяла себе, что меня не касаются проблемы Медведя, тем более что он сказал, что Денис тут ни при чём. Разве у меня есть причины не верить ему, правда?

Пытаясь отвлечься, слонялась по квартире, совала нос, куда только можно, но ничего, совершенно ничего интересного не нашла.

Это могло называться только берлогой, и никак иначе. А с другой стороны – а как ещё, если учесть, что хозяйствовал в ней Медведь?

Максимально просто, прямо-таки по-спартански: одна комната с жёстким нераскладывающимся диваном, старым креслом и двумя разномастными стульями. Старенький телик на полу. Невысокий шифоньер. На потолке – лампочка без люстры. На окнах – плотные шторы. Самое ценное и интересное во всей квартире, это холодильник. Какой-то нереальный, высокий и с огромной морозилкой, я такие раньше только в зарубежных фильмах видела. Кухонный шкафчик всего один, поэтому на подоконнике целая гора сковородок и кастрюль на все случаи жизни. Неожиданно милый передничек на гвозде за дверью. В ванной, кроме самой ванны – старый табурет и зеркало. Две, считая и мою, зубные щётки, помазок с бритвой.

Посидела на кухне. Постояла перед зеркалом в ванной. Пошла в комнату, убавила звук телека, пощёлкала каналы. Но выбор, благодаря обычной комнатной антенне типа «рога», оказался до безобразия прост – «Первый канал» и «Россия». Да и то, последний показывал кое-как и почти без звука.

Взгляд упал на мою сумку с вещами, и я вдруг вспомнила, что уже второй день не появляюсь в Олимпе, и не понятно даже, когда появлюсь. А это ведь очень и очень хреново! Упускать такое место не хотелось бы. Позвонила. Представилась, спросила, на месте ли Зойка. Получив положительный ответ, уточнила, как бы мне её услышать. Переключили.

– Слушаю тебя, лапуля, – с вальяжной хрипотцой протянула хозяйка. – Какие новости?

– Зоя Андреевна, вы знаете… А, здравствуйте, да… – спохватилась я и глупо хихикнула. – Ээ… я не приходила два дня, но просто обстоятельства… Но я занимаюсь по программе дома и, вы знаете… – Сумбурно и неправдоподобно, чёрт! Даже стрёмно как-то. Взяли с улицы, оказали доверие, просили не сливаться, а я теперь мозг канифолю… – Но я обязательно приду на открытие! А скажите, какого числа оно вообще будет?

– Ой, Милусь, ну о чём речь! Я всё прекрасно понимаю, не забивай себе голову! Только действительно программку гоняй, лады? Что ещё… – Немного нервно рассмеялась: – Слушай, у меня от твоего звонка даже мысли разбежались… Ээ… А! Открытие через неделю, десятого, и хотелось бы тебя видеть, конечно, но ты смотри по обстоятельствам. А вообще, как оно там? Терпимо?

– Ээ… ну да, нормально всё. Просто обстоятельства так сложились и… – И замолчала, не зная, что «и».

– Ну и отлично, – выдохнула Зойка. – А то у меня Панин извёлся весь. Ну всё, приветики там! Не пропадай!

Ну вот есть же на свете нормальные люди, да? У меня после этого разговора даже настроение поднялось. Постояла рядом с телефоном, борясь с желанием… Но не выдержала, снова набрала.

– А Айшулат Амангалиевну можно?

– О, привет… – хихикнула Ленка. – Жива-здорова? А то Барбашина сказала, что тебя похитили.

– Дура она и вообще… Не знаю даже, морду ей набить, что ли? Сколько она уже сплетен про меня распустила, а я всё терплю.

– Да в чём проблема, набей! Или боишься, что Лёшка тебе за неё пальчиком погрозит? – засмеялась.

– Чего-о-о? Нашла тоже, заступника… – Но нутро распирало совсем другими разговорами… – Лен, а я снова с Денисом!

– Не поняла. Это с тем, который…

– Угу.

Она помолчала.

– … Ну не знаю. Дура ты, Кобыркова, на те же самые грабли прыгаешь. Нахрена, спрашивается?

