Настроившись, Кори решила отправиться в постель, готовая встретить следующий день и то, что он с собой принесет. Она подумала, что может взять чашку с собой наверх, снова налив в нее едва теплого чая и плеснув туда бренди – на тот случай, если не удастся заснуть.

Итак, она поднялась, без перчаток и туфелек, с распущенными по спине волосами и в измятом платье и схватила одной рукой графин с бренди. И, конечно же, в этот самый момент Немезида постучалась в дверь.

Глава 6

Дэниел не стал стучать. Дверь была открыта, и он зашел только для того, чтобы пожелать доброй ночи матушке. Вместо матери или сестры он обнаружил мисс Эббот, одну и похожую на распутницу, которой она и являлась. Он почти огляделся, чтобы увидеть, не прячет ли она мужчину – даже если это лакей или грум – у окна или за диваном. Тем не менее, он не мог отвести от нее глаз. Он не мог мыслить связно. Дьявол, Дэниел едва мог дышать, но ему нужно было что-то сказать, а иначе она поймет, что он точно большой увалень, каким его выставили родные.

– Вижу, что вы расположились как дома, – произнес он, что, очевидно, было самым худшим, что он мог сказать, кроме «Пожалуйста, снимите с себя остальную одежду, чтобы я мог умереть счастливым человеком».

Кори опустила графин. Ее подбородок приподнялся.

– Леди Кора сказала, что я могу это сделать.

Черт, это не то, что он имел в виду – не совсем то.

– Конечно. Гостья и все прочее. Ее крестница. Я, хм, не хотел никого обидеть.

Может быть не в этот раз, сказала себе Кори, но то, что он уставился на нее, словно мысленно снимал оставшуюся одежду, было достаточным оскорблением. Она мысленно прокляла себя за то, что убрала кружево, прикрывавшее вырез, а ведь Стамфилд пялился прямо туда, а затем прокляла его – за то, что он ведет себя не как джентльмен. Кори ничего не могла поделать с распущенными волосами, сброшенными туфельками или отсутствующим фишю, но, слава Богу, на ней все еще было несколько слоев крепко застегнутой ткани. Она попыталась спрятать голые руки за юбками.

– Я подумала, что вы ушли, – произнесла она, словно это объясняло ее пребывание в гостиной в полуодетом состоянии.

– Мне самому нужно было написать несколько писем.

Стамфилд развязал свой шейный платок, так что ткань теперь обвивалась вокруг его широких плеч. Его волосы были взъерошены, словно он запускал в них пальцы, чтобы сосредоточиться, и это заставило Кори задуматься о том, умеет ли этот болван писать буквы. Сюртук на нем был расстегнут, а жилет отсутствовал. На ногах у него снова были поношенные сапоги, на которые кто-то пытался навести блеск, а не старомодные туфли с пряжками, как во время обеда. Каким-то образом Стамфилд умудрился выглядеть лучше, когда привел себя в беспорядок, чем тогда, когда был туго обтянут одеждой, принадлежавшей его отцу.

Нет, он выглядел так, словно только что вышел из спальни леди. Кори ощутила неловкость от подобных заблудших мыслей, и понадеялась, что тусклый свет свечей сможет скрыть румянец на ее лице. Смутившись, она не могла придумать, что сказать, чтобы не укрепить подозрения Стамфилда в том, что она – бесстыдная потаскушка, наживающаяся на щедрости его матери.

Установилось неловкое молчание. Дэниел продолжал смотреть на ее волосы, босые ноги и на то, что раньше прикрывала скромная косынка, невоспитанный грубиян. Не важно, что сама она не могла отвести взгляда от его широких плеч и голой шеи. Неужели он полагает, что она – шлюха, которую нужно как следует рассмотреть перед покупкой? Кори не собиралась возвращаться обратно к стулу, где оставила свои туфли, садиться и завязывать ленты на них перед ним, как это сделала бы настоящая шлюха.

Она вспомнила про графин.

– Не хотите ли выпить?

Дэниел проглотил комок в горле. Черт, он же предупреждал матушку, что не умеет вести беседу с приличными женщинами, и вот тому доказательство. Они все смотрели на него так, словно он свалился с Луны, с таким выражением, с каким сейчас за ним наблюдала мисс Корисанда Эббот.

– Нет. То есть да. Как раз то, что нужно. Хм, здесь довольно холодно. У моего дяди чертовски хороший вкус в выборе напитков.

Леди Кора намекнула, что бренди и другие бутылки в обширном винном погребе могли быть контрабандными. Кори, выросшая на побережье, знала о контрабанде все.

– Не думаю, что хотя бы на одной из них имеется акцизная марка.

Дэниел пожал плечами.

Не удивительно, что он так же косноязычен, как и она, подумала Кори. Она практически объявила его дядю, советника короны и высших судов, преступником. Любые слова, произнесенные им, могли бы доказать вину графа. Она идиотка.

Девушка нашла стакан, но не могла решить, как его наполнить. Последнее, что ей было нужно – это напоить мистера Стамфилда до нетрезвого состояния или заставить его задержаться здесь, потягивая бренди. Она налила совсем немного и отнесла ему стакан, а затем нервно подняла фишю и стиснула его в руках.

Вместо того чтобы выпить все залпом, как она ожидала, Дэниел сделал медленный глоток. Затем он опустил стакан.

Неужели он собирается наброситься на нее? Ведь он же животное, и уже считает ее падшей женщиной. К тому же он тяжело дышал. Кори огляделась в поисках подходящего для защиты оружия.

Дэниел огляделся в поисках отступления.

Они одновременно сказали, что им нужно идти, но ни один не сделал движения по направлению к двери.

В комнате снова воцарилась тишина.

Кори не хотелось уходить прежде мистера Стамфилда, потому что она хотела собрать свои шпильки, туфельки и перчатки, которые разбросала по комнате. Господи, она не может оставить предметы своего туалета валяющимися в гостиной, чтобы их утром нашли горничные, или этим вечером мистер Добсон. Слухи разлетятся как осиный рой.

Дэниел не хотел уходить прежде Кори, чтобы потом всю ночь размышлять о том, не соблазняет ли она в темноте старину Добсона.

– Я, хм, хотел снова извиниться за те слова, что произнес раньше. Вы – желанная гостья в этом доме, при условии…

– При условии? – В этих словах был лед.

Дэниел не знал, как вежливо сформулировать свое условие, так что он подобрал белые кружевные перчатки, которую заметил на полу. Вместо того чтобы отнести их ей, он уставился на воздушные вещицы, словно желая обрести в них ответы или красноречие. Перчатки были всего лишь белоснежными и крошечными. Он не мог представить себе более глупый аксессуар, потому что они не в состоянии предохранять руки от холода или влаги. Насколько он понимал, любой деликатной работе такие перчатки будут только мешать, так что их единственным назначением было воплощать еще одну из глупых условностей общества. Что-то вроде того, что кожа мужчины и женщины никогда не должна соприкасаться… или о том, что он не должен находиться в комнате наедине с незамужней женщиной с определенными ожиданиями. Он едва не задохнулся, представив себе, какими будут последствия, если какой-нибудь незнакомец увидит их в подобном состоянии: одежда в беспорядке, волосы распущены. Боже, у нее чудесные волосы, с золотыми искрами среди каштановых прядей, густые и вьющиеся, спадающие ниже плеч. Если бы только…

Кори еще сильнее стиснула фишю. Через минуту бедная косынка будет ни на что не годна.

– Если вы беспокоитесь насчет денег, то я смогу выплатить их вам, в конечном счете, либо это сделает мой супруг, если я выйду замуж, из моего приданого. Или я смогу сэкономить и не позволю леди Коре купить половину тех платьев, которые, по ее мнению, мне нужны.

– Нет, дело не в деньгах. Я не выжимаю из себя каждый пенни, как ваш отец. – Дэниел почти прикусил губу. Теперь он принижает отца девушки. Насколько он знал, мисс Эббот была преданной дочерью. В конце концов, это же ее отец.

– Тогда если что? Если я не останусь надолго, если я не стану настаивать на вашей компании при каждом удобном случае? Поверьте мне, мистер Стамфилд, я предпочту взять с собой горничную или слугу, когда пойду на прогулку или за покупками.

– Если… если вы будете прилично себя вести, – выпалил он. – И не навлечете позор на мою мать и сестру.

– Позор? Я? Прилично вести себя?

– Ну, я имею в виду ваше прошлое. Вашу репутацию.

Кори с такой силой вцепилась в фишю, что оно разорвалось пополам. Жаль, что сейчас она не держала в своих руках сердце этого негодяя. Он что, полагает, что она станет завязывать подвязки у всех на виду или устраивать тайные свидания с любовниками в пустых, неосвещенных комнатах?

Комната, в которой они сейчас находились, как раз и была пустой и неосвещенной, да и компаньонки не было поблизости. Тьфу! С Кори было достаточно оскорблений от этого неотесанного существа со слишком большим телом и недоиспользованными мозгами. Забыв, что он – хозяин дома и любимый сыночек леди Коры, забыв, что она – леди, верит он этому или нет, она швырнула скомканные останки фишю в лицо мистеру Стамфилду.