Я от неожиданности не нашлась, что сказать, и Ленка, после небольшой паузы, продолжила:

– Где ты его взяла-то? Снова подснял где-то?

Неприятно кольнуло. Да даже не неприятно, а сразу до кипучего бешенства!

– Лен! Хватит, а?

– Да причём же тут я? Ты вспомни, когда месяц назад рыдала в сортире, что ты мне рассказывала? Что для него бабу снять, как воды напиться, что куча детей. Хотя, это всё фигня, конечно… – Пауза. – Но не забывай, что ты же ещё и засветилась на его базе, и не в лучшем виде, прямо скажем… Подумай, просто, что если ты с теми козлами встретишься? Нехилая очная ставка, да?

– Не встречусь.

– Угу, святая наивность… Люд, без обид, но дело-то сейчас не только тебя касается, а ещё и меня… А мне это нафиг не надо, вот правда.

– Ты-то тут причём? Я тебе тогда ещё сказала, что на счёт тебя ни словом.

– Ну знаешь… Ситуации разные бывают. И ещё подумай, а если он тебя в криминал какой-нибудь втянет? Или вообще – того?

– Чего – того?

– Того… На прошлой неделе «Человек и закон» не смотрела? А зря. Слышала, может, про Юлю Полозову из Ухты?

– Нет.

– И не услышишь больше. Разве что из сводок. Была девочка-припевочка, мисс Ухта, дружила с плохим мальчиком мистером «Толстый Лопатник»… А когда его пришли убивать, случайно под руку подвернулась. И всё.

– Что, всё?

– Новую мисс Ухта теперь выбирать придётся, непонятно что ли! Восемнадцать лет всего было. Красивая, перспективная. Ничего плохого не сделала, просто за-од-но! Да ещё и пол лица выстрелом разворотило. Оно тебе надо, вот так?

Я не знала что сказать. Остро захотелось послать её, да так далеко, чтобы… Вот сучка, вечно всё испоганит!

– Аллё-ё-ё? – вклинилась в моё молчание Ленка. – А ты, вообще, откуда звонишь? Может, сходим куда-нибудь, проветримся, и обсудим всё при встрече?

Но я просто бросила трубку. Всё настроение обосрала, овца.

Вернулась в комнату, машинально вытащила из сумки «Спортивную травматологию», порассматривала картинки, совершенно не понимая что на них изображено, снова и снова читая пояснение, но не врубаясь ни в единое слово. «Машкова, с-сучка… А может, Камар Камаром, а и Денис на джипе тоже был?.. Уж больно она резво отговаривать начала. Тоже мне, святая невинность, бля. С кем только не якшается, а туда же, советики даёт…» Тревожно взвыли скрипки заставки очередной телепередачи. Я вздрогнула – «Человек и закон»…

Показывали историю мужика, из какой-то Тмутаракани типа нашего городишки, которого вот уже полтора года без состава преступления держат СИЗО. Как я поняла, обвинялся он в коррупции – будучи некрупным сотрудником администрации рынка, якобы продал место в мясном ряду какой-то тётке, взяв за это пять тысяч рублей налом. Но доказательств нет, ведётся следствие… Двадцать четыре суда, на который ни разу не явились ни свидетели, ни потерпевшая! Ввиду этого, разбирательства раз за разом переносятся на потом. А у мужика жена и ребёнок двух… а нет, уже трёх-с-половиной лет… Потом судья, тот самый, что под прицелом видеокамеры вынес решение об очередном переносе очередного слушанья, давал интервью, красиво распинаясь о том, что необходимо менять законы, что сейчас судебная система повязана по руками и ногам и, понимая, что дело принимает форму абсурда, судьи всё-таки вынуждены следовать букве закона… В самом конце передачи выдали небольшой сюжет из Москвы, рассказав о кровавой разборке предположительно между «председателями» гаражных кооперативов из соседних районов города. Показали четыре трупа, накрытых бежевыми полотнами с цветочной каймой, пояснили, что один из них – случайный прохожий. Средь бела дня, возле ресторана. Капец.