– Вы говорите о моей репутации, любезный, когда нас может подвести ваша собственная дурная слава? Это ведь не я жила в лондонских трущобах, общалась с карманниками и заводила знакомства с мусорщиками. Не я ввязывалась в драки. – Девушка прислушалась к собственным словам и стиснула руки за спиной, чтобы не ударить его.

Теперь Дэниел взял стакан и осушил его содержимое.

– Я не сбегал с нищим солдатом.

– Нет, вы сбегали с проститутками.

– Видите? Говорить подобным образом не пристало истинной леди. Моя сестра никогда не должна слышать таких слов.

– Тогда она не должна слушать, как перемывают косточки ее брату, потому что именно об этом болтают люди. Кажется, вас это никогда не заботило – то, что до вашей семьи дойдут слухи о вашем распутном образе жизни.

– Моя жизнь ничем не хуже жизни других джентльменов. – Во всяком случае, не намного хуже.

– Что ж, я утверждаю, что вы не джентльмен, раз позволяете себе обзывать меня, тогда как я жила в уединении, почти как монахиня. Но посмотрели бы на себя – на вас туфли вашего отца, вы пьете вино, принадлежащее дяде, и позволяете матери управлять вашим имением.

– Вы забыли о том, что я живу в комнатах моего кузена, – сухо добавил Дэниел.

– В комнатах, расположенных в игорном клубе с дурной репутацией.

– Я возражаю против этого. «Макканз» не имеет дурной репутации. Там играют по-честному и не разбавляют вино водой.

Кори отвергла его протест, топнув босой ногой.

– Сюзанна говорит, что перед тем, как кузены вытащили вас из пьяного бесчувствия, вы прямо-таки жили в дешевых пивнушках. Вы представляли собой всего лишь жалкого, вспыльчивого пьяницу. Насколько мне известно, вы все еще им и являетесь, только окружение стало получше. – Она подчеркнуто заткнула графин пробкой. – Вы боитесь, что из-за меня перед нами закроются двери? Без вашей матери вы не смогли бы попасть даже в половину вестибюлей Мэйфера, не воспользовавшись тараном.

– Я никогда не был жалким пьяницей, – прервал ее Дэниел. – На самом деле, я был весьма доволен. – Во всяком случае, насколько он мог вспомнить. Он сделал все возможное, чтобы забыть войну и раны Рекса. – И ни одна скандалистка не орала на меня.

Кори была слишком возмущена, чтобы беспокоиться о том, что ее голос поднялся так же высоко, как и ее ярость. Ее нервы просто истрепались от волнения. А ее планы были слишком важны, чтобы полагаться в них на этого шута.

– Может быть, кто-то должен был заорать на вас. Вероятно, вашей матери следовало прийти и утащить вас домой, чтобы вбить немного здравого смысла в ваш толстый череп. Вы – клякса на своем имени, бесполезное пятно.

Дэниел нахмурился.

– Не вполне бесполезное. Вспомните, я ведь был солдатом.

– Не рассказывайте мне о том, как вы служили своей стране. Сюзанна просто переполнена историями о вашем героизме. Чушь! Вы покинули армию несколько лет назад после того, как повели себя недостойно для офицера и джентльмена. Вы сумели помочь Рексфорду спасти Аманду, а мистеру Харри Хармону – распутать тайные интриги, но сейчас вы снова вернулись к тому, чтобы ничего ни для кого не делать. Сюзанна говорила мне, что ваш дядя просил вас стать мировым судьей или избираться в Палату Общин, но нет, вы предпочли остаться безответственным варваром, без занятия, без заботы о ком-либо, кроме себя.

Если бы мисс Эббот была мужчиной, то сейчас уже лежала бы на полу. Если бы она принадлежала к тому типу женщин, к которому привык Дэниел, то она все равно уже лежала бы на полу – после того, как он поцеловал бы ее, чтобы заставить замолчать. Вот что его так раздражало в настоящих леди. Мужчина не может ни ударить их, ни повалить на пол. Дьявол, считалось невежливым даже кричать на деликатных красавиц. Тем не менее, он закричал:

– Я забочусь о своей семье, черт побери. Вот почему я не хочу, чтобы вы были здесь. И вы ничего не знаете о моей карьере в армии.

– А вы ничего не знаете о моем побеге, но это не помешало вам прийти к поспешным выводам и вынести свое суждение.